– Не совсем, – Эдрик поморщился. – Я понял, что книга как-то странно влияет на мой разум и сумел перебороть ее силу. Но мне стало любопытно, для чего оно вообще было нужно. На последних страницах было записано заклинание, могущее вызвать некоего «проводника по Мосту». Я хотел призвать эту тварь и посмотреть, что она из себя представляет.

– Похоже, ты все еще находился под действием заклинания...

– Нет, – отрезал Эдрик.

– Нет? Вызвать неизвестно зачем неизвестно какого демона... Это не похоже на разумное решение.

Эдрик не ответил.

– А что произошло дальше? – полюбопытствовал я.

Он косо на меня посмотрел.

– То, что и должно было произойти. Ты что, не знаешь?

– Нет. В воспоминаниях Шальги этого нет.

– Там была вторая ловушка. Сложное заклятье, которое собиралось таким образом, что его элементы в итоге складывались совсем в иную конструкцию, чем та, которую рассчитывал получить заклинатель. Если бы я не успел отпрыгнуть, превратился бы в кровавую пыль. Такое уже произошло с одним магом несколько месяцев тому назад. Долго гадали, почему он так странно умер. Теперь понятно, почему.

– Да? Интересно... Я могу узнать эту историю?

– Позже. Что случилось с учителем Шальги?

– Как и собирался, он отправил книгу своему недоброжелателю, распустил школу и уехал. Он собирался податься на службу к Королю Теней. Больше Шальга его не видел и ничего о нем не слышал. Вероятно, его учитель погиб.

– Почему ты думаешь, что в этой книге есть вообще хоть слово правды? – спросил Эдрик. – Если она создавалась как оружие...

– Изначально – нет. Кроме того, учитель Шальги рассказывал своим ученикам о Слепой Горе и изменениях естества. Значит, не все, что там написано – ложь.

– А ты не думаешь, что правды там ровно столько, чтобы ложь выглядела правдоподобной?

– Возможно. Но это мой единственный шанс. У меня не так много времени осталось, я это чувствую, – неожиданно для себя я обнаружил, что говорю об этом совершенно спокойно, так, как будто бы речь шла о ком-то другом. – Я почти покойник. Единственная моя надежда – изменить естество, начать все с начала. Иначе – смерть.

Мы долго молчали. Эдрик смотрел в огонь.

– Я помогу тебе, – наконец произнес он.

– Просто отдай мне книгу – и все.

– Как раз этого я сделать не могу.

– Почему?

– Есть причины.

– И как же тогда ты собираешься мне помочь?

– Отправлюсь с тобой к Пустому Морю, – он потянулся и зевнул. – Только на его берегах может быть открыт путь туда, куда ты хочешь попасть...

– Но для создания пути нам все равно придется воспользоваться книгой. Так почему бы тебе...

– Не придется. Я не знаю, какие еще ловушки в ней могут находиться и не собираюсь рисковать. Я открою путь без ее помощи.

– Как?

– Увидишь.

– Ты что, уже был там? – недоверчиво спросил я.

Эдрик согласно качнул головой.

– Но... ты человек!.. Значит, раньше ты был демоном?!

– Нет. – Он помолчал. – Я удивился, узнав о том, что пробежка по Мосту способна изменить природу бегущего. Но Слепая Гора... это вообще очень странное место. Выходит, что силы, которые оно таит в себе, могут быть использованы по-разному.

– Как использовал их ты?

– Уже поздно. Поговорим об этом в другой раз.

Мне не оставалось ничего другого, как смириться с его решением. Тем более что Эдрик прав: мы проговорили полночи, а завтра предстоит долгий день. Не мешало бы поспать. Хотя бы несколько часов.

Глава тринадцатая

Заканчивался ужин. Деревянные ложки стучали по донышкам мисок, выгребая остатки похлебки. Крайп наклонил миску, наполняя последнюю ложку, Делила кусочком хлеба вычищала стенки посуды, а маленький Йанни растерянно заглядывал в котел – неужели и вправду совсем ничего не осталось?

– Мама, я хочу добавки!

Лердвих отвел глаза. Как объяснить ребенку, что добавки нет и не будет еще очень долго... если, конечно, не свершится чудо и барон Кэрон Тирабельт не вернет то, что отнял?..

Ана что-то сказала своему сыну. Ана умудрялась находить нужные слова тогда, когда мужчины молчали, давя в себе желание взяться за оружие и объявить войну собственному господину. Кэрон Тирабельт не любил, когда крестьяне осмеливались у него что-то просить, даже если они просили позволения оставить им хотя бы часть того, что взращивали на своих полях. Но еще больше барон не любил бунтов и мятежей. Несколько семей из соседнего поселка, доведенных до крайности, осмелились оказать сопротивление людям барона, пришедшим, чтобы отобрать у крестьян последнее, что у них еще было – зерно для посева. Солдат сильно избили; Кэрон, пришедший в поселок с большим отрядом, сжег дома «бунтовщиков», а их самих повесил вдоль дороги. Не пожалели ни женщин, ни детей. Показательная казнь должна была послужить уроком для всех остальных. Это случилось в прошлом году.

Лердвих перевел взгляд на мужа Аны, Секвера. «Только бы он не наделал глупостей...» – с тревогой подумал юноша.

До того, как Секвер поселился в деревне, он был воином, наемником. О своей предыдущей жизни рассказывать не любил. Три отрубленных пальца на правой руке, шрам через все лицо и легкая хромота – вот все, что принесла ему война. Он был таким же нищим, как Ана и Лердвих, потерявшие, незадолго до появления Секвера, своих родителей. Секвер поселился в их доме – у него не было денег, чтобы платить за комнату в трактире. Что-то случилось с ним на войне – оружия он больше видеть не мог, и даже к топору и охотничьим ножам лишний раз старался не прикасаться. Он хотел совершенно забыть свою предыдущую жизнь и стать обычным крестьянином – и ему это почти удалось. И только иногда в нем прорывалось что-то звериное: глаза наливались кровью и он был готов убить, казалось, за одно только неосторожное слово. Он боялся зверя, живущего в нем самом, и нередко молился Белой Богине о том, чтобы она изъяла ярость и гнев из его сердца. Он говорил – уже после того, как женился на Ане, – что сама Мольвири послала ему эту девушку. Гнев никогда не овладевал им, если Ана находилась поблизости; он говорил, что в ней – его спасенье, и, кажется, всерьез в это верил...

Через год после свадьбы родился Крайп, спустя еще два года – Делила, за ней – Йанни. Своего родового имени Секвер так и не назвал, и дети получили второе имя от матери. Злые языки шептали, что Секвер был не просто наемником, а бандитом, объявленным вне закона... Не исключено, в этих россказнях было больше правды, чем мнилось тем, кто придумывал и распространял их.

Улыбки детей стали тем лекарством, которое почти исцелило душу Секвера... но сейчас Лердвих боялся, что ярость может вернуться. Он и сам испытывал жгучую ненависть к барону, но его гнев был бесплоден: он знал, что никогда не осмелится напасть ни на Кэрона, ни на его людей. Он совсем не боец, его поступок вызовет у двуногих псов Тирабельта разве что смех. Секвер – другое дело. Если ярость возьмет верх над его разумом, солдатам барона станет не до веселья. И если так случится, то обречены все они – и Секвер, и его семья, и Лердвих. Сколько солдат бывший наемник сумеет отправить на тот свет, прежде чем прикончат его самого?..

Лердвих чувствовал внутренний пожар, бушевавший в муже Аны, и не знал, что сказать – юноша боялся, что любое произнесенное им слово лишь подольет масла в огонь. К нему самому Секвер относился со смесью отеческой заботы и снисходительного пренебрежения. Бывший наемник был прагматиком до мозга костей; увлечения Лердвиха книгами и колдовством, мечтательность и неприспособленность к реальной жизни вызывали в зяте лишь насмешливое недоумение.

– А Мелерк уйдет в лес, – беззаботно сообщил Крайп. – К лесным братьям.

– Не говори глупости. – Нахмурилась Ана.

– Это не глупости! – возмутился Крайп. – Это секрет... Никому не говорите, ладно? Мелерк сам слышал, как его родители об этом говорили, когда думали, что все спят. Им не пережить эту зиму в деревне. А города не принимают беглых...