И при всем при том, находясь на территории того или иного государства, дипломаты совершенно беззащитны: им запрещено носить оружие, иметь телохранителей, не говоря уже о том, что редко какое посольство располагает своей собственной охраной. А всякие там соглашения и договоры, на основании которых государство места пребывания должно выделять для охраны посольств полицейских, карабинеров или жандармов, — это не более чем бумажный щит и картонный меч. При желании ворваться в посольство и арестовать или даже убить находящихся там дипломатов проще простого. История этот грустный вывод подтверждает чуть ли не на каждом шагу по своей ухабистой дороге.
Еще в XVIII веке, как только Турция и Россия где-нибудь на Дунае или в Крыму начинали военные действия, русские послы тут же оказывались в Семибашенном замке, где содержали самых опасных преступников. Первым проложил туда дорогу доверенный представитель Петра I граф Толстой — он побывал в замке дважды и чудом уцелел. Чуть более полувека спустя путь Толстого повторил А.М. Обресков. Он был куда дальновиднее, предусмотрительнее и, если хотите, пронырливее: даже находясь в тюрьме, оставался в курсе всех планов султана и ухитрялся передавать эти сведения не просто на волю, а прямо в Петербург. То же самое делал и наш посол Я.И. Булгаков: томясь в Семибашенном замке, он умудрился раздобыть план турецких военных операций и переслал его в Россию.
Еще более дерзко и рискованно действовал российский посол в Париже И.М. Симолин. В годы Великой французской революции он был в самой гуще событий и даже, рискуя жизнью, стал очевидцем штурма Бастилии. Это зрелище так его потрясло, что он тут же отправил в Петербург непривьино взволнованную депешу: «Революция во Франции свершилась. Это восстание сопровождалось убийствами, вызывающими содрогание. Жестокость и зверство французского народа проявились во всех этих событиях в тех же чертах, как в Варфоломеевскую ночь, о которой мы до сих пор с ужасом читаем».
А чуть позже он ввязался в куда более рискованную историю, связанную с попыткой освобождения и бегства Людовика XVI из страны. Российский посол пошел на то, что выдал королю паспорт на имя… вдовы полковника царской службы баронессы Корф. Несколько застав «баронесса» проскочила нормально, но в Варение ее опознали и вернули в Париж. Над Симолиным нависла нешуточная угроза расправы! Это прекрасно понимали в Петербурге и посоветовали под благовидным предлогом покинуть Париж.
Первая кровь посла пролилась в январе 1829 года… За два года до этого началась Русско-персидская война, закончившаяся освобождением Еревана и присоединением к России Ереванского и Нахичеванского ханств. Переговоры о заключении мира шли в Туркманчае. Окончательный проект Туркманчайского договора составил и отредактировал Александр Грибоедов, которого вся Россия почитала как автора знаменитой комедии «Горе от ума», но почти не знала как талантливейшего дипломата. Грибоедов одним из первых понял, что успехи на полях сражений — это, конечно, прекрасно, но главное, — не захваченные знамена противника, а… деньги. «Деньги — это также род оружия, — писал Грибоедов, — без которого нельзя вести войну. Требуя денег, мы лишаем неприятеля способов вредить нам на долгое время».
Именно поэтому он настаивал на том, чтобы Персия выплатила России контрибуцию в размере 20 миллионов рублей серебром. И персам пришлось на это согласиться! Вернувшись в Петербург, Грибоедов был обласкан и щедро награжден императором. «Государю угодно меня пожаловать 4 тысячами червонцев, Анною с бриллиантами и чином статского советника», — не без гордости писал в одном из писем Грибоедов.
Но как раз в это время Россия затеяла очередную войну с Турцией. В Петербурге опасались, как бы турки не заключили союз с персами и не ударили по южным границам вместе. Чтобы предотвратить этот альянс, Грибоедова срочно направляют в Персию. Инструкция, которую ему дал министр иностранных дел граф Нессельроде и утвердил лично Николай I, была довольно пространной и недвусмысленно откровенной.
«Непременной целью Вашей работы в Персии, — говорилось в инструкции, — является упрочение мирных отношений между нашими странами, соблюдение нейтралитета Персии в русско-турецких делах, а также развитие взаимовыгодной торговли. При этом нельзя забывать о покровительстве подданным Персии, которые оказывали услуги российскому войску во время русско-персидской войны, в сборе статистических и политических сведений о Персии, ее истории, географии, о состоянии ее экономики, торговли и взаимоотношениях с соседями. Особое внимание следует обратить выяснению состояния древних и современных караванных путей, идущих от Каспийского моря в Индию и сопредельные с нею страны.
Но более всего МИД встречает надобности в сведениях, почерпнутых из верных источников, об отношении Персии к туркоманам (туркменам) и хивинцам, о степени ее приязни к оным и влияния могущества ее на сии кочевые племена, а с другой стороны, о случаях к опасению, к взаимным враждебным действиям их и о способах Персии к отражению их набегов».
Читая эту инструкцию, невольно возникает вопрос: «Так в каком же качестве отправляли Грибоедова в Персию — дипломата или разведчика?» Укреплять мирные отношения и развивать взаимовыгодную торговлю — это задача дипломата. Но собирать сведения о дорогах, состоянии экономики и взаимоотношениях с соседями, да еще почерпнутыми из верных источников, — это обязанность разведчика. Значит, Грибоедов работал в двух ипостасях? Значит, он был не только послом Российский империи, но и резидентом российский разведки? Увы, но это так.
Подтверждением служит довольно обширный раздел инструкции, посвященный так называемым «чрезвычайным расходам». «Для успешного выполнения всего, что Вам предначертано, необходимы связи в том крае, где Вы будете иметь постоянное пребывание, и содействие людей усердных. Самые вельможи и даже сыновья шахские нуждаются иногда в незначительном вспоможении наличными деньгами, от которых внезапно восстанавливается их вес и зависит нередко их спасение. Такая услуга с Вашей стороны, вовремя оказанная, может приобрести Вам благодарность лиц полезных и сделать их искренними, следовательно, решения по сему предмету предоставляются Вашему благоразумию.
Впрочем, многие местные обстоятельства в Персии нам в совершенной полноте неизвестны, а потому я ограничиваюсь выше изложенными наставлениями, по Высочайшему повелению предначертанными Вам в руководство. Но при сем долгом поставляю сообщить Вам, что Его Императорское Величество в том приятном удостоверении, что Вы при всяких случаях и во всех действиях постоянно будете иметь в виду честь, пользу и славу России».
Прибыв в Тегеран, Грибоедов быстро разобрался в довольно тревожной ситуации, суть которой была в том, что поддерживаемый англичанами шах намеревался разорвать Туркманчайский мирный договор и выступить на стороне Турции, а наследник престола Аббас-Мирза придерживался ориентации на Россию.
А тут еще подошел срок выплаты контрибуции! Шах расставаться с деньгами не хотел. Грибоедов настаивал. И тогда с русским послом решили разобраться по-восточному, то есть чужими руками, обставив дело так, что шах и его окружение к планируемой акции не имеют никакого отношения.
Формально не имели к этому отношения и англичане, но их участие в разжигании антирусских настроений и подталкивании к нападению на русское посольство не вызывает никаких сомнений. Ведь если исходить из того, кто больше всего выигрывал от обострения русско-персидских отношений и даже вполне возможной войны — а именно к этому по замыслу заговорщиков должен был привести разгром русского посольства, — то это были англичане. В те годы Россия активно искала пути продвижения на юг, а Англия — на север от жемчужины британской короны Индии. Каждый шаг России на юг Англия считала угрозой для Индии, поэтому не только везде и всюду разоблачала «агрессивный курс России», но и делала все возможное и невозможное, чтобы стравить с Россией Персию и Турцию.