Мэдук с подозрением воззрилась на гнома и на его длинный заостренный нос, тогда как гном продолжал выражать смущение суетливо-нелепыми, бессодержательными жестами.

«Придется подумать о вашем предложении, — сказала в конце концов Мэдук. — Я редко целую незнакомцев, в том числе их носы или другие части тела».

Гном нахмурился, сгорбился, обнял руками колени и опустил голову. Уже через несколько мгновений, однако, к нему вернулись успокоительно-вежливые манеры: «В этом отношении ты совсем не похожа на свою мать. Что ж, неважно. Я всего лишь хотел… а, о чем тут говорить! Ты уже сделала свисток? Прекрасно, прекрасно. А теперь тихонько подуй в него, с приветливым выражением лица… Вот так! Хорошо, можешь больше не дуть. Выслушай дальнейшие указания. Чтобы Твиск отозвалась, тебе нужно дунуть в травяной свисток и спеть вполголоса небольшое заклинание:

Робко повторив эти слова вслух, Мэдук глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, извлекла дрожащий звук из травяного свистка и пропела заклинание.

На первый взгляд ничего не произошло. Посмотрев по сторонам, Мэдук спросила у гнома: «Может быть, я что-то напутала?»

Из-за поросли наперстянок послышался тихий голос: «Ты правильно повторила заклинание». Красотка-фея Твиск выступила вперед: грациозное создание с развевающимся шлейфом бледно-голубых волос, перевязанных ниткой сапфиров.

Потрясенная и восхищенная, Мэдук пролепетала: «Неужели я ваша дочь?»

«Прежде всего, — деловито сказала Твиск, — каким образом ты согласилась заплатить Зокко за услуги?»

«Он хотел, чтобы я поцеловала его в нос. Я сказала, что мне нужно посоветоваться по этому вопросу».

«Совершенно верно! — заявил гном Зокко. — В свое время я обеспечу предоставление надлежащих рекомендаций, и дело будет в шляпе. Вопрос не нуждается в дальнейшем обсуждении».

«Будучи ее матерью, рекомендации предоставлю я, что избавит тебя от лишних трудов», — возразила Твиск.

«Для меня это не составит никакого труда! Я достаточно изобретателен и сообразителен».

Твиск пропустила его возражения мимо ушей: «Мэдук, советую тебе подобрать комок земли и предложить его этому пучеглазому уродцу со следующими словами: „Зокко, мой символический дар оплачивает, целиком и полностью погашая любую мою задолженность перед тобой ныне и присно и вовеки веков, в этом мире и в любых других мирах, в любых вообразимых и невообразимых отношениях, каждую из услуг, предоставленных тобой мне, по моему поручению или от моего имени, фактических или вымышленных, в пределах любых измерений и пространств, а также за их пределами“».

«Какой вздор, какая чушь! — вспылил древесный гном. — Мэдук, не обращай внимания на бестолковую синеволосую распутницу — как тебе известно, мы уже обо всем договорились».

Твиск лениво приблизилась на несколько шагов, и Мэдук смогла рассмотреть ее получше: прелестное, неподражаемо очаровательное создание с бледно-голубой шевелюрой и кожей кремового оттенка. Глаза феи, такие же, как у Мэдук, сияли чудесными мечтательными небесно-голубыми озерами, способными утопить рассудок любого влюбчивого мужчины. Твиск обратилась к дочери: «Должна отметить, в качестве любопытной подробности, что Зокко знаменит похотливостью. Поцеловав его в нос, ты оказалась бы у него в услужении, и вскоре тебе пришлось бы целовать его, по приказу, совсем в других местах, не говоря уже о прочем».

«Подумать только! — удивилась Мэдук. — Зокко казался таким обходительным и покладистым!»

«Он умеет прикидываться».

Мэдук повернулась к гному: «Я посоветовалась по поводу задолженности». Она подобрала комок земли: «Вместо того, чтобы целовать ваш нос, я вручаю вам этот символ моей благодарности». Невзирая на писки и стоны протестующего Зокко, Мэдук продекламировала формулу, рекомендованную феей.

Древесный гном раздраженно бросил ком земли в сторону: «Бесполезный символ! Не могу его съесть, у него и вкуса-то никакого нет! Не могу его надеть, он не годится даже как сувенир, который можно было бы повертеть в руках, вспоминая несколько приятных минут!»

«Помолчи, Зокко! — посоветовала Твиск. — Твое пошлое нытье всем осточертело».

«В дополнение к символическому подарку, — продолжала Мэдук, — и несмотря на ваши жуткие намерения, я действительно благодарна за то, что вы устроили мне встречу с матерью. Не сомневаюсь, что она испытывает такие же чувства».

«Еще чего! — воскликнула Твиск. — Я и думать о тебе забыла! Зачем, кстати, я тебе понадобилась?»

Мэдук не на шутку обиделась: «Я хотела с тобой повидаться! Мне говорили, что ты умерла».

Твиск покровительственно рассмеялась: «Нелепое заблуждение! Во мне жизнь бьет ключом, а порой и переливает через край».

«Это сразу заметно! Сожалею о своей ошибке, мне сообщили ложные сведения».

«Именно так. Тебе следовало бы не принимать на веру все, что тебе говорят. Но теперь ты знаешь правду, и я могу вернуться в Щекотную обитель».

«Подожди! — взмолилась Мэдук. — Я твоя родная дочь, и ты меня только что встретила! Кроме того, мне нужна твоя помощь!»

Твиск вздохнула: «Как так получается, что всем всегда нужна моя помощь? Чего ты от меня хочешь?»

«Я заблудилась в лесу! Два разбойника убили Пимфида и украли моего пони, Тайфера! Они за мной погнались и страшно меня напугали — меня они тоже хотели убить и даже обзывали щуплой рыжей сучкой!»

Твиск осуждающе уставилась на дочь, не веря своим ушам: «И ты стояла, опустив голову, пока тебя безнаказанно оскорбляли?»

«Ничего подобного! Я убежала как можно дальше и спряталась».

«Тебе следовало напустить на них осиный рой! Или укоротить им ноги, чтобы у них ступни росли прямо из задниц. Или превратить их в ежей — это проще простого».

Мэдук смущенно усмехнулась: «Если бы я знала, как это делается!»

Твиск снова вздохнула: «Я пренебрегла твоим образованием, это невозможно отрицать. Что ж, раз теперь представилась такая возможность, начнем восполнять это упущение сию минуту». Фея взяла принцессу за руки: «Что ты чувствуешь?»

«По мне пробежала дрожь, с головы до ног! Очень странное ощущение».

Твиск кивнула и отступила на шаг: «А теперь сложи большой и указательный пальцы, вот таким образом. Прошептав „Фвип!“, повернись в сторону того, кто причиняет тебе неудобство, и вздерни подбородок. Попрактикуйся на Зокко».

Мэдук сложила большой и указательный пальцы: «Вот так?»

«Правильно».

«А теперь — „Фвип“?»

«Именно так».

«И вздернуть подбородок — вот так?»

Зокко испустил отчаянный вопль и подскочил в воздух, повиснув на высоте человеческого роста и быстро перебирая ногами. «Ай, ай, ай-йи! — кричал гном. — Опусти сейчас же!»

«У тебя получилось с первого раза, — одобрила Твиск. — Обрати внимание на то, как он машет руками и семенит ступнями, словно танцует. Это заклинание называют „подергунчиком“ или „пляской гоблинов“».

Мэдук разжала пальцы, и Зокко свалился на землю, выпучив сине-зеленые глаза: «Прекратите эти проказы, немедленно!»

«Прошу прощения, Зокко! — лукаво извинилась Мэдук. — Кажется, я слишком высоко вздернула подбородок».

«Мне тоже так показалось, — заметила Твиск. — Попробуй снова, но без усердия, с пренебрежением».

На этот раз Зокко повис в воздухе на высоте не больше собственного роста, а его жалобы стали менее пронзительными.

«Прекрасно! — похвалила Твиск. — У тебя заметна врожденная склонность к маленьким хитростям нашего племени».