— А впрочем, — встрепенулся Ариэль и взмахнул райской ветвью радости, — может быть, у каждого из нас есть часть решения.

— Правда, — подхватил его мысль Тариэль, — давайте расскажем друг другу, что случилось за год.

Первым стал говорить Умиэль:

— Целый год я провел рядом с Мастером Джурой. Время посеребрило его виски. Он стал больше замечать чужое страдание. Иногда он плакал, и от слез его сердце стало мягче. Скоро можно будет вынуть занозу и крючок, на котором она держится. А еще — самое главное! — он носит у сердца Образ Божий. Теперь Мастер верит, что Господь выведет его из печали.

Вторым повел свой рассказ Ариэль:

— А я, пока летал по свету, то и дело слышал в молитвах людей одно и то же имя: Панна-Юлика, Панна-Юлика. Мне захотелось посмотреть, кто это такая. Почему столь разные люди так просят для нее у Бога счастья в любви? Я нашел ее среди чужих детей. Она их успокаивает, воспитывает, учит, а по ночам сочиняет для них сказки. Ах, как она похожа, братья, на ту девушку из Книги Судеб, которая умерла, не дождавшись своей любви! Только Панна-Юлика очень странная. Добрые люди просят для нее любви и счастья, а она сама — нет. И живет она как будто в полсилы. Она такая отрешенная, без надежды на встречу со счастьем. Знаете, из ее сердца бьет лучик чистой любви, но он такой тонкий и хрупкий. Она направляет этот лучик на детей и всех, кто ей дорог, но его силы не хватает, чтобы согреть ее собственное сердце. Я коснулся ее райской ветвью — ее душа затрепетала от радости! И знаете, что она делает? Она превращает трепет души в стихи и сказки и дарит их людям. Ей самой достается только эхо.

— Мой кувшинчик потяжелел, пока ты говорил о Панне-Юлике! — сказал Тариэль. — А это верный признак того, что у нее было много горя и слез. Пришло время их осушить. Мне нравится Панна-Юлика. Только захочет ли она сама стать такой же счастливой, как герои ее сказок?

— А я хочу сказать, какую удивительную вещь я заметил! — воскликнул Умиэль. — Пока вы говорили, мои весы беспрестанно колебались. Мне казалось, что на чашах весов бьются два сердца!

— А нашлось ли что либо в Книге Судеб? — спросили Ангелы Тариэля.

— Только одна загадка. Книга Судеб сама раскрылась на той же странице, что заметил Умиэль. Я удостоверился, что на судьбе той девушки, не дождавшейся своей любви, действительно стоит печать смерти. Однако в самом низу страницы я заметил маленькую стрелочку, будто указывающую, что страницу надо перевернуть. Я провел по ней пальцем, и она засветилась и запульсировала как живая!

— Ты перевернул ее?!

— Нет! Да! Не знаю, как вам ответить. Я попытался перевернуть страницу, а поддалось сразу несколько. Они как будто склеены друг с другом. А дальше идет повесть другой судьбы. Я горячо молился об удаче, но после многих безуспешных попыток поспешил к вам. Видно, Господь подает нам знак, но я не смог прочитать его в одиночку!

— Помолимся, братия, ко Господу, чтобы он дал нам разумение и благоговение перед Его тайнами, — сказал Умиэль.

Три Ангела преклонили колена в полном безмолвии, и сердца их наполнил трепет. Затем они развернули свои прекрасные крылья и устремились туда, где ждала их великая Книга Судеб.

В самом уединенном краю Вселенной, на алмазной горе покоится Книга Судеб. Укрывает ее хрустальный свод, а стерегут ее все Силы Небесные.

Три Ангела встали у изумрудных Врат и услышали Голос: «Пусть войдет тот из вас, кто сильнее всех верит в чудо!» Ариэль шагнул вперед, Врата растворились, и три Ангела полетели навстречу сиянию. Едва они приблизились, Книга Судеб раскрылась с мелодичным звоном на известной странице. Радость переполняла Ариэля, когда он легкой рукой коснулся живой пульсирующей стрелки в нижнем углу. Страница поддалась без усилий, и… три Ангела увидели продолжение жизни той, о ком они так много думали:

— Она жива!

— Это она!

— Панна-Юлика!

Вот что узнали Ангелы про Панну-Юлику.

Она росла единственным ребенком в семье, где все ее любили и баловали. И хотя она была немного капризна, как все кумиры семьи, нрав у нее был добрый, а характер легкий. Так получалось, что люди поворачивались к ней своей лучшей стороной. Друзей у нее было много, и всем она желала счастья.

Больше всего на свете Панна-Юлика любила детей. Даже с самыми драчливыми, непоседливыми и упрямыми она легко находила общий язык. С отроческих лет она мечтала выйти замуж за хорошего человека и стать матерью многочисленного семейства.

Годы шли, а мечта все не сбывалась. Ни один юноша, ни один мужчина не мог ответить на ее любовь. Не знала Панна-Юлика, что она последняя в роду, поскольку род ее отмечен проклятием.

Панна-Юлика прилежно работала и старалась быть приветливой и ласковой со всеми, но сердце ее тосковало и постепенно покрывалось шрамами несбывшихся надежд. Отчаяние затуманило ее душу, и тогда она стала легкой добычей магов. «Ты хочешь творить добро. Мы научим тебя исправлять судьбы людей и врачевать их болезни» — так ей сказали. И на свою беду она поверила. Так Панна-Юлика стала ученицей магов.

(На этом месте повествования сердца трех Ангелов сжались от ужаса: «Ах, как же она поверила такой чудовищной лжи! Все судьбы в руках Отца Небесного. Без Его воли ничего не вершится! Ничего нельзя исправлять — можно только молиться!»).

А секрет был прост. Маги говорили: «Ты особенная. Ты добрая. Тебе можно вмешиваться в чужие судьбы. Ты все делаешь во благо. Тебе Господь помогает». Так они питали гордость Панны-Юлики, и та день ото дня росла, а сама Панна-Юлика думала, что развивает свой дар целительства.

В конце концов — быстрее, чем Панна-Юлика поняла свою ошибку — чужая боль превратилась в яд и отравила ее. Маги и демоны, которые им покровительствовали, уже радовались, что еще одна заблудшая душа погибла. Однако их злая радость была преждевременна. Двух вещей они не смогли сделать: отлучить Панну-Юлику от любви к Богу и заставить ее наживать богатства на чужой беде. Потому-то, когда смерть уже поставила печать на ее судьбе, Господь ее спас.

В последнюю минуту жизни Панна-Юлика подумала так: «Подобное стремится к подобному. Я умираю. Если в моей душе есть свет — она полетит к Отцу Небесному. Если она же переполнена злом — отправится в ад. Значит, другого я не заслужила. Господи, прими мою душу!» Душа ее белым голубем полетела ввысь, а сознание — по бездонному колодцу вниз. В этот миг безвременный Господь вернул ее в реальность.

…Две недели Панна-Юлика пребывала между бытием и небытием.

Друзья ее молились горячо, чтобы к ней вернулись жизнь и разум. На Светлую Пасху она пришла в себя к великой радости родных и близких. Одного они не знали — она перестала быть прежней.

Разум Панны-Юлики недоумевал: «Зачем Господь вернул меня к жизни? Мне нечего здесь делать, потому что я не могу больше любить и радоваться жизни». Душа ее онемела от соприкосновения со злом. Что делать? Она не верила, что сможет жить дальше, однако отдала все на Волю Божию.

Четыре года она провела под покровом монастыря, пока душа залечивала раны молитвой. Затем три года среди детей-сирот, учась заново любить людей. Жизнерадостность и любовь постепенно вернулись к ней. Однако свои мечты о семье она похоронила глубоко в сердце, а сверху положила камень вины и печали. «Я виновата сама, что осталась бесплодной смоковницей». Потекли быстрые дни, заполненные работой, и медленные вечера, заполненные одиночеством.

И вот однажды — то ли Ангел вздохнул над ее судьбой, то ли небесная радость коснулась ее сердца — Панна-Юлика сказала в молитве так: «Господи! Ты собрал меня, разбитую на множество частей. Ты собрал меня заново и восстановил мою жизнь. Ты один знаешь зачем. Я благодарю Тебя. Но Ты Сам изначально создал меня женщиной. Устрой же мою судьбу, как Тебе угодно. Я сама ничего не могу без Тебя».