Или как раз сегодня мы у апостола Павла читали, что жена должна слушаться мужа. Но вот муж говорит: дай мне денег, я пойду водку себе куплю. Как же должна поступить жена, давать или не давать? Это неизвестно. В каждом конкретном случае надо решать эту проблему целиком: каков муж? как на нем отразится, если я ему дам и если я ему не дам денег? присутствует ли в этот момент у нас дома кто-то еще? И так далее. Дать деньги на водку – это зло, но иногда не дать – зло еще большее. Поэтому надо поступать не по страсти: хочу давать, не хочу, – а рассуждать, все время думать, все время молиться, все время трезво оценивать ситуацию.

Духовная жизнь есть весьма сложная постоянная работа, а мы из-за своей лени привыкли действовать бездумно и во всем ищем готовые рецепты. Мы привыкли все делать автоматически. В воскресенье работать грех? Да, грех. Но если человек в яму провалился, что же его, не вытащить оттуда? А ведь это работа: надо спуститься, придется перепачкаться. А потом ведь грязный не будешь ходить, надо же и постирать. А стирать грех! И что теперь делать? Пускай он в этой яме протухнет? Подождем до понедельника?

Нам в руководство даны правила – заповеди Божии. Но вот в Писании говорится: "Просящему у тебя дай", а есть такой памятник христианской письменности «Дидахи» – учение двенадцати апостолов, в древности его читали в церкви, как Священное Писание, – и там сказано, что прежде, чем ты подашь милостыню, пусть она вспотеет в твоей руке. Ты должен думать, ты должен решать каждый раз задачу. Если не можешь решить, тогда блаженней, конечно, давать. Если не знаешь, давать или нет, лучше дай, потому что ты этим для своей души пользу, конечно, приобретешь. Но когда ты видишь, что твое даяние явно приносит вред, тогда лучше откажи. Пусть ты будешь не добреньким, пусть о тебе скажут нехорошо – это лучше, чем ты своими руками повредишь душу человека. Надо думать не о себе, не о том, что он про тебя скажет, не о том, как он на тебя посмотрит, не о том, обидится он на тебя или не обидится, потому что наша цель не человекоугодие, а Богоугодие.

Вот как это все трудно, как это сложно, но тем не менее эту проблему с нас Господь никак не снимает. Очень легко набрать себе правил: это можно, это нельзя. И в церкви только и слышишь: батюшка, а это можно? Как будто духовная жизнь – это сплошное «можно» или "нельзя". Нет, духовная жизнь совершенно иное. Духовная жизнь – это постоянная работа души, когда человек определяет, с помощью Божией, ища волю Божию, что ему можно, а что нельзя. Поэтому одному можно есть мясо перед причастием, а другому нельзя; одному можно каждый день причащаться, а другому нельзя. Люди-то разные, и что позволено Юпитеру, то не позволено быку, как говорит латинская пословица. А как же? А вот он? Да, ему можно, а тебе нет. И это надо очень трезво себе представлять. Но у нас нету работы души, нам лень, мы не хотим соображать, мы не хотим молиться, мы думаем только о себе, мы погружены в себя, и мы отыскиваем себе правила, чтобы нам было легче. А жизнь духовная – она очень трудна. И если мы хотим ее иметь, нужно, чтобы совесть наша обнажилась, чтобы она стала чувствительной, чтобы она кровоточила.

Ведь каждая заповедь Божия – это не просто предписание: выполнил инструкцию, и все в порядке. Нет, все эти инструкции фарисеи выполняли в совершенстве, а когда пришел Бог, они Его распяли. Поэтому если мы все оденем платочки, все будем в среду и пятницу мясо не кушать, а в воскресенье в церковь ходить – это очень хорошо, но для Царствия Небесного этого недостаточно. Для Царствия Небесного нужна еще духовная жизнь. Поэтому мы должны постоянно отвергаться себя и, что бы ни делали, должны думать и рассуждать о том, угодно ли это Богу и не вредит ли ближнему, не огорчает ли это его. И если мы последовательно будем думать не только о себе, а учитывать всю сумму наших человеческих общений, то постепенно наша душа будет приучаться к истинному, правильному устроению, и мы тогда познаем, что такое любовь. Потому что любовь познается в постоянном отвержении себя.

Мы сегодня читали: "Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его". Каковы будут дела – так каждому Господь и воздаст. И если мы душу спасем от страстей и достигнем добродетелей христианских, то Господь нам воздаст по этим добродетелям. А если мы останемся в страстях, то нас никакие предписания не спасут. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

30 июля 1987 года

Пятница седмицы 30-й по Пятидесятнице

Говорят: каков поп, таков и приход. Это очень правильно. Какие родители, такие и дети; яблочко от яблоньки недалече падает – это все об одном и том же. Одна прихожанка мне сейчас вопрос задала, и я понял, что я очень плохой священник, потому что восемь лет не могу объяснить простых вещей, приходится говорить одно и то же. Когда дети плохо учатся, в этом не они виноваты, что такие бестолковые, а виноват учитель, который не может научить. Попробую еще раз объяснить, что такое грех – может быть, в сотый раз. Видимо, я недостаточно точные слова нахожу, чтобы это объяснить.

Грех – это не проступок, грех – это состояние человеческой души. Греховное состояние души человека выражается в его нехороших поступках, но может в них и не выражаться. То есть состояние души человека может быть как у вора, но он может и не воровать; состояние души может быть как у блудника, но он может не блудить; состояние души может быть как у пьяницы, но он может не пить. Если человек с грехом борется, то он может побеждать его с помощью благодати Божией. Если человек не борется c грехом, идет у него на поводу – тогда он совершает греховные поступки. Но мы никак это в толк не возьмем.

Например, мясо есть Великим постом грех или нет? Большинство считают, что грех. Но чем же свинина, баранина перед нами провинилась, что есть ее грех? Грех не в мясе, не в том, что мы его едим, не в том, что мы оскоромились, потому что в мясе ничего нечистого нет. Если бы мясо было нечистое, тогда мы его и на Пасху не стали бы есть. Так вот, грех заключается не в том, что человек постом мясо ест, а в том, что он не подчиняется Церкви: вся Церковь постится, а он нет. Ну а если человеку врачи прописали парное мясо – у него диабет, и ему ничего больше есть нельзя, – грех это будет или нет? Многие мучаются такими вопросами. Но не в мясе грех-то, а в невоздержании. Если мясо, молоко есть постом грех, почему тогда мать кормит грудного младенца молоком? Пусть покричит сорок дней: выживет так выживет, на Пасху покормлю. Не может же так быть: то, что для одного человека грех, для другого – не грех. Значит, не в еде дело. И правильно, не в еде. Так апостол Павел и пишет: Царствие Божие – это не пища и питие, а радость о Святом Духе.

Или, например, на Пасху делать земные поклоны – грех это или нет? Девяносто девять процентов скажут: грех. А ведь грех не в поклоне. Если человек чувствует себя грешником, кается перед Богом, падает перед Ним на колени и проливает слезы, что ж тут грешного? А в чем грех? В том, что он других соблазняет, вводит их в искушение. Потому что девяносто девять процентов людей смотрят, как он на коленях стоит, и мучаются, и каждому из них хочется его дернуть: ты это не делай, это грех. Иди домой, затворись и делай поклоны: тысячу, две тысячи, три, сколько тебе нравится. Никто тебя не видит, кроме Бога твоего, а у Бога всегда Пасха. Поэтому хочешь – на колени вставай, хочешь – не вставай. А вот то, что ты других соблазняешь… Они же не виноваты, что у них такой поп плохой, не может им объяснить, что такое грех и что не грех, и поэтому соблазняются.

Но с другой стороны, если человеку так уж хочется на колени встать, ну и пусть встанет. На Херувимской надо вставать на колени или не надо? В Херувимской песне ничего особенного по сравнению со "Свете тихий" или "Слава в вышних Богу" нет. Но кому-то хочется на колени встать – ну пусть встанет, что его, убить теперь за это? Что плохого в том, что человек встал на колени? Непонятно, кого он этим обидел, оскорбил, уж по крайней мере не Бога, потому что церковь – это как раз то место, где люди на колени перед Богом встают. Что тут особенного? Но поскольку человек отличается от других, то он обращает на себя внимание и отвлекает других от молитвы. Все мы молимся Богу, но молимся в основном про себя или участвуем умом в словах молитвы. А если бы каждый увлекся так и начал бы свои просьбы вслух излагать, он мешал бы службе, и обязательно его остановили бы. Но это не значит, что грех в том, что он молился, а грех в том, что он другим мешал. Так же и во всем. Вот ребенка маленького принесли в церковь. Это очень хорошо. А если он другим мешает молиться, это ты уже их вводишь в искушение. Поэтому надо встать таким образом и так со своим ребенком заниматься, чтобы он других не отвлекал или по возможности отвлекал как можно меньше. То есть надо думать все время и о ближних своих.