Глава 3 ЧЕБАРКУЛЬСКАЯ КОМАНДИРОВКА
«С Валерой мы начали вместе играть с 1965 года. Он, будучи 1948 года рождения, играл за год 1949-й. Я был тогда вторым вратарем и вместе с ним участвовал в тренировках, — вспоминал Владислав Третьяк. — Для него, конечно, был ударом эпизод, когда армейцы отправились в Японию, а ему перед самым взлетом не дали визу. Это была мечта каждого хоккеиста. Вместо него поехал Смолин, а Валеру отправили в Чебаркуль. Человек мог сломаться в этой ситуации, а Валера взял и стал штамповать голы».
По словам Александра Гусева, в молодежной армейской команде своей техничной игрой действительно выделялись Харламов и Смолин. «Смола даже повыше его котировался, но не пошло у него потом. Он потом в Японию уехал вместо него. Мы с Валеркой не поехали, нас не взяли, хотя должны были», — вспоминает Александр Гусев.
История, когда Ерфилов и Кулагин весной 1967 года после победного для ЦСКА молодежного чемпионата СССР настойчиво уговаривали Тарасова взять Харламова в армейский клуб, из разных уст обрастает разными подробностями. Говорят, что тот сказал своим помощникам знаменитую фразу: «Это же конек-горбунок! Зачем нам еще один метр с кепкой». Но помощники настаивали на своем. Вызвав к себе Харламова, Тарасов взглянул ему в глаза и сказал: «Хочешь рискнуть — давай. Пробьешься — молодец. Не пробьешься — винить некого будет. Тебе в армию по годам пора?» Харламов ответил, что да, пора. Пришлось выбирать между ЦСКА и институтом. Выбор был сделан в пользу клуба.
Борис Сергеевич беспокоился за сына, у которого в новом коллективе не удавалось выйти на ведущие роли. «Особенно его беспокоило, когда его отправляли в Чебаркуль. Папа пришел ко мне и говорит: что делать, как поступить? Его звали и в другие команды, а он, учась в институте физкультуры, “сдался” в армию. Там были такие перипетии интересные. Валерка со мной мало консультировался», — признавался Виталий Ерфилов.
«Валере, когда он начал тренироваться в основном составе ЦСКА, просто не хватало силенок убежать в отрыв, тех самых, мощишек, как говорят; потом это все наросло, и он сам, насколько я знаю, занимался с гантелями. Валера был человек, который хотел чего-то добиться. Если Смолин Саша, не в обиду ему будет сказано, думал, что все само пришло уже, то Валера, в отличие от него, избежал искушений и гнул свою линию благодаря врожденному упорству. Смолин после того, как Альметов, закончив карьеру в 27 лет, вручил ему свой игровой свитер — дескать, вот он, наследник, снизил обороты. Плюс он, в отличие от Валеры, избегал единоборств. Валерке же было все равно, сколько против него соперников впереди и какие у него габариты. Он лез в самую гущу борьбы, не чураясь черновой работы», — вспоминал в беседе Вадим Никонов.
Пробиться в армейскую основу тех лет, тем более такому молодому нападающему, было практически нереально. Хоккеисты выходили тогда на лед тремя тройками нападения. Следовательно, на игры раздевались, как правило, десять нападающих: девять основных и один запасной. А состав у ЦСКА был такой, что от имен захватывало дух.
Фирсов — Полупанов — Викулов — это первая, неприкосновенная тройка. Александров — Локтев — Альметов — эти кандидатуры также не обсуждаются: несколько лет они считались ведущей тройкой ЦСКА и сборной СССР. (Кстати, Харламов позже корил себя за то, что не заиграл в армейском составе в 17 лет, как прирожденный снайпер Альметов. Ушедший со льда, к слову, из-за проблем с режимом непростительно рано — в 27 лет. Ушедший фактически в никуда — в могильщики на кладбище. И слишком рано ушедший из жизни.) Наконец, третье звено также имело гарантированное место в команде Тарасова. Тройку Моисеев — Мишаков — Ионов хоккейные эксперты тех лет считали самой быстрой и маневренной в мировом любительском хоккее.
«В команде мастеров ЦСКА все места были заняты. Играла и талантливая молодежь, возглавляемая Владимиром Викуловым и Виктором Полупановым; я имею в виду таких одаренных мастеров, как Борис Михайлов, Владимир Петров. В молодежной команде вместе со мной выступали перспективные ребята Владимир Богомолов, Александр Смолин, Юрий Блинов, Евгений Деев, которые по физическим кондициям, по уровню были, на взгляд тренеров, не хуже, а лучше меня. Потому на меня тренеры обращали не слишком много внимания, а на подходе были уже Вячеслав Анисин и Александр Бодунов», — писал сам Валерий Харламов в автобиографии.
И где при таком созвездии мастеров мог играть Харламов в его восемнадцать с небольшим лет? Разве что на подхвате, если кто-то получит травму или заболеет.
«С Валерой я познакомился в начале июня 1967 года, когда мы с Володей Петровым уже играли в команде ЦСКА и поехали на наш сбор в Кудепсте. Туда великий тренер Тарасов вместе с Кулагиным взяли молодых перспективных игроков из детской спортивной школы ЦСКА. Это были Саша Гусев, Валера Харламов, Борис Ноздрин, Саша Смолин, Виктор Еремин. Мы с Володькой уже давно играли — я в “Локомотиве”, он в “Крыльях Советов”. С Валерой же только там произошло первое знакомство. Нельзя сказать, что у нас возникла сразу группа по интересам. Мы рассматривались как игроки основного состава, а Валера — как перспективный молодой парень, которого взяли на просмотр для того, чтобы посмотреть, как он умеет работать. Там все молодые работали наравне с основой. А потом уже ближе мы познакомились, когда приехали со сбора и начали тренироваться вместе. Из этой молодежной группы, в которую входил Валерка, в ЦСКА оставили только Смолина и Бориса Ноздрина. А Сашку Гусева и Валерку Харламова отправили служить в Чебаркуль. Всех остальных оставили играть за молодежку. И наши пути на время разошлись», — вспоминал в беседе Борис Михайлов.
На первых порах Харламову с его небольшим по меркам армейской хоккейной команды (рост 173 сантиметра, при весе 72 килограмма) было крайне тяжело. От могучих защитников ЦСКА на тренировках он отскакивал как мячик от стенки. Те в ответ лишь улыбались. Не таких «воробьев» видывали и за борт выкидывали. Впрочем, вскоре отношение к этому настырному парню поменялось. Как бы его ни прижимали, он все равно упорно лез вперед.
Во время короткого отпуска, который Харламов проводил в Москве, ему сообщили радостную новость. Тарасов, убедившись в том, что Харламов находится в бодром настроении и готов к хоккейным подвигам, решил взять его на летние сборы с основным составом в Кудепсту. «Мускулатуру бы этому парню накачать», — обмолвился мэтр. Его брали на те самые изнуряющие сборы, после которых игроки отходили еще несколько дней.
Харламов будто слышал эти слова Тарасова. И принялся работать на юге с каким-то остервенением, задавшись целью значительно нарастить мышечную массу.
«Веселые» тренировки Тарасова начинались в Кудепсте с раннего утра. Утром, после зарядки, хоккеисты бежали к морю. «У Тарасова вся команда в Кудепсте, в том числе все великие, работали на 100 процентов. Мы тренировались с 7 до 8 утра, с 11 до 13.30 и с 16.30 до 18.00. И кто плохо тренировался, занимались еще с 21 до 22 часов. Это были те, кому Тарасов делал замечание, чьим отношением к делу он оставался недоволен. Утром нас выводили на тренировку на каменистый пляж. Там еще не было отдыхающих. Особенно пристально Тарасов смотрел на нас, молодых, специально брал в помощники опытных игроков. Они показывали нам на своем примере, какие валуны надо бросать в воду. И мы такие же по объему брали и кидали в море. Потом из этого моря выкидывали их обратно. И так продолжалось в течение получаса. Валуны весом меньше десяти килограммов брать запрещалось», — вспоминал о сборах в Кудепсте Борис Михайлов.
Все эти упражнения придумывал лично Анатолий Владимирович. «В Кудепсте есть подъем, который с трудом одолевает дизельный автобус. И каждый из нас по очереди, меняясь ролями, сажал партнера на плечи и тащил его в гору. Моим напарником был, естественно, Петров — другой новичок ЦСКА. А к вечеру, когда спадала жара, проводили вторую тренировку: работали с клюшками. Партнер, разумеется, сидел на твоих плечах, а ты вел шайбу по грунту или асфальту — тренировка была одновременно и технической и силовой», — продолжал Борис Михайлов.