– Однако вы набрались смелости позвонить Осборну, как только услыхали, что он снова в Москве.

– Просто забрасывал удочку. Ларец-то все еще у меня, разве его продашь? Только Осборн и заказывал. Не знаю, что было у него на уме и как он собирался его вывезти.

– Но вы же вчера встречались с Осборном в Парке Горького, – бросил пробный шар Аркадий.

– Не с Осборном. Я не знаю, кто это был. Он не назвался. Позвонил какой-то американец и сказал, что интересуется иконами. Я и подумал, что, может быть, все-таки сбуду ларец. Или разберу и продам по частям. А американец повел меня гулять по парку.

– Лжете, – давил Аркадий.

– Клянусь, что нет. Здоровый такой старикан, толстый, и все задавал дурацкие вопросы. По-русски, скажу вам, говорит здорово, но я нюхом чую иностранца. Так вот, мы прошли почти весь парк и остановились у грязной лужайки.

– В северной части парка, недалеко от аллеи?

– Ага. Я было подумал, что он искал уединения, чтобы расспросить о девочках, о вечеринках, понимаете, а он начинает расспрашивать о каком-то студенте, который приехал к нам по обмену, американце по фамилии Кервилл, о котором я никогда не слыхал. Но фамилию запомнил, потому что он без конца о нем спрашивал. Я ответил, что имею дела со многими, всех не упомнишь. И все. Этот чудак мгновенно исчезает. Во всяком случае, как только я его увидел, мне было ясно, что иконы ему ни к чему.

– Почему?

– Да он бедный как мышь. Одет во все советское.

– А не говорил он, как выглядел этот Кервилл?

– Тощий, говорит, рыжий.

Аркадию везло, как в сказке. Еще одна американская фамилия. Осборн и фарцовщик. Два волшебных ключика к делу. Он позвонил майору Приблуде:

– Мне нужны сведения на американца по фамилии Кервилл.

Приблуда ответил не сразу.

– Похоже, это по моей линии, – наконец сказал он.

– Полностью согласен, – ответил Аркадий.

В поле зрения следствия оказывается иностранец. Какие могут быть сомнения, кому им заниматься?

– Вмешиваться я не буду, – сказал Приблуда. – Пришлите ко мне вашего Фета, я передам ему, что у меня имеется.

Естественно, Приблуда передаст информацию только через собственного осведомителя. Аркадий это знал. Ну что ж, хорошо. Он позвонил Фету в «Украину». Потом целый час перебирал спички на листе бумаги, а Голодкин тем временем прикладывался к бутылке.

В помещение для допросов забрел Чучин и разинул рот, увидев своего осведомителя с другим следователем. Аркадий резко уведомил следователя по особым делам, что, если у того имеются претензии, пусть обращается к прокурору. Чучин стремительно вышел. Наконец с портфелем в руках явился Фет.

– Поручите мне заняться всем этим? – он поправил очки в металлической оправе.

– Потом. А сейчас садитесь.

Если Приблуда хотел получить от Фета информацию, то Аркадий доставит ему удовольствие. Аркадий видел, что Голодкину понравилось, как он одернул Фета. Голодкин приспосабливался к обстановке и к новому хозяину. Аркадий достал из портфеля фотокопии. Их было больше, чем он ожидал. Приблуда был на удивление щедр.

В портфеле оказалось два досье.

Первое досье:

На черно-белой паспортной фотографии был изображен худощавый молодой человек с глубоко посаженными глазами, волнистыми волосами и длинным носом. Еле заметная напряженная улыбка. Подпись аккуратная и разборчивая.

К правой стороне приклеена такая же фотография, что и в паспорте. Почти идентичная подпись; поражала скрупулезность, с которой она была выполнена.

Оценки неизменно высокие. Учебная характеристика полна похвал, но…

На зубной формуле второй слева верхний коренной зуб был перечеркнут чернилами. Не было записи о пломбировании зубного канала.

Итак, у этого подозрительно воздержанного студента, подумал Аркадий, не было проблем с больной левой ногой, как было установлено Левиным в отношении покойника, названного Рыжим. Кроме того, у него, видимо, не было американской пломбы, и вообще он не возвращался в Россию. С другой стороны, он был того же возраста, такого же телосложения, рыжий, во рту был такой же стальной зуб, и он был знаком с Ириной Асановой.

Аркадий показал Голодкину фотографию с паспорта.

– Узнаете этого человека?

– Нет.

– Он был или шатен, или рыжий. В Москве не так уж много тощих американцев с рыжими волосами.

– Нет, я его не знаю.

– А как насчет студентов университета? Бондарева? Когана? – Он не стал спрашивать об Ирине Асановой. Фет и без того не в меру любопытен.

Аркадий взял второе досье.

На снимке мужчина средних лет с вьющимися седыми волосами и, должно быть, темно-голубыми глазами. Короткий нос, квадратный подбородок. Серьезное выражение лица. Рубашка и пиджак ладно сидят на широкоплечей мускулистой фигуре. Подписана размашистым крупным почерком.

Такие же, как в паспорте, подпись и фотография.