Вот и улицы, по обеим сторонам — магазины, ярко освещенные витрины, уже украшенные к Рождеству. Спешащие люди, очереди на автобус, медленное движение транспорта; час пик. Все стремятся покинуть это место, куда приходится приходить за покупками или зарабатывать на жизнь. Через час оно опустеет, превратится в ярко освещенный город-призрак, населенный бродягами и проститутками в тусклых подземных переходах.

Джоби немного знал город с тех времен, когда учился здесь в школе. Он ненавидел его тогда, ненавидели сейчас, но сила, владеющая его телом, тянула его, словно железо к магниту. Ты найдешь то, что тебе нужно, Джоби. Продолжай поиски.

Замусоренный тоннель под кольцевой дорогой напоминал логово смердящего чудовища; он был освещен единственной лампочкой, которая пережила выходки хулиганов и толпу футбольных болельщиков в прошлую субботу. Запах мочи ударил в нос, его чуть не вырвало.

Какой-то старик присел на корточках в нише, что-то жуя в промежутках между спазмами кашля, сплевывая на бетонный пол. Торопись, парень, потому что если ты здесь задержишься, то и тебя ждет то же самое — будешь жрать отбросы. Компания юнцов прокричала что-то непристойное, посмотрев агрессивно на Джоби, когда тот проходил мимо; он с ужасом подумал, что они собираются пристать к нему.

Джоби вышел на другой стороне города; старый город, трущобы, которые скоро снесут, чтобы построить на их месте современные трущобы, ряды стандартных домов вдоль плохо освещенных улиц, оставив место для пустырей. Вот здесь уже рабочие приступили к разрушению зданий: горы битого кирпича и куски дерева, игровая площадка для беспризорных детей и бродячих кошек и собак. И проститутки, ожидающие, когда закроются пивные.

Джоби бесцельно брел дальше. Каким образом подходят к проститутке? Как ее отличить, если увидишь? Мысль о том, что он должен подойти к девушке на улице, ужасала Джоби. А вдруг она не проститутка! О Боже, да он никогда не осмелится. Все это пустая трата времени, в конце концов он побредет обратно в Хоуп, слишком изможденный даже для того, чтобы предаться своим фантазиям. Меньше всего ему хотелось сейчас заниматься сексом, у него не получилась бы даже эрекция, как бы он ни старался. Он выдумал сегодняшний вечер, лучше всего ему пойти домой и постараться забыться. Каждый имеет право иногда совершать идиотские ошибки.

Вдруг он напрягся, скорее почувствовал, чем увидев какое-то движение в переулке между двумя стандартными домами. Он вгляделся в темноту, вспомнил тех парней в переходе; может быть, это грабители, поджидающие прохожего. Или просто пьяница зашел туда, чтобы помочиться или вырвать. Не останавливайся, это не твое дело.

— Послушайте... — Женский голос, говорит с едва уловимым северным выговором. К нему крадучись двинулась фигура. — Послушайте, у вас нет закурить?

Он увидел ее силуэт, белеющую в руках незажженную сигарету. По голосу совсем не старая, в длинном пальто, не тощая, довольно коренастая. Она рассмотрела Джоби, пользуясь тем преимуществом, что треугольник оранжевого света фонаря падал на него. Джоби чувствовал себя нервничающим актером, впервые оказавшимся в свете рампы. Опять он чуть было не повернулся и не бросился бежать. Чуть было.

— Извините... я не курю. — Получилось что-то вроде нервного писка, во рту у него пересохло. Ему вдруг пришла в голову мысль: Берт Тэннинг, жующий незажженную металлическую трубку. Смешно, любая отвлекающая мысль смешна. Он почувствовал, что обязан добавить: — Я никогда не курил, даже в детстве. Я не переношу запах табака. — Иди, не останавливайся, парень. Он не обратил внимания на голос, советующий ему откуда-то изнутри, остался стоять, нервно переминаясь с ноги на ногу. Ему просто хотелось ее хорошенько рассмотреть, но тени мешали, как мешали, когда он представлял Салли Энн.

— Ничего. — Он услышал, как что-то загремело, потом она чиркнула спичкой, и тогда он увидел ее лицо в свете неровного пламени. — Придется воспользоваться своими спичками. О, простите, вы же не выносите табачный дым.

— Ничего. — Он рассмотрел ее лицо, когда она зажигала сигарету и глубоко затягивалась. Довольно симпатичная, может быть, чуть полновата, есть немного лишнего веса; не накрашена, кожа прыщавая, как у подростка, хотя ей явно за двадцать, может быть, уже к тридцати. Темные волосы висят прямыми прядками, не мешало бы их вымыть, но в общем не так уж плоха.

— Как тебя звать? — Она погасила спичку, снова превратившись в силуэт, он видел лишь огонек сигареты.

— Джоби. — Джоби подумал, не стоило ли ему назваться как-то по-другому. Майк, Джон — как угодно. Но было уже поздно.

— Джо-би... — тщательно выговорила она. — Никогда раньше не слыхала такого имени. Держу пари, что не настоящее.

— Настоящее. — Не выйдет.

— Ты ищешь?

— Ищу чего?

Короткая пауза, ему показалось, что она раздраженно щелкнула языком.

— Меня, разумеется. Ну, не то чтобы меня, но кого-то похожего, а тут я подвернулась.

Джоби почувствовал слабость в коленях. Он нашел то, что искал, но внезапно ему стало очень страшно. Он уставился на ее темнеющую фигуру, чуть не сказал: «Нет, я вообще-то никого не искал», но комок в горле помешал ему это выговорить. Вверх по ногам у него опять побежали покалывающие волны, и он подумал, произойдет ли эрекция.

— А ты робкий, — она засмеялась. — Меня звать Шина, думаю, мои родители были из Ирландии, но я точно не знаю, потому что меня забрали от них, когда мне было семь лет, а больше я их не видела. Да и не хочу видеть. Ах, да, я беру десять фунтов. Можем пойти ко мне, если у тебя нет чего-то получше. Это не дворец, но там удобно.

Покалывание достигло его мошонки. Надо решать; он мог пойти с Шиной к ней, где бы это ни было, или же уйти и до конца жизни представлять, как бы это все происходило. Десять фунтов — большая сумма, если сидишь на пособии и вдобавок собираешься покинуть единственный дом, который у тебя когда-либо был. Но некоторые вещи гораздо важнее денег. У него начиналась эрекция, он чувствовал, как твердеющая плоть упирается ему в джинсы; и это решило все.

— Ладно, — ответ прозвучал едва слышно. — Пошли к тебе.

— Выкладывай десятку, — она подошла к нему. — В кредит обслуживаются только постоянные клиенты. — Она неестественно хохотнула, и он отдал ей две пятифунтовые бумажки. — Ну, тогда пошли. — Она взяла его за руку, повела вниз по улице. — У меня муниципальный дом в миле отсюда. За жилье и электричество за меня платят. Как говорится, не плюй в колодец... Он— а опять засмеялась, на этот раз захихикала совсем по-детски. — Соседи, ясное дело, сплетничают, да черт с ними. А ты откуда... Джоби?

— Из глуши.

— Нет, мне нравится жить в городе. — Ее явно не интересовало, из какой именно он глуши. — Всегда нравилось. Я вышла замуж пару лет назад, тот парень за мной несколько месяцев ухаживал. Он казался вполне нормальным, но когда мы поженились, принялся меня колотить. Ну, я от него ушла, дали мне муниципальный дом. Полиция его предупредила, чтоб не лез ко мне. Потом у меня еще парень был, женатый, само собой. Немного погуливал на стороне. А потом я подумала и сказала себе, Шина, сказала я, да ты просто дура набитая, даешь мужику ни за что, просто так, а ведь за это деньги можно получить. Улавливаешь, что я говорю?

— Да, — Джоби кивнул в темноте. Он снова вспомнил о Харриэт Блейк и о том, чем она могла в прошлом заниматься.

— Вот мы и пришли.

Они свернули с улицы и пошли по узкой дорожке, выложенной плитами. Типичный муниципальный дом, самый обычный, но довольно удобный. Они, конечно, прошли черным ходом. Жильцы подобных домов никогда не пользовались парадной дверью, это была своеобразная британская традиция. Шина завозилась с ключом, вставляя его в замок, ворча.

— Мы не станем внизу зажигать свет, — прошептала она и хихикнула. Она провела его, вероятно, через кухню. Наверх по лестнице, щелкнула выключателем, осветив незастеленную кровать в неубранной спальне. — Как-нибудь надо бы тут хорошенько прибрать, — извинилась она и затолкала что-то ногой под комод.