А про себя я расскажу тебе, что я создан с двумя качествами, из-за которых мне никогда не бывает приятно существование, и встреча их во мне заставляет меня тяготиться жизнью; мне хотелось бы иногда скрыться от своей души, чтобы утратить ту горесть, которую я из-за них терплю. Эти два качества — верность, без примеси изменчивости, когда равны и присутствие, и отсутствие, и явное, и тайное, — ее порождает дружба, при которой не отказывается душа от того, к чему привыкла, и не ожидает исчезновения того, с кем дружна, — и гордость души: она не допускает несправедливости, и заботит ее малейшая перемена в знакомых, доходящая до нее, и предпочитает она этому смерть. И каждое из этих свойств зовет к себе.

Поистине, со мною поступают жестоко, но я терплю и прибегаю к долгому отдалению и такой осторожности в обращении, на которую едва ли способен кто-нибудь, но когда переходит дело границу и распаляется душа, тогда я смиряюсь и терплю, а в сердце то, что в сердце.

Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:

Вот нечто похожее на то, чем мы заняты, хотя оно и не принадлежит к этому.

Одного человека из друзей моих поселил я на месте моей души и отбросил между нами осторожность и берег его как драгоценность и сокровище. А он часто слушал всякого, кто говорит, и заползали между нами сплетники, и подействовали на него, и привело их рвение к успеху. И стал он воздерживаться от того, что я знал прежде, и выждал я с ним такой срок, в который вернется отсутствующий и простит недовольный, но его сдержанность только увеличилась, и оставил я его с его положением.

Но иногда усиливается дело, и слабеет природа, и увеличивается забота, и бывает это причиной смерти и разлуки со здешним миром. Дошло в предании: — Кто любил, и был воздержан, и умер, тот мученик, — и я скажу об этом отрывок, где есть такие стихи:

Рассказывал мне Абу-с-Сирри Аммар ибн Зияд, друг наш, со слов человека, которому он доверял, что писец Ибн Кузман был испытан любовью к Асламу ибн Асламу ибн Абд аль-Азизу, брату хаджиба Хашима ибн Абд аль-Азиза (а Аслам был пределом красоты), и заставило Ибн Кузмана слечь то, что было с ним, и ввергло его в дела гибельные. Аслам часто ходил к нему и навещал era, и не знал ои, что в нем корень недуга ибн Кузмана, пока тот не скончался от горя и болезни. — И рассказал я Асламу после его кончины о причине болезни и смерти его, — говорил рассказчик, — и Аслам опечалился и воскликнул: — Почему не осведомил ты меня раньше? — А для чего? — спросил я, и Аслам молвил: — Клянусь Аллахом, я увеличил бы близость к нему и почти бы с ним не расставался, — для меня бы не было от этого беды.

А этот Аслам был человек превосходно и разносторонне образованный, с обильной долей знания в фикхе и глубокими сведениями о поэзии. У него есть прекрасные стихи, и он знает песни и различные способы их исполнять. Ему принадлежит сочинение о мелодиях песен Зирьяба[120], с рассказами о нем, — это диван весьма удивительный.

Аслам был одним из прекраснейших людей по внешности и по свойствам; он отец Абу-ль-Джада, который жил в западной стороне Кордовы.

Я знаю невольницу, принадлежавшую одному вельможе: он отказался от нее из-за чего-то, что узнал про нее (а из-за этого не следовало гневаться), и продал девушку, и опечалилась она поэтому великой печалью, и не расставалась с ней худоба и горе, и не уходили слезы из глаз ее, пока не сделалась у нее сухотка, и было это причиной смерти ее. Она прожила после ухода от своего господина лишь немногие месяцы, и одна женщина, которой я доверяю, рассказывала мне про эту девушку, что она встретила ее (а та сделалась точно призрак — такой она стала худой и тонкой) и сказала ей: — Я думаю, это случилось с тобой от любви к такому-то? — И девушка тяжело вздохнула и воскликнула: — Клянусь Аллахом, я никогда не забуду его, хотя он и был жесток со мной без причины! — И прожила она после этих слов лишь недолго.

Я расскажу тебе кое-что про Абу Бекра, брата моего — да помилует его Аллах! Он был женат на Атике, дочери Калда, начальника Верхней границы[121] во дни аль-Мансура Абу Амира Мухаммада ибн Абу Амира. Это была женщина столь прекрасная и благородная по качествам, что дальше ее не было цели для красоты и благородных качеств, и не создавал мир ей подобной по достоинствам. Мой брат и жена его были в поре юности, когда власть ее владела ими: обоих сердило всякое словечко, которому нет цены, и они, не переставая, гневались друг на друга и обменивались укорами в течение восьми лет. Атику иссушила любовь к мужу, и изнурила ее страсть, и похудела она от сильной влюбленности, так что сделалась похожа на воображаемый призрак из-за долгого недуга. Ничто в жизни ее не веселило и не радовало ее из ее богатств, хотя были они обильны и многочисленны, ни малое, ни великое, так как миновало согласие ее с мужем и его доброта к ней. И так продолжалось это, пока брат мой не умер — помилуй его Аллах! — во время моровой язвы, случившейся в Кордове в месяце зуль-када года четыреста первого[122] (а было ему двадцать два года), и с тех пор как он ушел от жены, не оставлял ее внутренний недуг, и болезнь, и сухотка, пока она не умерла через год после него, в тот день, когда завершил он год под землею. И рассказывали мне про нее ее мать и все ее невольницы, что она говорила после смерти мужа: — Ничто не укрепило бы моего терпения и не удержало бы моего духа в этой жизни, даже на один час после кончины его, кроме радости и уверенности, что никогда не соединит его с женщиной ложе. Я в безопасности от этого, а не страшило меня ничто другое, и теперь мое самое большое желание — присоединиться к нему. — А не было у моего брата, ни до нее, ни при ней, другой женщины, и у нее также не было никого, кроме него, и случилось так, как она думала, — да простит ей Аллах и да будет он ею доволен! Что же касается истории друга нашего Абдаллаха Мухаммада ибн Яхьи ибн Мухаммада ибн аль-Хусейна ат-Тамими, прозванного Ибн ат-Тубни — помилуй его Аллах! — то казалось, что красота создана по подобию его или что сотворен он из вздохов всех тех, кто его видел. Я не видывал ему равного по красоте, прелести, нраву, целомудрию, скромности, образованности, понятливости, рассудительности, верности, величию, чистоте, благородству, кротости, нежности, сговорчивости, терпеливости, снисходительности, разуму, мужеству, благочестию, знаниям и памяти на Коран, предания, грамматику и язык. Он был чудесным поэтом, красиво писал и обладал разносторонним красноречием, владея изрядной долей в диалектике и искусстве спорить. Он принадлежал к ученикам Абу-ль-Касима Абд ар-Рахмана ибн Абу Язида аль-Азди, моего наставника в этом деле, и между ним и его отцом было двенадцать лет разницы. Мы с ним близки по годам и были неразлучными друзьями и столь искренними приятелями, что не могла пробежать между нами вода. Потом налегла смута грудью и развязала бурдюки, и случилось разграбление войском берберов наших жилищ в Палатах Мугиса на западной стороне Кордовы, и расположились они в них, — а дом Абдаллаха был в восточной стороне Кордовы[123]. А затем повернули меня дела к выезду из Кор-? довы, и поселился я в городе Альмерии, и мы часто обменивались нанизанным и рассыпанным[124]. Последнее, с чем обратился он ко мне, было послание, в тексте которого есть такие стихи: