-Нет, я сейчас думаю, кашу делать с цианистым калием или без? - проворчала Васса. Первый порыв гнева прошел, но поворчать еще для острастки все же следовало. - А вот насчет спасать... все равно вызволила бы вас, хотя бы для того, чтобы самолично придушить.

Фырчанье Иласа, призванное заменить фразу: 'Придушить? Ну-ну, попробуй...', было расценено как полноценная реплика воинственно повернувшейся к мужчине Вассой. В руке у девушки дымилась ложка, и вид лицедейка имела весьма решительный.

Эрден, заразившейся ехидством не иначе как от блондина, прокомментировал:

- Илас, скажу тебе, как женатый человек: не перечь женщине, стоящей у плиты. Горячая сковородка в ее руках - страшное оружие.

-Это когда же ты успел познать все прелести семейного быта? - ввернул поддевку блондин.

Эрден расплылся в мечтательной улыбке:

-У нас для этого с Вассой было целых три недели....

Испортила все лицедейка, припечатав:

- Которые твоя жена провела в монастыре! Простив-таки тебе кредит по супружескому долгу.

Илас, не удержавшись, захохотал.

-Один-один, дознаватель. Счет равный.

На эту реплику девушка сделала охотничью стойку, но оба мужчины отвели взгляд и как воды в рот набрали.

После того, как ужин был приготовлен, и все поели (Леш скорее размазывал кашу по миске), решено было держать не военный, но все же совет.

Первым озвучил общую мысль Илас:

-Что будем делать?

У Вассы в голове вертелся ответ, но цензурным в нем были одни запятые.

Вообще ругаться лицедейку учил дедушка... лет в тринадцать. Как-то раз, после обеда, когда послеполуденное летнее солнце дарило теплую ленивую негу счастливчикам, оказавшимся в тени и нещадно варило тех, кому оной не досталось, старик Хайроллер спросил внучку: 'А ты ругаться-то умеешь?'. Плетеное кресло мерно раскачивалось, убаюкивая вкусный обед в желудке, и дед пребывал в умиротворенном настроении, сидя на открытой задней веранде дома. Ответ Вассы: 'Наверное', - его озадачил. 'Так не бывает: или 'да' или 'нет', - вынес тогда он свой вердикт и продолжил: - вот упадет на ногу тебе молоток. Что скажешь?' Вассария задумалась и выдала: 'Мракобес, наверное'. Дед опечаленно покачал головой. Девушка решила уточнить: 'Что, плохо? Так нельзя говорить?'

Старик долго пыхтел трубкой, прежде чем дать ответ. 'Плохо, очень плохо. Как для воспитанной фьеррины, так и для каталы. Потому как фьеррина даже таких слов знать не должна - она же блаагороднааая', - вывел с презрением, протяжно, словно руладу, дед. 'А вот та, что выросла в подворотне, не мракобеса вспомнит, а минимум кереметя или нахлест какой покрепче, аж заслушаешься. Поэтому с этого дня буду учить тебя ругаться. Правильно и качественно'. Обещание дед исполнил. С того дня у Вассы завелся словарик - узкий и длинный - такие обычны для изучающих иностранный язык школяров продают по две медьки за штуку, слова в столбик с одной стороны страницы, с другой - их перевод. Только вот если бы учитель заграничных словес заглянул в книжечку девушки - очень бы удивился, ибо матерные выражения, идиомы и ругательства Вассария записывала старательно, заучивала, а потом сдавала экзамен деду. Причем старик требовал, чтобы знать она их знала, но в повседневной жизни применять не смела - как-никак он растил благовоспитанную фьерриночку.

Сейчас Вассарию прям-таки подмывало нарушить дедов наказ и озвучить свою версию видения событий. Меж тем Илас, прочертив на снегу, еще пугливом, тонком, только начавшем прикрывать землю, линию сапогом, продолжил:

-Ну с тобой-то, дознаватель, понятно - письма, украденные Вассой в зубы и в столицу - припереть к стенке всердетеля за покушения...

Договорить ему Эрден не дал:

-А ты за меня не решай! Не без моего участия вся эта каша заварилась, значит и расхлебывать тоже не без моего будет. А про всерадетеля: ну предъявишь обвинения, сошлют его, камауру с головы снимут, но через пару лет его преемник развернётся и начнется то же самое. Вы, может, главного не поняли: покушения на моего отца - только макушка пихты, - дознаватель указал пальцем на уличенное в пособничестве всерадетелю вечнозеленое дерево, выросшее на противоположенном краю поляны. - Чтобы не путался под ногами. А главное - подмять под себя всех, имеющих толику магической силы, сделать, если хотите, невидимую армию. Не заметили: в последние годы резко возросло число 'ведьм' и 'колдунов' среди народа. И обвинять стали просто в волшбе, не разбирая -мор наведен или рана залечена.

- Я что-то не совсем понимаю, - встряла Васса, - вроде же инквизиция ловит всех, кто обладает даром, и - на костер?

Леш, уже почти задремавший, при ее словах приоткрыл один глаз.

- Изначально инквизиция создавалась не для 'отлова' людей с даром, а для того, чтобы все, кто творит чернокнижную магию: порчу ли, мор ли насылает, убийство с применением темных сил- были пойманы и понесли наказание. Для магических преступников, в общем.

Эрден перевел дух, оглядел слушателей, притихших и внемлющих ему, и продолжил:

- Но всерадетель убедил императора, что вся магия - есть ересь и преступление. Поэтому сейчас любой, отличный от других - пособник мракобесов. Это вдалбливалось в людские умы медленно, но постоянно: на ежедневных молебнах, на выходных проповедях, речами и делами проповедников и иже с ними. И фанатики, вроде этого армикопольского инквизитора - яркий пример последствий такой агитации.

Эрдена не перебивал даже язвительный Илас. Васса и Леш и вовсе затаили дыхание, слушая столь крамольные речи.

- Меж тем, как оказывается, наш непрогрешимый Хоганова десница у себя под крылом собирал магиков, дрессируя их за монастрыскими стенами, как послушных волкодавов, которых в нужный момент можно будет спустить с цепи, крикнув 'фас!'. Если такое случится, перед хогановой десницей будет бессильная вся армия империи, вся охрана Ваурия 13. Поскольку иных магиков, кроме подчиняющихся всерадетелю, просто нет - их сожгут на кострах инквизиции.

- И ты хочешь сказать, что твой отец, великий инквизитор, ни о чем не догадывался? - Илас все же не утерпел.

- Скорее всего даже не просто догадывался, знал. И не раз пытался поговорить о потенциальной опасности с императором.

-И почему не поговорил? - на этот раз поддела дознавателя Вассария.

- Уши великого императора залеплены патокой медовых речей хоганова дланника. Ваурий пригрозил, что если отец еще раз попытается завести об этом разговор - его самого ждет свидание с пеньковой вдовой. За наветы.

- И где искать справедливость? - подал голос Леш и тут же зашелся бухающим кашлем.

Ответить ему никто не успел. Васса в одно движение поднялась. Подойдя к Лешу и положив руку ему на лоб, выдала обвиняющим тоном:

- И что молчишь, что плохо себя чувствуешь. Да у тебя лоб как раскаленная сковородка, хоть яйца на нем жарь.