"Не посмею, — проворчал сэр Пом-Пом. — Она чуть не лопнет от смеха, когда узнает, куда и зачем я отправился, а потом нахлобучит мне на голову ведро и скажет, чтобы я набрал в него лунного света". Помощник конюшего присел на ствол упавшего дерева рядом с уже устроившимся там Траванте: "Поторопитесь, пожалуйста — и, если представится такая возможность, спросите фей про чашу Грааля".

"Вы могли бы также намекнуть на цель моих поисков, — прибавил Траванте. — Если, конечно, у вас останется на это время".

"Постараюсь сделать все, что смогу".

Мэдук осторожно приблизилась к краю поляны, задержавшись, чтобы снять чепец и слегка взбить слежавшиеся кудри. Стоя в тени раскидистого бука, она обозревала поляну — округло-продолговатую прогалину неправильной формы, не меньше трехсот ярдов в поперечнике. Посреди прогалины возвышался небольшой холмик — в него вцепился длинными корнями искореженный карликовый дуб. Внимательно наблюдая за поляной, Мэдук замечала только движение цветов, покачивавшихся под легким ветерком. Ничего не было слышно, кроме тихого потрескивающего жужжания, объяснявшегося, судя по всему, присутствием пчел и кузнечиков. Тем не менее, Мэдук прекрасно сознавала, что она не одна — особенно после того, как чьи-то шаловливые пальцы ущипнули ее сначала за одну маленькую круглую ягодицу, а потом за другую. Кто-то хихикнул за спиной; с другой стороны прозвучал издевательский шепот: "Неспелые яблочки!"

Первый голос отозвался, тоже шепотом: "И когда они поспеют?"

Мэдук возмущенно воскликнула: "Ну-ка отстаньте, а то я Тробиусу пожалуюсь!"

Голоса приобрели презрительный оттенок: "Ой, подумаешь, какие мы воображули и недотроги!"

"Да уж, с такой лучше не связываться!"

Мэдук игнорировала эти замечания. Она взглянула на небо и решила, что полдень, наверное, уже наступил. Она тихо позвала: "Твиск! Твиск! Твиск!"

Прошло несколько мгновений. На поляне, словно ее глаза внезапно стали лучше видеть, Мэдук заметила сотни полупрозрачных форм, куда-то зачем-то спешивших, то исчезавших, то снова появлявшихся. Над центральным холмиком высоко в воздух взвился туманный вихрь.

Мэдук ждала и наблюдала, нервно подрагивая пальцами. Где пропадала Твиск? Одна из полупрозрачных форм стала приближаться ленивым шагом, по мере приближения приобретая все более различимые очертания, и наконец стала распознаваемой очаровательной фигурой феи Твиск. На ней было платье до колен из почти неосязаемого газа, подчеркивающее завораживающую гибкость силуэта. Сегодня она сочла подходящим к своему настроению бледно-лавандовый оттенок волос; как прежде, волосы развевались мягким облаком у нее за спиной и вокруг головы. Мэдук напряженно вглядывалась ей в лицо, надеясь уловить признаки материнского благорасположения. Лицо феи Твиск, однако, оставалось непроницаемым.

"Матушка! — воскликнула Мэдук. — Очень рада снова тебя видеть!"

Твиск остановилась и смерила дочь взглядом с ног до головы: "У тебя на голове галочье гнездо. Где гребешок, который я тебе подарила?"

"Паяцы с ярмарки украли мою лошадь, Джуно, вместе с седлом, сумками и гребешком", — поспешно объяснила Мэдук.

"Никогда нельзя доверять паяцам и прочим жуликам, развлекающим публику. Надеюсь, они преподали тебе полезный урок. Так или иначе, тебе следует привести себя в порядок, особенно если ты намерена принять участие в нашем знаменитом фестивале! Как видишь, все уже начали веселиться".

"Я ничего не знаю про фестиваль, матушка. Я не собиралась здесь развлекаться".

"Как же так? Подобное празднество ты больше никогда не увидишь! Полюбуйся — разве не красиво?"

Мэдук взглянула на поляну, где теперь все внезапно изменилось. Туманный вихрь над холмиком превратился в замок с двадцатью высокими башнями; на шпиле каждой башни развевался длинный вымпел. Перед замком на стройных стойках из переплетенных серебряных и чугунных прожилок висели роскошные гирлянды цветов — стойки с гирляндами окружали длинный стол, ломящийся от яств и напитков в длинных узких бутылях.

Судя по всему, праздник еще не начался, хотя эльфы и феи уже гуляли вокруг, пританцовывая от радостного возбуждения — все, кроме одного: тот сидел на столбе и яростно чесался.

"Похоже на то, что мое прибытие совпало с каким-то радостным событием, — сказала Мэдук. — По какому поводу такое торжество?"

"Мы отмечаем достопримечательный юбилей, — объяснила Твиск. — Сегодня день избавления Фалаэля от семилетней чесотки, которой король Тробиус наградил его за зловредные проказы. Срок заклятия скоро истечет; тем временем Фалаэль сидит на столбе и, как водится, чешется почище собаки, замученной блохами. А теперь нам пора прощаться — позволь снова пожелать тебе всего наилучшего".

"Подожди! — закричала Мэдук. — Разве ты не рада меня видеть, свою единственную дочь?"

"По правде говоря, не совсем. Рожать тебя было весьма неприятно, и твое присутствие напоминает мне обо всей этой исключительно неряшливой истории".

Мэдук поджала губы: "Я готова забыть об этой истории, если ты сделаешь то же самое".

Твиск рассмеялась — в воздухе словно прокатился перезвон веселых колокольчиков: "Хорошо сказано! У меня уже исправляется настроение. Зачем ты пришла?"

"Как обычно, мне нужен твой совет".

"Это понятно — к кому еще обращаться за советом, как не к своей матери? Говори: в чем твое затруднение? Надеюсь, ты еще не успела ввязаться в какие-нибудь любовные похождения?"

"О нет, матушка! Я только хочу найти отца, чтобы окончательно определить свою родословную".

Твиск отозвалась пронзительным недовольным возгласом: "Этот вопрос меня не интересует! Я давно выбросила из головы обстоятельства твоего происхождения! Ничего не помню и помнить не хочу!"

"Не может быть, чтобы ты вообще ничего не помнила!" — упорствовала Мэдук.

Твиск безразлично махнула рукой: "Я поддалась мимолетному влечению: мне хотелось смеяться, целоваться, любезничать. Почему бы кому-то пришло в голову вести регистрационные записи о таких вещах, с указанием места действия, даты, лунной фазы и биографических данных участвовавших лиц? Достаточно знать, что происходившее привело к твоему появлению на свет — этого вполне достаточно".

"Достаточно для тебя, но не для меня! Мне нужно узнать мое происхождение, а для этого мне нужно знать, как звали моего отца".

Твиск разразилась переливчатым издевательским смехом: "Я не могу назвать даже своего отца, не говоря уже о твоем!"

"Тем не менее, от него у тебя родилась единственная дочь — не можешь же ты его не помнить?"

"Гмм. Что-то такое припоминаю, — взгляд Твиск устремился вдаль. — Ты взбудоражила воспоминания о давно минувших днях! Обстоятельства, насколько я понимаю, носили неповторимый характер. Могу сказать только одно…" Глядя в лес — туда, откуда пришла Мэдук — Твиск спросила: "А это еще кто? Какие-то мрачные бродяги. Их присутствие не вяжется с атмосферой нашего праздника".

Обернувшись, Мэдук заметила, что сэр Пом-Пом подкрался к окраине поляны и находился уже неподалеку. В тени за его спиной притаился Траванте.

Мэдук объяснила: "Это мои спутники, они тоже отправились на поиски важных вещей. Сэр Пом-Пом ищет чашу Грааля, а Траванте ищет молодость — он не заметил, где и когда он ее потерял".

"Если бы ты за них не поручилась, они горько пожалели бы о своей дерзости!" — высокомерно заявила Твиск.

Несмотря на явное раздражение Мэдук, сэр Пом-Пом выступил вперед: "Обворожительная фея с серебряными глазами, позвольте задать вам один-единственный вопрос: где я мог бы найти чашу Грааля?"

"Определи ее местонахождение и направляйся туда — что может быть проще?"