— Не сомневаюсь. — Элизабет Карлен повесила трубку.

— В эти годы Ханс Логорд уже входил в компанию Лильегрена, — сообщил Валландер. — Похоже, что он объявился у него, когда тот переехал в Хельсингборг. А через несколько лет Логорд становится хозяином Хердерстигена. Скорее всего, именно Оке Лильегрен стоит за его перерождением.

Сейчас Валландер пытался собрать разрозненные фрагменты воедино.

— Слухи о торговле девушками начали распространяться примерно тогда же. Ведь так?

Биргерсон кивнул.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина, все думали, что означает такое совпадение.

— Логорду в прошлом часто доводилось пускать в ход силу? — спросил Валландер.

— На его счету несколько тяжких избиений, — сказал Биргерсон. — Но он никогда не пользовался огнестрельным оружием. Во всяком случае, у нас такой информации нет.

— И никаких топоров?

— Никаких. Вообще ничего похожего.

— Как бы то ни было, мы должны его найти, — сказал Валландер, вставая. — И где он только прячется, черт его дери?

— Мы найдем его, — отозвался Биргерсон. — Рано или поздно он вылезет из своей норы.

— Вот только не пойму, зачем ему понадобилось стрелять? — проговорил Валландер.

— Об этом тебе лучше спросить его самого.

С этими словами Биргерсон вышел из комнаты.

Сведберг стянул с головы панамку.

— Неужели Логорд действительно тот человек, которого мы разыскиваем? — спросил он с сомнением.

— Не знаю, — ответил Валландер. — Не уверен. Хотя я могу ошибаться. Будем надеяться, что так оно и есть.

Сведберг ушел, и Валландер остался один. Сейчас ему как никогда не хватало Рюдберга. Всегда остается вопрос, который ты еще не задал. Рюдберг часто повторял эти слова. Так что же это за вопрос, который он еще должен себе задать? Валландер искал его. И ничего не находил. Вопросы были заданы. Не хватало только ответов.

Наверно, именно поэтому он испытал большое облегчение, когда в комнату вошла Анн-Бритт Хёглунд. Было без трех минут час. Валландер снова позавидовал ее загару. Они сели.

— Луизы там нет, — сказала она. — Мать была пьяна. Но ее тревога за дочь показалась мне искренней. Она ума не приложит, что там могло произойти. Я думаю, она сказала правду. Мне ее очень жаль.

— У нее вообще нет никакого объяснения?

— Никакого. Она прикидывала и так, и эдак.

— А раньше такое случалось?

— Никогда.

— А что сын?

— Старший или младший?

— Старший. Стефан.

— Его не было дома.

— Он отправился разыскивать сестру?

— Если я правильно поняла мать, время от времени он не ночует дома. Я, конечно, ухватилась за ее слова и попросила осмотреть квартиру. На тот случай, если Луиза все-таки у них. Зашла в комнату Стефана. Матраса на его кровати не оказалось. Остался один диванный чехол. Ни матраса, ни подушки, ни одеяла.

— Ты спросила, где Стефан?

— К сожалению, нет. Но я подозреваю, что она все равно ничего бы не смогла мне ответить.

— Мать сказала, когда он ушел из дома?

Анн-Бритт задумалась и сверилась с записями в блокноте.

— Он ушел из дома вчера, после обеда.

— В тот же день и час, когда пропала Луиза.

Анн-Бритт удивленно смотрела на Валландера.

— Неужели это он ее забрал? Где же они сейчас, в таком случае?

— Два вопроса — два ответа: я не знаю, я не знаю.

Валландер почувствовал, как по телу расползается неприятное предчувствие. Он не мог понять, в чем дело. Но знал, что оно появилось неспроста.

— Ты случайно не спрашивала, есть ли у Стефана мопед?

Он видел, что Анн-Бритт плохо понимает смысл его вопросов.

— Нет, — ответила она.

Валландер кивком указал на телефон, стоявший на столе.

— Звони Анетте Фредман, — сказал он. — И спроси про мопед. Она пьет по ночам. Так что ты ее не разбудишь.

Анн-Бритт набрала номер. Прошло порядочно времени, прежде чем ей ответили. Разговор продолжался всего несколько секунд, и Анн-Бритт снова положила трубку. Валландер видел, что ей заметно полегчало.

— У него нет мопеда, — сообщила Анн-Бритт. — По крайней мере, мать об этом ничего не знает. И потом, ведь Стефану еще нет пятнадцати, разве нет?

— Да, конечно. Просто мне в голову пришла одна мысль, — пробормотал Валландер. — Да и в любом случае, не мешало проверить. Ты же знаешь, молодежь сейчас не слишком считается с правилами.

— Когда я собиралась уходить, проснулся ее младший сынишка, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Он спал на диване рядом с мамой. У меня сердце так и сжалось.

— Отчего? Оттого, что малыш проснулся?

— Когда он меня увидел… Я никогда не видела, чтобы у ребенка были такие испуганные глаза.

Валландер грохнул кулаком по столу. Анн-Бритт вздрогнула.

— Все. Вспомнил, — выдохнул он. — Вспомнил то, чего не мог вспомнить все это время. Черт возьми!

— Что ты вспомнил?

— Погоди, погоди минуту.

Валландер принялся тереть виски, стараясь вытащить на поверхность памяти картинку, которая так долго тревожила его подсознание. Теперь он ее поймал.

— Ты помнишь врача, который производил вскрытие Долорес Марии Сантаны в Мальмё?

Она задумалась.

— Кажется, это была женщина?

— Да. Женщина. Как ее звали? Мальм?..

— У Сведберга хорошая память. Я схожу за ним.

— Не надо. Я уже вспомнил. Ее звали Мальмстрём. Нужно ее разыскать. Немедленно. Займись этим, пожалуйста. Одна нога здесь, другая там.

— Зачем?

— Потом объясню.

Анн-Бритт вышла из комнаты. Теперь Валландер всерьез начинал верить в то, что раньше казалось ему невероятным. Неужели Стефан Фредман причастен к убийствам? Валландер снял трубку и позвонил Окесону. Тот ответил сразу. Хотя времени было в обрез, Валландер сперва доложил о положении дел и только потом перешел к своей просьбе.

— Не мог бы ты оказать мне одну услугу, — сказал он. — Срочно. Прямо сейчас. Пожалуйста, позвони в клинику, где наблюдалась Луиза Фредман. Пусть они снимут копию с той страницы, где расписался ее посетитель, и факсом перешлют в Хельсингборг.

— Ты с ума сошел! Как ты себе все это представляешь?

— Не знаю. Но это может оказаться очень важным. Пусть они вычеркнут остальные имена. Мне нужна только одна подпись.

— Та неразборчивая?

— Именно. Мне нужно взглянуть на неразборчивую подпись.

Последние слова Валландер произнес с напором, и Пер Окесон понял, что тот действительно напал на нечто важное.

— Дай мне номер факса, — сказал он. — Я постараюсь.

Валландер продиктовал номер и повесил трубку. Настенные часы показывали пять минут третьего. Было по-прежнему душно. Рубашка Валландера пропиталась потом. Интересно, моя сегодняшняя обновка куплена за государственный счет? — рассеянно подумал он. Вскоре вернулась Анн-Бритт: у Агнеты Мальмстрём сейчас отпуск, и она проводит его на яхте, вместе с семьей. Где-то между Ландсортом и Оксельосундом.

— У этой яхты есть название?

— Кажется, это нечто вроде «макси». Название — «Санборомбон». Номер тоже известен.

— Звони на «Стокгольмское радио», — сказал Валландер. — На борту должна быть радиосвязь. Попроси их вызвать яхту. Объясни, что звонят из полиции. Поговори с Биргерсоном. Я хочу связаться с Агнетой Мальмстрём прямо сейчас.

Валландер заметил, что пришел в то состояние духа, в котором начинал приказывать. В дверях Анн-Бритт столкнулась со Сведбергом: он как раз принес протокол допроса охранников, у которых угнали машину.

— Ты был прав, — сказал Сведберг. — По большому счету, они видели только пистолет. К тому же все произошло очень быстро. Но они утверждают, что у преступника светлые волосы, голубые глаза, и одет он был в нечто вроде тренировочного комбинезона. Роста среднего, выговор стокгольмский. Кроме того им показалось, что парень был под кайфом.

— Почему?

— Глаза у него были какие-то странные.

— Вы уже разослали его приметы?

— Я за этим прослежу.

Сведберг исчез из комнаты так же быстро, как и появился. Из коридора доносились возбужденные голоса. Валландер догадался, что кто-то из журналистов штурмовал рубеж, установленный Биргерсоном. Он достал блокнот и поспешно записал несколько мыслей — в той последовательности, в какой они пришли ему на ум, лишь бы не забыть. Пот лил в три ручья, Валландер неподвижно уставился на часы. Он представил себе Байбу — как она сейчас сидит в своей спартанской квартире и ждет звонка. А телефон все молчит.