И изъяснил я, как ты видишь, что я удовлетворяюсь единением с той, кого люблю, в знании Аллаха, от которого происходят и небеса, и своды, и все миры, и все существующее, и ни в чем не дробится оно, и ничто его не минует. Затем ограничился я из знания Аллаха тем, что любимая живет во времени, — это более всеобъемлюще, нежели то, что сказали другие об окружении любимой днем и ночью, хотя по внешности оно сначала кажется слышащему одним и тем же. Ибо все, что создано, подпадает под время, и время лишь условное название прохождения часов, течения небосвода и движения его тел; ночь и день зарождаются от восхода солнца и заката его, и оканчиваются они где-то в вышнем мире, а время не таково, и они — часть времени. И если какому-то философу и принадлежат слова, что мрак продолжается бесконечно, то очевидность опровергает это, и причины возражения ему ясны, но здесь им не место.

Затем изъяснил я, что если любимая находится в отдаленнейшем конце мира на Востоке, а я — в отдаленнейшем конце его на Западе (а такова длина обитаемой земли), то между ею и мною лишь расстояние в один день, так как солнце восходит в начале дня на начальном Востоке и закатывается в конце дня на конечном Западе.

Есть один вид удовлетворенности, о котором я упомяну, прося у Аллаха защиты от него и от людей, которым она свойственна, и восхваляя его за то, что он научил наши души избегать этого. И состоит он в том, что разум совершенно заблуждается, и портится естество, и гибнет проницательность, и легким становится тяжелое, и исчезает ревность, и пропадает гордость, и соглашается человек делиться с другими той, кого он любит. Это случалось со многими людьми (да защитит нас Аллах от испытаний!), и бывает это истинным только тогда, когда в природе человека свойства пса и пал разум, — и он мерило того, что под ним, — и слабы чувства, и подкрепляется это сильной, всеохватывающей любовью. И когда соединятся эти вещи и оплодотворят смешение составов, входящих один в другой, зарождается среди них это низкое свойство, и родится это дурное качество, и возникает из-за него этот грязный и скверный поступок. А если обладает человек малейшим благородством и ничтожнейшей мужественностью, тогда это дальше от него, чем Плеяды, хотя бы умер он от страсти и растерзала бы его любовь. Я говорю об этом, насмехаясь над одним из тех, кто был снисходителен в этом отношении:

Всякий любящий, который искренне любит и лишен близости из-за разлуки, или разрыва, или сокрытия любви, случившегося по какой-нибудь причине, неизбежно доходит до границы недугов, и изнурения, и похудания, и нередко заставляет его это слечь. Это дело весьма частое, находимое постоянно, и явления, возникающие. Из-за любви, — иные, чем признаки налетевшей болезни, так что различит их острый лекарь и внимательный чтец по лицам.

Об этом я говорю:

В моих стихах, упомянутых в этом послании, уже предшествовали обстоятельные описания худобы, так что я удовольствуюсь ими и не стану приводить здесь ничего, кроме них, опасаясь затянуть речи. Аллах же помощник нам, и к нему взывают о помощи!

И иногда признаки изнурения возвышаются до того, что разум человека бывает побежден, и возникает преграда между ним и умом его, так что становится он безумным.

Я хорошо знаю одну девушку, обладательницу высоких степеней красоты и благородства, из дочерей военачальников; ее сильная любовь к одному юноше, моему Другу, сыну писца, привела к разлитию желчи, и девушка едва не помешалась, и стало дело ее известно и очень распространилось, так что знали о нем мы и знали далекие, пока ее не поправили лечением.

Это происходит лишь из-за постоянных мыслей, и когда одолевает мысль и получает силу черная влага, дело выходит из границ любви в пределы безумия и одержимости, и если пренебрегают врачеванием сначала и до излечения, болезнь очень усиливается, и для нее не находят лекарства, кроме сближения.

Рассказывал мне Джафар, вольноотпущенник Ахмада ибн Мухаммада ибн Худейра, прозванного аль-Бальбинни, что причиною помешательства Мервана ибн Яхьи ибн Ахмада ибн Худейра и исчезновения его ума была любовь его к невольнице его брата, который отказался отдать ему девушку и продал ее другому, хотя не было среди его братьев подобного Мервану и более совершенного по образованию, чем он.