Хувер был у подвала без нескольких минут час. Он запер за собой дверь и разулся. Ступни сразу ощутили холод камней. Тонкие солнечные лучи прокрадывались сквозь трещинки в краске, которой было замазано подвальное окно. Хувер опустился на стул и замер, глядя на свои отражения в зеркалах.

Он не позволит этому полицейскому добраться до сестры. Теперь они почти у цели, еще совсем чуть-чуть — и настанет святая минута: он навсегда изгонит злых духов, которые поселились в ее голове. Он не допустит, чтобы теперь Луизу кто-то беспокоил.

Хувер понял, что был прав. Визит полицейского еще раз напомнил ему, что ждать нельзя. Сестре небезопасно оставаться там, где она сейчас находится. Она не пробудет там ни одного лишнего дня.

Он должен покончить с этим делом. Как можно скорее.

Он думал о девушке, с которой так легко познакомился. Она чем-то напоминала Луизу. Это был добрый знак. Сестре понадобится много сил — все, что он только сможет ей дать.

Он снял куртку и оглядел комнату. Здесь было все, что ему нужно. Он ничего не забыл. На черном куске материи посверкивали топоры и несколько ножей. Он выбрал кисточку и провел на лбу единственную линию.

Время истекло. Если ему вообще было отпущено какое-то время.

35

Валландер перевернул фотографию Луизы белой стороной вверх и положил на стол.

Элизабет Карлен взглядом следила за его движениями. На ней было белое платье, похоже, очень дорогое. Они расположились в кабинете у Шёстена: Валландер занял место за письменным столом, сам Шёстен стоял в сторонке, облокотившись о косяк двери. Элизабет Карлен сидела на стуле для посетителей. Было десять минут первого. Через открытое окно в комнату ветром задувало летнее тепло. Валландер заметил, что начинает потеть.

— Я покажу вам фотографию, — сказал он. — Ваша задача — ответить на простой вопрос: знаете ли вы человека, который изображен на этом снимке.

— Вы не можете обойтись без этого пустого драматизма? — поморщилась Элизабет Карлен.

Ее надменно-равнодушный тон не нравился Валландеру, но он смолчал.

— Мы разыскиваем человека, который совершил четыре убийства, — терпеливо пояснил он. — У всех убитых сняты скальпы. Одному убийца выжег глаза кислотой. Другого засунул головой в духовку.

— Он псих, и ему нечего разгуливать на свободе. Это ясно, — спокойно сказала она. — Может быть, посмотрим на фотографию?

Валландер пододвинул к ней карточку и приглашающе кивнул. Элизабет Карлен перевернула снимок. Ей широко улыбнулась Луиза Фредман.

Валландер наблюдал за лицом женщины, сидевшей напротив. Она взяла фотографию в руки и задумалась. Прошло почти полминуты. Наконец она покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Раньше я никогда ее не встречала. По крайней мере, я ее не помню.

— Подумайте еще. Это очень важно, — сказал Валландер, чувствуя подступающее разочарование.

— У меня хорошая память на лица. Я впервые вижу это лицо. А кто она такая?

— Не имеет значения. Вспомните как следует.

— Где я должна была ее видеть? В доме Оке Лильегрена?

— Да.

— Но мы могли с ней разминуться.

— Вы бывали не на всех вечеринках?

— В последние годы — почти на всех.

— Что значит «в последние годы»?

— Может быть, года четыре.

— Но она могла там бывать?

— В общем, да. Есть категория мужчин, которые предпочитают молоденьких девочек. Бедалаги.

— Кто бедалаги?

— Да эти мужчины: только и мечтают, как бы переспать с собственной дочерью.

Валландер снова почувствовал, что начинает сердиться. Элизабет Карлен прямо ответила на его вопрос. Но равнодушие этой женщины его раздражало. Она была одной из тех, кто вовлекал в преступный бизнес все новых несмышленых девочек, тем самым разрушая их жизнь.

— Если вы не можете сказать, бывала ли она на вечеринках Лильегрена, то кто может это сделать?

— Никто.

— Отвечайте как положено. Кто может это сделать? Мне нужны имя и адрес.

— Все происходило анонимно, — пояснила она. — Таково было правило, установленное Лильегреном. Мы знали друг друга в лицо. Но визитными карточками не обменивались.

— Откуда брались девушки?

— Из разных мест. Дания, Стокгольм, Бельгия, Россия.

— Их доставляли для участия в какой-нибудь вечеринке и потом они исчезали?

— В общем, да.

— Но ведь вы живете здесь, в Хельсингборге?

— Из Хельсингборга я была единственной.

Валландер взглянул на Шёстена, будто желая убедиться, что разговор движется в нужном русле. После этого он продолжил.

— Девушку на фотографии зовут Луиза Фредман, — сказал он. — Это имя вам что-нибудь говорит?

Она насупила брови.

— А разве его не так же звали? Того убитого? Разве его фамилия не Фредман?

Валландер кивнул. Она снова взглянула на фотографию. Казалось, это обстоятельство на мгновение взволновало ее.

— Так это его дочь?

— Да.

Она вновь покачала головой.

— Я никогда ее не видела.

Валландер знал, что Элизабет Карлен его не обманывает. Ей незачем было врать. Разве только у нее были какие-то скрытые, неизвестные ему причины? Валландер пододвинул фотографию к себе и стал вертеть в руках, будто желая, чтобы Луиза Фредман оставалась участницей их разговора.

— Вы бывали у человека по имени Густав Веттерстедт? — спросил он. — В Истаде?

— Что мне там делать?

— То же, что и обычно. Он был вашим клиентом?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да.

— Вы совершенно уверены?

— Да.

— Случалось ли вам бывать в доме Арне Карлмана? Он торговал предметами искусства.

— Нет, не случалось.

Валландеру пришла в голову мысль. Может быть, она просто не знала их по именам?

— Сейчас вам покажут еще несколько фотографий, — сказал он, вставая. Они с Шёстеном вышли за дверь.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Валландер.

Тот пожал плечами.

— Думаю, она не врет, — сказал он.

— Нам нужны фотографии Веттерстедта и Карлмана. И Фредмана тоже. Они есть в деле.

— Которое лежит у Биргерсона, — подхватил Шёстен. — Я принесу их.

Валландер снова вернулся в комнату и предложил ей кофе.

— Предпочитаю джин с тоником.

— Бар еще не открылся.

Элизабет Карлен улыбнулась. Ответ ей понравился. Валландер снова вышел в коридор. Элизабет Карлен была очень красивой женщиной. Очертания ее тела угадывались под тонкой материей платья. Валландер вспомнил о Байбе: должно быть, теперь она в ярости, оттого что он до сих пор ей не позвонил. Показался Шёстен с пластиковой папкой в руках, и они вместе вернулись в кабинет. Элизабет Карлен курила. Валландер положил перед ней фотографию Веттерстедта.

— Лицо мне знакомо, — сказала она. — Я видела его по телевизору. Это не он резвился с проститутками в Стокгольме?

— Может, не только в Стокгольме?

— Может. Но не со мной, — сказала она все тем же безразличным тоном.

— И вы никогда не бывали в его доме в Истаде?

— Никогда.

— Вы знаете кого-нибудь, кто там бывал?

— Нет, не знаю.

Валландер поменял фотографию. Теперь перед ней был Карлман. Он стоял рядом с каким-то произведением современного искусства. Если Веттерстедт на фотографии был серьезен, то Карлман улыбался во весь рот. На этот раз ей не пришлось качать головой.

— Я его видела, — уверенно сказала она.

— У Лильегрена?

— Да.

— Когда это было?

Валландер заметил, что Шёстен полез в карман за записной книжкой. Элизабет Карлен задумалась. Валландер исподтишка разглядывал ее тело.

— Примерно год назад, — сказала она.

— Точно?

— Да.

Валландер кивнул. Становится горячо. Еще один встал на свое место, подумал он. Теперь остается только найти нишу, в которую мы поместим Бьёрна Фредмана.

Он показал его фотографию Элизабет Карлен. Фредман играл на гитаре. Снимок был сделан в тюрьме, видимо, довольно давно: у Фредмана были длинные волосы и брюки-клеш. Фотография уже успела выцвести.