Традиции ведь возникают по-разному, но, возникнув, имеют тенденцию не умирать. На то они и традиции. Возьмите, скажем, старичка в пунцовых колготках, который сторожит лондонский Тауэр. Что ему — очень удобно в них ходить, особенно в жаркий день, да еще в тугом кружевном плоёном воротнике и твердой шляпе? Может быть, ему более пошли бы темный сатиновый халат, легкие рабочие брюки и сандалеты? Но в свое время вокруг все так ходили: со шпагами, в колготках и воротниках-ошейниках. В каком-то году, наверное, казначейство забыло выписать стражам Тауэра новую форму. Одежда других людей изменялась, сначала немного, потом все больше и больше. А старичок остался в старомодном одеянии. А потом уже и менять оказалось невозможно: одежда стала традиционной и ее можно было только сохранять. (Это, конечно, не более, чем предположение.)
Исток шотландских традиций другой: стремление во что бы то ни стало отстоять свою самобытность. Тем более что английские короли долгое время пытались эту самобытность искоренить. А действие, как известно, равно противодействию. В Шотландии в эту формулу надо вводить коэффициент — шотландский упорный и упрямый характер.
Когда-то шотландские короли имели право требовать от всех кланов лучников для личной охраны. До сих пор сохранилась гвардия лучников — четыреста немолодых землевладельцев, которые в случае приезда королевы в Шотландию должны, оставив все дела, явиться для ее охраны вооруженные луками и стрелами. Причем командиры подразделений так же придирчиво проверяют упругость тетивы и остроту наконечников, как это делали в XII веке. И каждый из пожилых лучников способен пробить стрелой толстую доску — традиция требует от каждого из наследственных членов гвардии неустанных тренировок с предписанным ему видом оружия.
Все это, конечно, занимает немало времени, но, как считают в Шотландии, выполнение традиционных и родовых обязанностей лучше всего спаивает клан. А принадлежность к спаянной — пусть архаичной! — организации помогает жить в нынешнем неустойчивом мире. Ведь член клана безошибочно рассчитывает на поддержку собратьев. Если вы предприниматель или клерк, то для другого бизнесмена или служащего вы прежде всего конкурент. А для Мак-Нэйла вы — во-первых, Мак-Нэйл, такой же, как и он, а потом уже — все остальное.
С 1806 года существует в Глазго организация клановой взаимопомощи, которая помогает своим с работой. И за прошедшие сто семьдесят три года организация никогда не жаловалась, что ей нечем заняться.
В мае позапрошлого года в Эдинбурге состоялась международная встреча кланов, съехались люди, носящие одно и то же — шотландское! — имя.
Делегаты были одеты в национальные костюмы, или, вернее, в то, что считается шотландским костюмом во Флориде, Саскачеване или под Мельбурном.
Распорядители наводили порядок. Пришлось выдавать ножи тем, у кого их не было: за правым чулком истинного горца должен быть заткнут нож, на рукоятке которого выгравирован цветок чертополоха и вправлен топаз (в крайнем случае, стекло топазового цвета) — все по традиции! Некоторые иностранные шотландцы по неопытности норовили всунуть нож с внутренней стороны ноги, что пахло скандалом: это значило объявление войны. Мирные люди носят нож всегда с внешней стороны.
Ныли волынки, гости соревновались в метании бревна — кэбера, в беге в гору, вкушали хаггис — копченый овечий желудок, набитый кусками мяса со специями. С непривычки хаггис покажется не очень-то вкусным, зато он необычайно сытный.
А потом плясали, взявшись за руки, групповой танец и, щелкая пальцами, подпрыгивали над скрещенными палашами.
Старый, добрый, истинно шотландский танец...
...Правда, шотландская аристократия заимствовала его в XVIII веке на французском королевском дворе...
Но разве французы сохранили эту традицию? И кроме того, разве танцевали в Версале в юбках-килтах, каждая из которых несет цвета своего клана?..
Л. Мартынов
Один из тысяч Хансенов
Хельсингер — небольшой портовый город, расположенный на северном побережье датского острова Зеландия. Основная его историческая достопримечательность — величественный средневековый замок Кронборг, в котором разыгрывается действие трагедии «Гамлет». По Шекспиру, этот город носит имя Эльсинор.
В туристских проспектах Хельсингер именуется городом Гамлета. На самом деле принц датский Амелет здесь никогда не бывал — его родина и владения находились в Ютландии, да и замок Кронборг был построен столетия спустя после смерти легендарного принца. Пусть так, однако шекспировский гений навсегда переселил Гамлета из ютландских владений в Хельсингер. Не случайно на крепостной стене замка, неподалеку от старых батарей, нацеленных на пролив Эресунн, укреплен барельеф Шекспира
В былые времена Хельсингер охранял Зунд (так раньше назывался Эресуян) и тем самым — вход в Балтийское море. Со всех шедших проливом судов город взимал пошлину. Миллионы талеров, полученные с мореплавателей, стали основой экономического благополучия Хельсингера. Когда в середине прошлого века «зундская пошлина» была отменена, казалось, что процветанию города неминуемо придет конец. Однако Хельсингер быстро переориентировался и стал собирать другую дань «шекспировскую», или «гамлетовскую», пошлину с туристов.
Ежегодно на Иванов день в замке Кронборг под открытым небом разыгрывается представление. Зрители, съезжающиеся сюда со всех концов Дании и из разных стран, смотрят «Трагическую историю Гамлета, принца Датского» в исполнении то местных, то шведских, то английских артистов — каждый год в Хельсингер приезжает новая труппа и показывает свою версию бессмертной трагедии. Этой традиции более 40 лет — впервые в 1937 году здесь выступала английская труппа, и роль Гамлета исполнял знаменитый Лоуренс Оливье. Представления всегда разыгрываются на каменных плитах огромного внутреннего двора — именно здесь согласно пьесе принц датский показывал бродячим комедиантам, как надо лицедействовать.
Если в других странах Хельсингер известен благодаря Шекспиру, то в самой Дании он близок сердцу людей не только из-за Гамлета. С городом и замком связана еще одна, чисто датская, легенда.
В глубоком и мрачном подземелье замка Кронборг сидит закованный в стальные латы богатырь Хольгер-Данске — Хольгер-датчанин. Он крепко спит, положив голову на могучие руки. Длинная борода приросла к мраморному столу. Хотя Хольгер в глубоком сне, он знает обо всем, что происходит в родной стране, и спит до тех пор, пока не возникнет смертельная опасность для Дании. Тогда богатырь встанет, мраморная столешница треснет от рывка его бороды, и Хольгер выйдет из подземелья на смертный бой с врагом
Так рассказывал великий сказочник Ганс Христиан Андерсен. Он уверял, что 2 апреля 1801 года датчанам удалось отбить нападение английской эскадры Нельсона лишь потому, что Хольгер-Данске обратился в простого матроса и прибыл на флагманский корабль «Дания», чтобы спасти родину. Раньше Хольгер-Данске существовал лишь в легенде, а сейчас, изваянный из камня, он и впрямь спит в подземелье...
...Я шел быстрым шагом по Хельсингеру, стараясь согреться, и в душе крепко ругал себя за то, что выбрал для прогулки этот непогожий январский день. Со стороны Эресунна дул пронизывающий ветер, по другую сторону пролива светился огоньками шведский берег. Температура была три градуса тепла — обычная для датской зимы, — но руки и ноги буквально сводило от холода и сырости. В поисках теплого убежища я нырнул в первый попавшийся кинотеатр.
В фойе никого не было, за исключением высокого длинноволосого блондина, который не спеша рассматривал стены, увешанные яркими афишами. Походив некоторое время взад-вперед, парень прислонился к стене напротив меня, достал из кармана пачку табака, вынул листок папиросной бумаги фабричной разрезки с клеевой полоской по краю, насыпал туда, табак, ловко свернул сигарету и заклеил ее, послюнявив кромку. Я уже знал, что этот вид курева пользуется популярностью среди датской молодежи, поскольку обходится дешевле сигарет, за пачку которых надо выложить 12—14 крон, но нашим ценам — рубля полтора.