Нельсон почувствовал себя разбитым и усталым от страха и постоянного чувства вины за руководителя экспедиции, своего воспитанника. Можно ли что-нибудь сделать с расколотым вдребезги сознанием Стива? Это был мозг, натренированный по самым современным методам, готовый к любым неожиданностям во время полета к поломке ракеты, к отказу системы поддержки, буквально ко всему. Но к этому! Примитивные импульсы хищного животного предательски вторглись в его сознание, запрограммировали его мозг желаниями чужих клеток убийцы-динозавра. Этого они не могли предвидеть.

Нельсон горько корил себя за случившееся. Ведь можно было подготовить их... В первую очередь ученые должны видеть в астронавтах живых людей, а уже потом исполнителей военно-научной миссии. Тогда они станут менее уязвимыми. Может, надо было больше любить их?

Сердце доктора больно сжалось, и он подавил в себе нахлынувшие чувства. Снова включив счетчик, он углубился в лес. Уровень радиации становился выше, счетчик отмечал это частым щелканьем. Нельсон осторожно двигался в тени густых деревьев, и по мере того, как лес становился все темнее, его охватывал страх. Может случиться, что Стив не узнает его и произойдет новое убийство. Ведь Стив знал свою сиделку еще до полета, он охотно подшучивал над ее пухлыми формами. И это не остановило его. Нельсон загнал страх поглубже внутрь. Стив сейчас отчаянно нуждается в друге, и он не даст ему пропасть.

Прибор щелкал все сильнее, радиация исходила из подлеска, зажатого между стволами больших сосен. Старые деревья тянулись высоко вверх, закрывая солнечный свет. Тэд остановился и выключил счетчик, чтобы лучше слышать. Вокруг наступила тишина.

Напряженно вслушиваясь, он уловил только шум крови в ушах. Над его головой зашуршала ветка. Тэд вскинул голову и увидел пушистый хвост белки, расположившейся в глубине листвы.

Он медленно подошел к темной чаще. Включенный счетчик затрещал, предупреждая об опасности. Он опять остановился в нерешительности.

Стив, позвал он. Стив, это я, Тэд Нельсон. Тишина поглотила его слова. Стив, голос его дрожал. Я пришел помочь тебе.

Ответа не было. Нельсон шагнул вбок к раскинувшимся веткам, схватил одну из них, и в его руку впилась острая колючка. Он вздрогнул, но продолжал держать ветку. В густой темноте что-то блестело.

Стив? выдохнул он и отпрянул. На поверхности гниющих остроконечных листьев лежала рука. Пальцы ее растекались, как желе.

Из толщи опавших листьев еле слышно доносились глухие рыдания. Стив лежал как перезревший плод, его гниющую плоть буравили клетки-хищницы. В плодородную почву капали его зараженные слезы. Бесконечное, раздирающее душу отчаяние охватило астронавта. На Земле не было места, где он мог бы спрятаться ото всех, у него не оставалось иных желаний. Хищное чудовище пустило в нем свои корни, и он бесконечно страдал. Его миссия зловещим образом обернулась против него: астронавты принесли жизнь на мертвую планету и вернулись на живую со смертью. Если бы они могли предвидеть это, они навсегда остались бы на Марсе и не вернулись сюда, где у всех на глазах происходит ужасная метаморфоза с его когда-то здоровым и сильным телом.

Стив поднял оплывающее лицо, к которому прилипли опавшие листья. Обрубком руки он попытался смахнуть их. Гниющее мясо издавало ужасный смрад, ткань опять затрещала, выплевывая из тела новые семена. Волна жгучего отвращения поднялась изнутри, и его вырвало едкой жидкостью.

Боже, где ему укрыться?

Голос Нельсона напоминал мелодию. У Стива вспыхнуло отчаянное желание ответить, довериться рукам врача. Но было слишком поздно. Больше всего они нуждались в такой поддержке на красной планете, хотя именно там у них этой поддержки не оказалось. Единственной тоненькой ниточкой, связывавшей их с человечеством, оставалась радиосвязь. Пока астронавты находились в полете и у них не возникало острых проблем, радиосвязь была в готовности и ждала сигналов. Если бы только они могли связаться с Землей после посадки!

Шестое чувство подсказывало Стиву, что с этой бурей что-то неладно. Но его учили не доверять инстинктам. На тренировках пилоты усвоили, что во время бури они должны сидеть в модуле и продолжать работу, дожидаясь, пока стихия утихнет. Никто не учил Стива, что делать, когда страх берет верх над тренированным до автоматизма сознанием и становится таким же реальным и ощутимым, как и поломка ракеты.

Поэтому он не принял песчаную бурю как предупреждение, которым их встретила планета. Он прошел мимо пятнышка на двери, мокрого и теплого, как кровь. Даже радиация, страшный враг всего живого, не остановила их: группа надела скафандры и последовала за ним. Астронавты, как матросы Колумба, оставили первые следы на планете, покрытой пеплом.

Стив чувствовал свою вину за все случившееся. Помимо воли он оказался лидером группы, В этой операции чистая наука шла рука об руку с коммерческим интересом и военным престижем. Ложные кумиры убеждали его поступать вопреки здравому смыслу, призывали отдать здоровье и жизнь во имя стратегических целей. Теперь за эту спесь и амбиции должно расплачиваться все человечество.

Он не ответил Тэду Нельсону. Пока обрывки сознания еще живы в нем, он будет прятаться. А потом красные хищницы возьмут его за горло и подтолкнут к новым преступлениям.

Блуждающим взглядом Стив посмотрел на свои распухшие руки. На когтях засохла чужая кровь.

Он горько вздохнул, и тяжесть вины снова пригнула его к земле. Прохладная почва освежала горящее лицо. Природа цвела повсюду, в густых кронах деревьев распевали птицы, все зеленело. Его же разлагающееся тело было начинено смертью. Над ним роились мухи, присасываясь к ранам, бесчувственным от наполнявшего их яда. Он и сам был Вельзевул, король мух, дьявол, прилетевший сеять на Земле ужасную смерть.

Перед его мысленным взором появилась маленькая девочка в голубом платье. Наверное, то, что она увидела, поразило ее детское воображение до конца дней. Стив не мог представить, как выглядит сейчас его лицо, но в огромных невинных голубых, как цветы, глазах отразился смертельный ужас. Их выражение сказало ему, что нечего рассчитывать на помощь, как бы ему ни хотелось этого. Он был дьяволом, наводящим ужас на все живое. Его вида не мог бы вынести ни один человек.