Найяр склонился вперед и тихим вкрадчивым голосом спросил:

— Откуда такая уверенность, ассар Блавар? Чем докажете?

Посол невольно отшатнулся и облизал пересохшие губы.

— Почерк в письме не совпадает с почерком ассара Тигана, — ответил посол и замолчал, потому что голос вдруг дрогнул.

— Опять ложь, благородный ассар. Почему вы все время лжете? — герцог откинулся назад и вновь насмешливо посмотрел на Блавара. — Вот вам документы, написанные рукой тарга Тигана. Сличайте с письмом. Что скажите?

Свернутые в необходимом Найяру порядке бумаги лежали на его коленях, незаметные тем, кто стоял ниже, и теперь он, словно маг, доставал документ за документом. Герцог и письма Сафи к мужу выбрал именно те, которые она писала намеренно сухим тоном, и теперь он оценил их пользу, как и то, что его сокровище сберегала все. Спрятала, но он нашел, и сейчас был безмерно благодарен своей пропавшей любовнице.

— А Кайо, — Найяр вновь добродушно улыбнулся, — слишком далек от Гаэлдара, чтобы ваш король имел в нем нужду. У вас еще остались вопросы? Нет? Тогда я хочу преподнести вам прощальный дар.

Герцог сделал жест, и к трону приблизился один из слуг с подносом, на котором стояла черная лакированная шкатулка. Его сиятельство взял ее и протянул послу.

— Откройте, ассар Блавар.

Гаэлдарский посол почувствовал, как дрогнули его руки, но отказаться от дара он не мог, потому принял шкатулку, открыл и непонимающе уставился на содержимое.

— Я отдаю вам то, что больше принадлежало Гаэлдару, чем Таргару. Мне без надобности, может, вам оно еще раз сослужит пользу. — И, склонившись, герцог поманил к себе посла, чтобы прошипеть в ухо. — Тарг Даэр отдал вам свое сердце.

Посол отшатнулся, роняя шкатулку, и ее содержимое противно шмякнулось на пол — сердце секретаря Тайного кабинета, выкравшего папку с настоящими документами.

— Я доказал свою правоту? — холодно осведомился герцог Таргарский.

— Более чем, — глухо ответил ассар Блавар.

— Я оскорбил вас?

— Нет, ваше сиятельство, — все так же глухо произнес посол, глядя на сердце, еще вчера бившееся в человеческой груди.

— Вашего короля?

— Нет, ваше сиятельство.

— Честь и достоинство Гаэлдара?

— Нет, ваше сиятельство.

— Тогда не смею дольше вас задерживать на землях Таргара, — удовлетворенно произнес Найяр Таргарский.

Когда посольство удалилось, он встал, потянулся и поинтересовался у секретаря:

— Все записал?

— Да, ваше сиятельство, — кивнул тот.

— Отлично. Нам будет, чем ответить на новые обвинения Гаэлдара, когда они очухаются. И уберите эту падаль, — указал герцог на сердце.

Тронный зал его сиятельство покидал с единственным желанием — выспаться. Герцог уже поднялся к жилым покоям, когда его догнал секретарь.

— Ваше сиятельство! — Найяр обернулся и остановился, ожидая, когда тарг Дорн приблизится. — Прибыло посольство из Бриатарка. Просят аудиенции.

— Чтоб их бесы жрали, — рыкнул герцог. — Что этим надо?

— О цели визита не сообщили, — доложил секретарь.

— Хорошо, веди в малый тронный, — проворчал герцог.

Тарг Дорн склонился в поклоне и ушел. Найяр некоторое время смотрел ему вслед, пытаясь сообразить, что может понадобиться бритам. По наследству герцогини вопросов не могло возникнуть. Что тогда? Обвинят в ее смерти? Тоже придраться не к чему, оспа, бесы ее побери. Вздохнув и взглянув с сожалением в сторону покоев, его сиятельство направился обратно. Поднявшееся было настроение, опять начало скатываться вниз, раздражение росло, и к тронному залу, где его сиятельство чаще всего проводил аудиенции, Найяр подошел совсем мрачным.

Он воцарился на своем троне и махнул рукой. Посольство из Бриатарка проследовало к трону, остановилось, не дойдя, и склонилось в дружном поклоне. Герцог узнал посла и внутренне скривился. Бритар Альес отличался въедливым нравом и железными нервами, такого вырезанным сердцем не смутишь. Однако на лице герцога Таргарского уже обозначилась дружелюбная улыбка.

— Доброго дня, высокородные бритары, — произнес он.

— Доброго дня, ваше сиятельство, — вновь поклонился бриатаркский посол. — Его величество, король Вениам Бриатракский, прислал вам выражение своего горя от потери вашей супруги и его возлюбленной сестры, ее сиятельства Аниретты Таргарской.

— Передайте его величеству, мы скорбим с ним вместе, — кивнул Найяр.

— Так же его величество просил, — после очередного поклона продолжил Альес, — отдать тело герцогини Аниретты, чтобы оно покоилось в родовом склепе династии Линниал среди славных предков.

Найяр неожиданно поперхнулся и закашлялся. Скоты! Они хотят вскрыть гроб и убедиться, что герцогиня, действительно, сдохла от оспы!

— А чем его величество не устраивает нынешнее окружение его покойной сестры и моей супруги? — поинтересовался герцог, взяв себя в руки. — Славные предки династии Грэим ничем не хуже предков династии Линниал.

Лицо посла осталось бесстрастным. Он отвесил вежливый поклон и, чуть выставив вперед правую ногу, приготовился к диалогу.

— Ваше сиятельство, ни для кого не секрет, что ее сиятельство не была вам возлюбленной супругой. Вы несколько лет унижали честь и достоинство герцогини Аниретты соседством с вашей любовницей, уж простите великодушно за прямоту. Его величество, Вениам Бриатаркский, наш славный король, считает, что хотя бы после смерти в стране, не ставшей его возлюбленной сестре домом, она должна упокоиться среди тех, кому была дорога при жизни.

— Аниретта была моей супругой, — возразил герцог. — Таргар стал ей домом, и склеп династии Грэим последним приютом. Гроб с телом ее сиятельства не покинет границ герцогства.

— Его величество будет вынужден обратиться за поддержкой к Владыке, ему вы не сможете чинить препятствий, ваше сиятельство, — с достоинством ответил бритар Альес.

Найяр скрипнул зубами, но тут же расслабился.

— Его величество считает, что Владыка сможет разлучить жену с мужем даже после смерти? — поинтересовался он, просчитывая варианты противостояния.

— Его святейшество всегда сочувствовал ее сиятельству, вам это не может быть неизвестно, ваше сиятельство, — спокойно ответил посол. — Его величество уверен, что Владыка поддержит просьбу его величества.

— Вот и узнаем мнение его святейшества, — отчеканил герцог. — Тело моей жены не покинет пределов склепа династии Грэим. На этом все, высокородные бритары, аудиенция окончена.

Он поднялся с трона и первым покинул малый тронный зал, удерживая на лице выражение полного равнодушия. Но, поднявшись к себе, схватил тяжелую вазу и запустил ею в стену.

— Проклятье! К бесам! Чтоб вам сдохнуть, скоты! — заорал он, выпуская на волю едва сдерживаемую злость.

Матьен спешно ретировался из покоев, дабы не попасть под горячую руку.

— Сафи-и-и, — неожиданно завыл Найяр, выхватывая миниатюру с изображением своей любовницы. — Как же мне тебя сейчас не хватает! Куда же ты исчезла, лживая тварь?! — и портрет полетел следом за вазой.

Рамка треснула и развалилась. Герцог несколько мгновений взирал на портрет и спешно пересек гостиную, подбирая миниатюру.

— Прости, — судорожно вздохнул и осторожно отряхнул изображение. — Что делать, сокровище мое? Что мне делать? Крысы обкладывают со всех сторон. И эта святейшая тварь будет на их стороне. Проклятье! Матьен! — дверь в покои приоткрылась. — Вина, много. — Велел его сиятельство и упал в кресло.

Резвая лошадка пересекла границу городских ворот. Рыжий паренек кивнул страже и устремился в сторону дворца. Хэрбет Огал, отправленный своей госпожой и благодетельницей, тарганной Сафиллиной Тиган, в приют, скрытый лесами и крепкими стенами древнего замка, возвращался назад. Так вышло, что его задержали в приюте, и он не смог покинуть его вскоре по приезде, как собирался изначально. Юноша полагал, что в этом тоже была заслуга его госпожи, так настойчиво изгонявшей его подальше. И теперь он понимал почему. Впрочем, подозрения были изначально, но очень хотелось верить, что он увидит тарганну Тиган, когда вернется.