Джефф Биби решил отправиться на пляж, а не в закрытый бассейн — было бы грешно провести остаток дня под крышей в такую редкую для Англии погоду. Он намеревался спуститься на берег на фуникулере, но когда увидел очередь, протянувшуюся от места посадки до детской площадки, то решил отправиться пешком. Торопиться было некуда, основной задачей было убить время.

Пляж был полон народу; когда кончится отлив, места станет побольше. Сейчас же все сгрудились на гальке сразу под платформой железной дороги. Отдыхающие расстелили пляжные полотенца и одеяла, чтобы было удобнее лежать на камнях.

Он с облегчением стащил жаркие джинсы, остался в голубых плавках. Попозже можно будет пойти искупаться; говорят, для сердца вредно плавать сразу после еды.

Он пожалел, что не захватил полотенце, без него сидеть на гальке чертовски неудобно. Он приметил большой гладкий камень точно на линии прилива, уселся на него. Камень был теплый, и он решил остаться здесь на некоторое время. Он лег, закрыл глаза, снова потянулось время. Он услышал шум приближавшегося поезда, гудок его раздавался на поворотах в дюнах. Поезд замедлил ход, подошел к платформе. Крики и писк вновь прибывших отдыхающих; в детский бассейн, и так уже переполненный, плюхнулись приехавшие на поезде дети. Поезд опять отошел; Джефф подумал, как, должно быть, машинистам осточертело водить поезд туда и обратно по одному маршруту, видя один и тот же пейзаж.

Еще какой-то звук, незнакомый, что-то вроде отдаленного писка или стона. Он открыл глаза и увидел что-то похожее на флотилию воздушных шаров. Вагончики фуникулера двигались рывками, пассажиры указывали пальцами на все, что вызывало их интерес. Они были высоко над лагерем и окружающей его местностью, и это вызывало приятное возбуждение, пока чувство новизны не исчезало. Может быть, он вернется в лагерь на фуникулере, если не надо будет слишком долго торчать в очереди. Он посмотрит. Потом решит. Джефф снова закрыл глаза; если удастся заснуть, время пролетит быстрее.

И тогда раздался крик, пронзительный вопль пронесся вдоль линии берега, подхваченный остальными, словно заранее запланированный хор, все набирая силу, как плотина, которую внезапно прорвало. Шум бегущих босых ног по прыгающей гальке, камешки разлетаются во все стороны. Паническое массовое бегство к морю, родители тянут за собой детей или тащат их на руках, толкая других, отчаянно желая спасти себя. Ругаются, кто-то падает, на него наступают. А на фоне всего этого раздается скрежет и треск ломающегося металла.

Джефф Биби вскочил на ноги, замер в ужасе от того, что увидел. Мимо него неслись толпы, люди побросали полотенца и одежду на гальке, там же валялись детские пляжные игрушки, выглядевшие зловеще. Человеческие лемминги, на лицах застыл слепой ужас, они все кричат.

Он посмотрел наверх, увидел и все понял. О Господи! Один из вагончиков фуникулера повис на проволоке, потому что сломалось одно из держащих его креплений. Вагончик качался и поворачивался; следующий вагончик несся к нему, набирая скорость, по наклонному, основному канату. Их столкновение в воздухе было неизбежным. В приближающемся вагончике не было видно пассажиров, они или выпрыгнули из него, или в страхе улеглись на пол. Эта единственная проволока вряд ли выдержит нагрузку, она уже начала рваться.

Джефф остался стоять на месте, он был в метрах ста, ему не угрожала опасность, не было смысла присоединяться к охваченной паникой толпе. Он в оцепенении смотрел наверх, не в силах отвести глаза, подсознательно подсчитывая, когда произойдет столкновение.

Создавалось впечатление, как будто вся эта эксцентричная сцена разыгрывается в замедленном темпе, что это какое-то безумное воздушное шоу, рассчитанное на зрителей. Из вагончика с поврежденной опорой свисали два парня, они отчаянно двигали ногами, приговоренные к смерти: их виселица вот-вот сбросит их вниз на острые скалы.

Внезапная тишина, минута зловещего молчания. Толпа внизу, пассажиры наверху, все затихли, будто смирились с неизбежным. Даже приближающийся вагончик замедлил ход, отдавая дань последнего уважения. Но вот раздался скрежет и скрип металла, он рвался и сгибался. Какая-то масса неузнаваемого бесполезного лома оторвалась от своих креплений, тела полетели вниз, их кружило и швыряло в этой жуткой попытке человечества овладеть недоступным искусством полета; неуклюжие бескрылые птицы, дергающие руками и ногами.

Сначала упали два пассажира из первого вагончика вместе с градом обломков. Вагончики бешено вертелись — сначала в одну сторону, потом в другую; они выбросили кричащих пассажиров, потом канат порвался, и вагончики полетели на землю.

Четверо парашютистов, бьющихся в конвульсии, человеческая лавина; двое упали на вершину скалы и сразу же превратились в кровавое месиво. Они покатились по скользкой скале, упали вниз. Двое других пролетели на метр от скалы и ударились о берег. От этого удара разлетелась галька, камешки запрыгали во все стороны.

И тогда только возобновились крики. Родители пытались закрыть детям глаза, кого-то стошнило.

Каким-то чудом следующие вагончики остановились, видимо, сработало безопасное устройство на замках каната, предусмотренное для подобных случаев. Пассажиры высунулись из вагончиков, пытаясь рассмотреть, что же случилось, кто-то уже кричал о помощи. Но ни один человек внизу не двинулся с места, испугавшись, ожидая, когда другие наберутся смелости и подойдут к упавшим; нет смысла, они все мертвы, это не наше дело, от нас все равно нет никакого толку. Все стояли в стороне.

Джефф соскользнул с камня, почувствовал, как дрожат у него ноги. Его мутило, могло вырвать каждую минуту; ничего удивительного в этом не было. Какое — то предчувствие, почти подозрение начало зарождаться в его спутанном сознании. Одна из тех фигур, свесившихся из первого вагончика... нет, он стоял слишком далеко, чтобы разглядеть; это игра его воображения. Но он должен знать, быть уверен. Он начал пробираться вдоль пляжа, он не торопился, потому что на самом деле не хотел этого видеть, надеялся, что кто-то другой опередит его.