В то время я стал серьёзно задумываться о том, чтобы уехать за границу. Не только потому, что мне хотелось повидать М. Вероятно, стремление посвятить свою жизнь на благо общества было поколеблено землетрясением, быть может, я начал разочаровываться в людях, обнаруживших свою бешеную жестокость и необузданность, как бы там ни было, я остро почувствовал, что должен жить не ради других, а для себя самого. Я пришёл к убеждению, что должен сотворить сокровище в своей собственной душе, должен почитать себя как Бога, служить себе и любить себя. Я захотел бежать из дичающей на глазах Японии, вжиться в чужую культурную среду и, сосредоточив все помыслы на своём духовном развитии, приобщиться к достижениям различных цивилизаций. Но, глядя на людей, живущих в бараках, я ощущал, сколь эгоистично это моё желание, и не решался поделиться им даже с друзьями. К тому же у меня не было возможности просто так взять и укатить за границу.

Ныне не могу без улыбки вспоминать, как быстро во мне созрела идея жить ради самого себя; начал я с того, что, заметив, насколько слаб физически, с бухты-барахты решил заняться теннисом. Посовещавшись в министерстве с Танакой Нагасигэ и другими сослуживцами, я организовал теннисный клуб. Мы сняли корт в сельскохозяйственном университете, и по субботам и воскресеньям, без разделения на чины и должности, наслаждались игрой. Я всегда был настолько отягощён жизненными невзгодами, что не находил времени заниматься своим физическим развитием, но главное, с младых ногтей впитав в себя идею Бога, я полагал, что попирать своё тело и означает — совершенствовать свой дух. Когда я впервые заметил свою физическую слабость, было уже слишком поздно, но я возомнил, что смогу закалить тело, сделав из него символ своего духа, и начал заниматься теннисом. Несмотря на весь мой первоначальный энтузиазм, я не добился больших успехов и не смог восстановить свои физические силы…

6

Весной следующего года, когда ещё стояли холода, как-то вечером после ужина ко мне в Адзабу неожиданно нанёс визит начальник отдела Исигуро. Он был в тёплом пальто, держал в руке большой чёрный портфель, поэтому с первого взгляда было понятно, что он зашёл, возвращаясь из министерства.

Цель его визита была в следующем. После прохождения закона об урегулировании арендных конфликтов была принята новая система ведомственного подчинения государственных учреждений, но поскольку в нашем министерстве подразделение, занимающееся арендой, имело особый статус, по его мнению, было нецелесообразно, чтобы я был произведён в чин, оставаясь в моём нынешнем качестве. Если я собираюсь всю жизнь быть административным чиновником, мне не следует постоянно заниматься одной только арендой. Я должен подумать о том, чтобы как можно быстрее перейти на какую-либо административную должность. Вот вкратце ради чего он пришёл.

— Именно сейчас необходимо решить, пойдёшь ты по научной части или посвятишь себя административной деятельности.

То же самое он мне говорил при нашей первой встрече. Тогда смысл его слов ускользнул от моего внимания. Но после трёх лет чиновничьей службы я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Одновременно со мной на службу в министерство поступили тринадцать человек, и сейчас они с нетерпением ожидали производства в чин. В прошедшем бюджетном году все наши сверстники, отработавшие два с половиной года на мелких должностях, были произведены в чин, а ещё раньше чин получили все, имевшие двухлетний стаж, и только из нас, отслуживших вот уже почти три года, ни один не был произведён в чин. Мои товарищи по работе часто высказывали по этому поводу неудовольствие. Быть произведённым в чин значило взойти на первую ступень той автоматически идущей вверх лестницы, о которой я уже говорил выше, и это считалось первым оправданием поступления на государственную службу. Для того чтобы получить чин, должна была открыться вакансия на место, определённое системой ведомственного подчинения, но в нашем подразделении вакансий не было, поэтому мы должны были томиться ожиданием в "прихожей" под лестницей.

Исигуро не мог равнодушно смотреть, как я вот уже три года жду в "прихожей", но не в его силах было создать в департаменте управления сельским хозяйством место по моей специализации, поэтому он решил получить для меня назначение в каком-либо другом департаменте и пришёл узнать моё мнение. Исигуро независимо ни от чего любил своих подчинённых и не жалел ради них своих усилий. Вот что он мне сказал тогда:

— Считаю, что тебе следует как можно быстрее получить назначение в другом департаменте, и пока ты будешь исполнять обязанности там, глядишь, и у нас откроется вакансия, тогда ты сможешь вернуться и работать в соответствии со своим желанием.

По правде говоря, если бы я хотел стать учёным, мне надо было оставаться в университете. Я поступил в департамент управления сельским хозяйством отнюдь не для того, чтобы делать научную карьеру, я выбрал работу в министерстве, чтобы стать административным чиновником. Поэтому у меня не было другого пути, как положиться на опыт заслуживающего доверия старшего коллеги. Но это не значит, что сам я собирался спешить с получением назначения: я предпочитал оставаться мелким чиновником, дожидаясь, пока в департаменте управления сельским хозяйством образуется вакансия. На следующий день на службе я посетил Оцуку, хлопотавшего за меня во время моего перевода в отдел аграрной политики, передал ему слова Исигуро и спросил его согласия относительно моего возможного перехода в другой департамент. В то время Оцука возглавлял в департаменте торговли отдел рынка, осуществлявший надзор за биржей. Я и ему высказал своё желание оставаться на одном месте и совершенствоваться в одном деле, даже если это будет мне стоить чиновничьей карьеры. Но Оцука, от удивления едва не забравшись своим крохотным тельцем на огромный стол, сказал мне строго:

— Посмотри на меня! Я только и делаю, что мотаюсь по министерству из отдела в отдел. Но куда бы меня ни посылали, я везде добросовестно выполняю порученную мне работу. В этом доблесть чиновника!.. А между тем замечаешь, что благодаря твоей службе выигрывает множество людей, да и сам ты не остаёшься внакладе. Для того чтобы, подобно Исигуро, получить возможность заниматься одним делом, надо иметь такие же мощные тылы, как у него. Но ты вообще-то особый случай, у тебя два высших образования, сельскохозяйственное и юридическое…

К тому времени и я уже знал, что Исигуро "имеет тылы", и в конце концов вынужден был согласиться перейти в другой департамент. Вскоре мне стало известно, что Исигуро дал неофициальное указание назначить меня на должность секретаря в отдел управления животноводством в департаменте животноводства.

— Здесь ты будешь ведать главным образом контролем за скачками. Мир скачек имеет давние традиции, на первых порах тебе придётся трудновато, но, если подойдёшь к делу серьёзно и по справедливости, непреодолимых проблем быть не должно.

Приблизительно это сказал мне Исигуро на прощание, до самого конца относясь ко мне с большой симпатией.

Вскоре по министерству был объявлен приказ о назначении меня на должность секретаря, и мне было велено перейти на службу в департамент животноводства. Среди своих однокурсников я первый получил назначение, выражаясь по-спортивному — вырвался вперёд, в связи с чем удостоился от своих товарищей по службе поздравлений и зависти. Но честно говоря, сам я отнёсся к произошедшему безучастно и никакой особой гордости по этому поводу не испытывал. Я был признателен Исигуро, поскольку моё назначение состоялось исключительно благодаря его любезности.

Быть может, с моей стороны это было опрометчиво, но до сей поры я понятия не имел, что в обязанности министерства сельского хозяйства и торговли входит надзор за скачками. Во-первых, потому, что мне трудно было увязать скачки и японскую промышленность, но ещё и потому, что надзор и управление над скачками были переданы из департамента коневодства совсем недавно. Начальник департамента животноводства г-н Кисима также пришёл из департамента коневодства. Мягкий до слабости, он встретил меня улыбаясь: