Ребята никуда не уехали…

С портфелями в руках они стояли возле деревьев, росших у шоссе неподалеку от валуна. Кашек грозно хмурился. Марийн тоже вовсю сверкал глазками, изображая суровость. И только Росси Бюлов не унывала. В тренировочной куртке с полурасстегнутой, словно летом, «молнией», в широченных вельветовых брюках, доставшихся ей от старшего брата, она с невозмутимым видом уминала бутерброд с ливерной колбасой, придерживая свободной рукой портфель Ликсы.

— Что там с Йенсом? — хрипло спросил Кашек.

Ликса нехотя объяснила, в чем дело, без подробностей. Только про косулю.

— Так из-за этого нам топать пешком в Зофиенхоф?! Целых четыре километра!.. Среди снега и льдов, как на Северном полюсе! — Марийн даже задохнулся от возмущения.

— А что ж ты не уехал? Автобус, кажется…

— То-то и оно, автобус приехал! — оборвал Ликсу Кашек. — Да только мы дураки, что не сели в него, понятно? За будку даже спрятались, чтобы герр Франке нас не увидел. Думали, может, и вправду что-то стряслось: то Йенс вроде был, то пропал куда-то. Потом вдруг ты кинулась бежать как сумасшедшая. Одно слово — кино!

Из деревни, что была за холмом, доносилось прерывистое рокотание тракторов. Оно то совсем стихало, то вдруг возникало с новой силой. Судя по всему, проверяли двигатели на тракторной станции. Росси прислушалась, удовлетворенно кивнула. Там, в деревне, на мощном советском тракторе-тягаче «Кировец» работал ее отец. А мать Росси вместе с матерью Кашека — на молочной ферме в поселке. Кооператив у них был большой — одних посевных площадей несколько тысяч гектаров. Сейчас там ремонтировали машины, готовились к весенним работам на полях.

— Косуля с веревкой на ноге. Ну и приключение! Поздравляю! — ехидничал Марийн.

Ликса нагнулась и стала молча вытряхивать снег из сапог. Мельком взглянула на след, оставленный косулей. Значит, здесь она перебежала шоссе. И тут вдруг Ликса нашла очень простое объяснение, почему Йенс упорно преследовал косулю от самой мельницы. Наверно, она угодила ногой в один из старых, ржавых капканов. Йенс наставил их в амбаре возле крольчатника против лис и куниц. Ликса растерянно смотрела на изрытый снег. Вот оно что. Выходит, Йенс прекрасно знал, что за штука на ноге у косули. Это он был во всем виноват, и теперь его мучила совесть.

III

Подошел Йенс, и они тронулись в путь. Шагали по колеям, накатанным «Икарусом» и «Москвичом». Кое-где даже рядом удавалось шагать. Марийн было вырвался вперед, потом приостановился, подождал Кашека — с ним веселее. Марийн щеголял в новенькой заграничной куртке до колен: ее недавно подарили ему на день рождения. Куртка была совсем не мальчишечья: розового цвета, с узорчатой строчкой на спине.

Кашек хмуро поглядывал на Йенса, явно сердился.

— Что это ты вдруг надумал? Теперь вот влипнем. Директор решит, мы нарочно прогуляли всей компанией… Наверняка отметят в журнале, а еще и в табель запишут. Весело будет!

— А я поклянусь, что ты тут ни при чем, что мы с тобой не виноваты, — с плаксивой миной сказал Марийн.

Росси чуть не захлебнулась от смеха.

— Он поклянется!.. — закричала она, размахивая своим пластиковым мешочком. — Слышите, показания дает свидетель из Нового поселка — Хильмар Марийн… Ой, ну прямо детектив!

— Ты зачем погнался за косулей? — строго спросил Кашек, ткнув портфелем Йенса.

— Кругом там никого не было, — тихо ответил Йенс. — Кто ж ей поможет?

— А тебе поиграть захотелось, да? В охрану биосферы? Ну, и чего ты добился своей беготней? — вконец разозлился Кашек. — Будто косуля сама не избавится от этой штуки…

— Это еще неизвестно.

— Что ж, тебе целый день за ней гоняться? Пускай этим охотники занимаются.

— Охотникам сейчас не до того, — возразила Росси деловым тоном. — Они все на работе, вот… Кому про косулю скажешь? Наш папа на тракторной станции: он и так после работы задерживается, чтобы поспеть собрать к весне какие-то муфты и всякие другие штуковины. Директор наш днем не уйдет из школы. Отец Хильмара сейчас тоже занят: завивку делает женщинам — ведь послезавтра у Куцнеров свадьба… А доктор Фогельзанг целыми днями за рулем, сами видели… Хорошо, если они все хотя бы к ночи собрались пойти по следу с дробовиками своими.

— Не с дробовиками, а с двустволками, — важно поправил ее Марийн. Ему было лестно, что Росси так уважительно говорит об отце и о сверкавшей чистотой парикмахерской.

С реки доносилось хриплое карканье ворон.

— Я почти догнал ее на льду, у берега, — стал рассказывать Йенс. — Но потом лед вдруг ка-а-ак дрогнет! Только она на ту сторону перебралась, как во все стороны трещины пошли…

Кашек остановился и озадаченно оглядел резиновые сапоги Йенса. На них блестела тонкая ледяная корочка.

— Ты… и правда… на лед полез? — изумленно спросил он. — Слушай, да ты… ты ведь и нахлебаться мог… В речке такие ямы есть! Зачем тебя туда понесло?

Смущенно потрогав шапку, Йенс отвернулся.

— Если ей не помочь, косуля погибнет, — сказал он потом. — Замерзнет или еще что…

Марийн поежился. Росси жалостливо вздохнула, спрятала за пазуху наполовину опустошенный мешочек с бутербродами. Кашек в серой своей штормовке, похожей на военную форму, стоял не двигаясь и молчал.

Марийн, чтобы поднять настроение, заторопил ребят:

— Пошли, что ли! Йенс уже про все рассказал.

— А может, он нам еще какие секреты откроет? — съязвила Ликса.

До сих пор она держалась в стороне, помалкивала. Там, у реки, Йенс даже и слушать не стал ее советов, а теперь выкручивается еще, врет. Потому он и Кашеку не сумел сразу ответить.

— Может, он нам все-таки скажет, почему это он больше всех беспокоится за косулю?.. — наседала Ликса. — Не в его ли капкан она попала?

Йенс порывался что-то сказать в свое оправдание, но не нашелся и лишь упрямо сжал губы. Совершенно неожиданно за него вступился Кашек. Неодобрительно взглянув на Ликсу, он спокойно заметил:

— Если это правда, тогда у Йенса хотя бы есть причины гоняться за косулей.

Ребята дошли до моста и тут остановились, пережидая, пока со стороны Пампова проедут два голубых чешских трактора и красно-белый грузовик дорожного надзора. Тракторы были сцеплены вместе, над кабиной переднего вспыхивала желтая мигалка. Они тянули за собой тяжелый плуг-снегоочиститель, который, словно корабль, рассекал снежное море, и снег дугой отлетал на обочину. У моста трактористы сбавили скорость, чтобы никого не задеть плугом. Смеясь, один из трактористов делал Росси знаки через стекло: надо, мол, поторапливаться. Вскоре машины удалились по направлению к деревне, оставив позади широкую утрамбованную полосу, посыпанную зернистым песком — его разбрасывал вращающийся диск, установленный под задним бортом грузовика.

— Не такие уж мощные эти тракторы, тащат плуг вдвоем, — заметила Росси, с трудом перебравшись через снежный вал на обочине. — А папин «Кировец» может целый дом сдвинуть!

— Зачем же… дом? — удивился Марийн.

— Это я просто к примеру. Наш «Кировец» где хочешь проедет.

— Дома передвигают только на стройках, — задумчиво сказал Кашек.

Несколько комьев снега, проскользнув сквозь решетку моста, с шумом слетели в речку и медленно растаяли в зеленоватых водоворотах быстрины. Берега здесь сильно стиснули речку. Мост был высоко над водой, и с него виднелись верхушки прибрежных зарослей ольхи и ясеня. Отсюда, с моста, открывался далекий вид на окрестный пейзаж. Заросли камыша то тут, то там выдавали изгибы русла реки. В конце широкой, ровной заснеженной долины, при свете дня отливавшей голубым, начинался лес. Он высился черной стеной за кромкой по-зимнему голых лиственниц. Острые верхушки елей напоминали зубья пилы.

— Слышите?.. — спросил вдруг Кашек.

Все прислушались. В небе гудел самолет. Марийн так напряженно глядел вверх, словно рассчитывал что-то увидеть сквозь плотные облака.