Все уже были на мостике — все люди, разумеется, Марим не видела эйя, а Люци шатался где-то по нижним палубам. При виде эмоций, отразившихся на лице чистюль, когда те повернулись к экрану, Марим не удержалась от смеха.

— Если это самая выгодная точка, каким же он должен быть изнутри? — пробормотал Омилов.

— Еще запутаннее, конечно! — весело отозвалась Марим, косясь на стоявшего рядом с отцом Осри. Взгляды их встретились, и он отвел глаза.

Раздражение, которое он вызывал у нее, мешало улыбаться, но она справилась. Эта напыщенная жопа не помешает ей завладеть тем, что принадлежит ей по праву... вот только надо держать ухо востро.

«Они у него с собой», — подумала она. С тех пор, как она обыскала их кубрик, он ухитрялся постоянно быть с Брендоном или с отцом. Это наводило ее на мысль, что тот оставил в кубрике какое-то подслушивающее устройство, которого она не заметила.

Ну что ж, у нее еще есть время. Она еще раз покосилась на него, уделяя особое внимание облегающему комбинезону. Так, снаружи карманов нет вообще... наверное, зашил куда-нибудь внутрь. Или под мышку.

«Черт, оттуда не достать, даже если бы пальцы не отвыкли».

Она с трудом удержалась от смеха при мысли о том, как здорово утратила квалификацию с давних добрых времен.

«Водить компанию с Маркхемом и Вийей — чертовски портить форму: ничто так не замедляет движения, как честность».

Она повернулась обратно к экрану, пытаясь вспомнить Рифтхавен таким, каким увидела его впервые. Интересно, и каким он представляется чистюлям? Что до нее, ей все это напоминало результат самого жуткого в истории Тысячи Солнц столкновения множества судов, хаотическое нагромождение конструкций, даже более разнообразных, чем те корабли, которые они обслуживали.

Она вспомнила тот восторг, с которым поняла, что часть этой мешанины и впрямь представляла собой корабли — состыкованные, сваренные, спутанные или еще как-то соединенные в единое целое паутиной металла и дайпласта. И отовсюду торчали во все стороны, словно стволы оружия, антенны.

За станцией горела звезда — двойной красный карлик, Ссадина, составлявший часть триады, которая, собственно, и называлась Рифтхавеном. Третьей составляющей, Синяка, видно не было. Он представлял собой бурого карлика, газового гиганта, достаточно большого, чтобы считаться звездой, светившего в инфракрасном излучении. Рифтхавен обращался вокруг них по сложной орбите, защищенный от атаки гиперснарядами одним из мощнейших резонансных генераторов в Тысяче Солнц. «Почти таким же мощным, как на тайной базе, Аресе, — говорил Маркхем. — Ну разве что бардака с виду больше».

Омилов нахмурился при виде круговерти причаливавших и отходивших от станции кораблей всех мыслимых форм и размеров. Между крупными судами сновали маленькие катера, добавляя сумятицы.

— Почему мы подходим так медленно? — спросил он.

— Строгие правила Комитета Обороны, — ответил Монтроз. — Чем ближе подходишь, тем медленнее приходится двигаться. Впрочем, предупредительного огня нет — и на том спасибо.

Омилов кивнул и нахмурился еще сильнее, словно пытаясь уловить в этом зрелище хоть какое-то подобие порядка. Марим перевела взгляд на остальных зрителей.

Брендон, похоже, даже получал от зрелища некоторое удовольствие. Он вертел головой во все стороны, чтобы получше рассмотреть мельчайшие подробности. Пару раз взгляд его сузился при виде проходивших мимо кораблей, но вслух он ничего не произнес.

Осри забыл обо всем на свете и глядел как завороженный. Забавно: она ожидала обычного его презрительного выражения лица. Она решила, что ему просто не доводилось еще видеть ничего хоть отдаленно напоминающего вот это; он представлял собой идеальный образец чистюли, чья жизнь до сих пор протекала в ухоженном мире, доступ в который открыт только представителям высшего света.

— Ух ты, посмотри только! Времянки Жазрита никуда не делись. Значит, вовсе они не сгорели, верно? — возбужденно шептал Ивард с другой стороны. — Ох! А вон новый ярус — там, где была зона монтажа в невесомости!..

Марим пропускала все это мимо ушей, зная, что он все равно не заметит. Он и так теперь половину времени разговаривал с какими-то неслышными никому другому голосами. Она вздрогнула — хорошо, что он не дотрагивался до нее. Очень кстати оказалось то, что он каким-то образом подглядел развлечения Вийи с Локри: похоже, это отбило у него всякую охоту трахаться, что избавило ее от необходимости гнать его из своей койки. И вообще он вел себя теперь как тяжелобольной.

Жаим с невозмутимым видом стоял сзади. Одежда его до сих пор хранила запах благовоний.

Марим исподтишка покосилась на Вийю — та равнодушно смотрела на экран, деля внимание между потоком информации на дисплее и щебетом диспетчера.

Локри, казалось, вовсе не интересовал вид из иллюминатора. Он лениво развалился за своим пультом, сжимая в руке дымящийся стакан и не сводя взгляда своих бледно-голубых глаз с Брендона. По тому, как застыла его фигура, Марим сразу распознала в нем вышедшего на охоту хищника.

«Он не разговаривал со мной с самого Диса. Что он задумал? — Она снова с трудом удержалась от смеха. — Уж наверняка ничего хорошего».

— Что берешь с собой? — оборвала тишину Марим. — Пойду принесу оружие.

— Ничего, — голос Жаима прозвучал почти неслышно. Он включил босуэлл.

Марим заметила, как Брендон не без тревоги покосился в его сторону. Она могла бы утешить его: настроение Жаима было далеко от самоубийственного; скорее, убийственное. Она снова сдержала смех.

— Локри? — повернулась она к связисту. — Ты как всегда со своим выкидным ножом, да? Или еще что-нибудь?

— Метательный нож, — равнодушно пожал плечами Локри.

— Эй, Монтроз, дашь взаймы свой пистолет-вонючку? — продолжала Марим. — Обещаю, верну в целости и сохранности.

— Бери, не стесняйся, — отозвался Монтроз. — Мне все равно еще кучу вещей здесь переделать, прежде чем идти искать новое место.

Брендон переводил взгляд с одного на другого.

— А почему не лучевое оружие?

— На Рифтхавене есть единственный закон, который соблюдают все до единого, — ответила Марим. — Ты можешь носить бластер, но стоит тебе раз пустить его в ход, и тебя вышвырнут из ближайшего шлюза. Нейробластеры разрешены, но людям не нравится, когда в радиусе десяти метров у всех глушит босуэллы, а в шлюз выбрасывали и за меньшее.

Брендон медленно кивнул.

— Что ж, закон разумный: одна дырка — и половина станции остается без воздуха. Но мне казалось, на Рифтхавене законы не поддерживаются.

— Это зависит от того, где ты. В некоторых торговых кварталах безопасно так же, как в любом другом месте Панархии, и там патрулируют дружинники. Преступность вредит коммерции, — ответил Монтроз. — А в других местах... — Он пожал плечами.

— Но во всяком случае, лучевое оружие регистрируется везде, и этот закон помогают поддерживать тоже все, — снова вмешалась Марим. — Ну, некоторые, конечно, предпочитают таскать все свое на себе, но я не люблю носить то, чем пользоваться все равно не сумею.

Смолкли двигатели.

— Аркад, — сказал Локри, вставая. — Приходилось видать Рифтхавен?

— И не придется, — холодно произнесла Вийя. — По крайней мере в этот раз. — Она пробежалась пальцами по пульту, выключая бортовые системы. — Здесь, под охраной эйя, он будет в полной безопасности.

Локри выбрался из-за пульта.

— Сдается мне, я смог бы уберечь одного беглого Аркада от укусов и ушибов. — Он оперся здоровой рукой о стену, глядя на Вийю с выражением, понять которое было почти невозможно. Голос его оставался таким же ленивым и сладким, как обычно, но Марим кожей ощутила угрозу и в очередной раз подавила смешок. — Прощальный подарок.

— Нет, — отрезала Вийя.

Долгую минуту Локри молчал, потом оторвался от стены и пожал плечами, бросив на Брендона ироничный взгляд.

— Ну что ж, желаю развлечься с видеочипами.

Омилов начал расспрашивать насчет правил швартовки, и Марим ушла в оружейную. Там она обнаружила то, что и ожидала увидеть: Вийя забрала почти все оружие, кроме того, что принадлежало членам команды, и какой-то ерунды.