Другой аспект родительского комплекса, с которым часто приходится сталкиваться в среднем возрасте, заключается во влиянии опыта родительских взаимоотношений на нашу способность к сближению с другими людьми. Демонстрируемая ребенку модель родительской близости формирует его собственное поведение. Как правило, подросток убежден, что выберет себе совершенно иного спутника, чем в свое время выбрал его родитель, что у него будет совершенно иной стиль отношений, чем у его родителей, и что ему удастся избежать той западни, в которую попали его родители. Свежо предание, но верится с трудом! Пока активны родительские комплексы, выбор партнера будет основываться либо на родительской модели, либо, следуя законам гиперкомпенсации, на прямо противоположных образцах. Это прояснится лишь с течением времени. Таким образом, в среднем возрасте человек вдруг испытывает потрясение, осознав, что он гораздо больше похож на своего родителя, чем ему казалось раньше, и что его отношения следуют в русле определенных семейных стереотипов. Соответственно, те изменения, которые человек ощущает в себе в среднем возрасте, могут заставить его критически посмотреть и на отношения с близкими людьми. Внутренние изменения часто вызывают сопутствующие изменения в отношениях с партнером независимо от того, готов ли последний к таким изменениям или нет. Печально, но влияние родительского комплекса бывает порой настолько глубоким, что наносит непоправимый вред супружеским отношениям. (Избыточное влияние родительских комплексов на супружеские отношения сродни эффекту, который военные называют «сопутствующим ущербом», говоря об ущербе, наносимом гражданскому населению.)

Вспомним понятие комплекса, введенное Юнгом. Комплекс представляет собой эмоционально заряженный энергетический кластер, существующий внутри психики, частично отделенный от Эго и потому способный действовать автономно. По своей сути – это эмоциональный рефлекс, сила которого зависит от накопленной в нем энергии или времени его формирования. Одни комплексы являются позитивными, однако мы больше фокусируемся на тех, которые оказывают негативное, разрушающее влияние на жизненные процессы. Очевидно, что отцовский и материнский комплексы обладают особо высокой энергетикой и играют важнейшую роль в детском возрасте. Вероятно, было бы весьма интересно продемонстрировать драматическую роль позитивного и негативного родительских комплексов на примере поэтического творчества.

Многие современные поэты, в отличие от своих предшественников, не могут считаться выразителями духа своего времени. Скорее они стремятся отразить свои личные переживания, пытаясь найти в них какой-то смысл и надеясь силой слова затронуть душу своих читателей. Такая поэзия, часто называемая «интимной лирикой», одновременно является как интимно-личной, так и универсальной, ибо через подобные переживания проходят почти все люди. Рассмотрим, например, три стихотворения современного американского поэта Стефана Данна. Первое называется «Обычные домашние дела».

В этом стихотворении Данн явно работает над материнским комплексом, ибо он не только вспоминает прошлое, но и в состоянии проследить его воздействие на настоящее. Осознание этих переживаний и их скрытого влияния – задача, которую обязательно следует решить при переходе через Перевал в середине жизненного пути.

В этом стихотворении можно увидеть результат того излучения, которое хорошая мать распространяет вокруг себя. Прежде всего, чувствуя материнскую любовь, поэт готов принять и даже простить самого себя. Не чувствуя родительского одобрения, мы не можем полюбить себя. Во-вторых, Данн осознает, что его первое ощущение фемининности оказалось настолько позитивно заряженным, что он смог перенести это доверие и любовь на других женщин. По всей видимости, здесь он вступает на опасный путь: даже для ребенка эти земли находятся под запретом. Встретиться с Другим – все равно, что посетить другую планету. Если первая встреча понравилась и получила одобрение другой стороны, значит, и последующие встречи обещают то же самое. Третья разновидность исходящего от матери излучения (первые две – это ощущение того, что тебя любят, и встреча с таинством Другого) – это наделение ее мудростью. Так, например, она очень хорошо знала, как именно удовлетворить познавательную потребность ребенка, чтобы не разрушилась завеса таинственности и загадочности. Отметим также, что эти воспоминания помещены в контекст обыденной жизни, так что данное событие оказалось не травматическим, а, наоборот, – психологически благотворным.

Кроме поддержки у ребенка чувства безопасности, на глубинном уровне родитель является носителем определенных архетипических черт. То есть все, что ребенок видит в родителе, служит ему моделью для подражания и активизирует в нем аналогичные внутренние способности.

Понятно, что родитель часто сам оказывается ребенком несовершенных родителей, и все, что он может, – создавать образцы накапливаемого им опыта и передавать его ребенку. Так, из поколения в поколение переходит наследие травматической, измученной души. Две главные потребности ребенка – это потребность в заботе и потребность в доверии. Забота заключается в том, что полжизни окружающий мир будет отвечать нашим потребностям, заботиться о нас, поддерживая и подпитывая нас физически и эмоционально. Суть доверия состоит в том, что мы приобретаем внутренние силы, необходимые для ответа на вызов, брошенный жизнью, и для борьбы за исполнение своих желаний. Несмотря на то, что проявлять заботу и доверять ребенку может либо один, либо оба родителя, забота всегда архетипически ассоциировалась с фемининностью, а доверие – с маскулинностью.