На улице было уже не так тихо, как часом раньше: со стороны леса доносились удары топора, неподалеку слышался разговор двух женщин и возня детей. Саше показалось странным, что в такой маленькой деревушке есть дети. Она была уверена, что молодые люди сейчас все рвутся в город, а в деревне остались лишь старики, которых дети не хотят или не могут забрать к себе. Вполне возможно, к кому-то просто приехали внуки на майские праздники.

При свете дня деревня уже не казалась такой унылой, какой выглядела накануне вечером, когда они только приехали. Было видно, что еще через несколько недель, когда деревья покроются зеленой листвой, а свежая трава полностью сменит прошлогоднюю, это место станет по-своему привлекательным. Пока же впечатление портили грязь под ногами и никак не желающий рассеиваться туман.

В первом доме Саше не повезло, разговаривать с ней не захотели, зато второй дом полностью искупил неудачу с первым.

Хозяйкой оказалась женщина чуть постарше самой Саши. Назвавшись Марией, она пригласила гостью в дом, даже предложила накормить кашей, но Саша согласилась только на чай.

– Вы меня извините, я с вами посидеть не могу, работы много, – сказала Мария, наливая ей чай, – но вы спрашивайте, я постараюсь ответить.

Саша с подозрением посмотрела на содержимое своей чашки, больше похожее на заваренные ветки малины или чего-то подобного, чем в детстве любила поить ее бабушка во время болезни. На вкус чай оказался таким же мерзким, как и на вид, но, чтобы не обижать хозяйку, Саша периодически подносила чашку к губам, делая маленькие глотки.

Она задала Марии несколько пространных вопросов о жизни в деревне, местном укладе и прочей ерунде, исподтишка наблюдая за ней. Мария вскипятила воду, налила ее в таз, натерла на большой терке хозяйственное мыло, поставила стиральную доску, которую Саша до этого видела только в старых фильмах, и принялась стирать белье, не забывая подробно отвечать на все вопросы.

Заметив любопытный взгляд гостьи, которым та рассматривала убранство небольшой комнаты, Мария смутилась.

– У вас в городе, наверное, все по-другому? – спросила она, указав глазами на таз, в котором стирала белье.

Саша неопределенно кивнула. Ее познания в стирке ограничивались тем, в какое отделение стиральной машинки засыпать порошок и в какую химчистку отвезти вещи, которые дома стирать нельзя.

– Я хотела в город уехать, думала, на врача учиться, – снова сказала Мария, устало выпрямляясь и убирая под платок выбившиеся влажные волосы, – но не поступила в институт. – Она неловко пожала плечами.

– Правда? – Саша обрадовалась. Пожалуй, женщина, желавшая стать врачом, – это идеальный кандидат, который может что-то знать о целителе, если тот реально существует. – Я тоже врач. И кем же вы в итоге стали?

Мария посмотрела на нее и смущенно улыбнулась, как будто стесняясь перед настоящим врачом.

– Никем. Вот, сюда переехала вместо этого. Правда, обязанности врача все равно приходится выполнять. Своего же у нас нет, все ко мне идут. Пусть я без диплома, но я еще в родной деревне у местного фельдшера многому научилась, когда ей помогала. Да и к поступлению я же готовилась. А уж тут за тринадцать лет опыта набралась, вы не думайте. В город иногда езжу, лекарства покупаю, шприцы кипячу. Хотите, покажу вам свои инструменты?

Саша была здесь не за тем, чтобы рассматривать чужое медицинское оборудование, но вывести разговор на целителя у нее все равно пока не получалось. К тому же, услышав про кипячение шприцев, она не могла не посмотреть своими глазами. Неужели где-то еще сохранились стеклянные шприцы?

Оказалось, действительно сохранились. У Марии их был целый набор. Саша только головой покачала. Нет, она знала, что глубинка живет не так, как Питер и Москва, но чтобы настолько? Все инструменты у Марии были старыми, фонендоскопа такого Саша в жизни не видела.

– И что, все к вам идут? – спросила она. – А если что-то серьезное? В город? Или здесь есть другие деревни?

– Нету. Мы одни. – Саше показалось, что Мария сказала это слишком быстро. – Так, пара хуторов. Богословка ближе всего, но и там с врачами туго, поэтому в Майну приходится ездить.

Они еще какое-то время поговорили, но узнать о каком-нибудь поселении рядом Саше не удалось. Попрощавшись с Марией, она вышла на улицу и огляделась. Деревня окончательно проснулась и зажила своей обычной жизнью, полной забот. Несколько человек Саша заметила в огородах, еще один брел по противоположной стороне улицы, неся в руках какое-то оборудование, назначения которого было Саше неизвестно. Она достала сигарету, закурила и пошла в сторону дома, который они временно заняли. Ее обход был закончен безрезультатно. Она искренне надеялась, что другим повезло больше.

Войтех даже не надеялся, что ему повезет с разговорами. Во-первых, он прекрасно осознавал, как русским режет слух чешский акцент в его речи. И еще вчера успел понять, что чужаков здесь по какой-то причине не любят. Он же для местных был чужаком в квадрате. Во-вторых, у него было предчувствие, что не ему сегодня удастся добыть полезную информацию.

Своим предчувствиям Войтех верил. Вот уже два года он им верил, и за это время они его еще ни разу не подводили. Иногда он задавался вопросом, что это: какой-то странный дар или просто обострившаяся после случившегося на МКС интуиция?

Предчувствия были не единственной странностью, преследовавшей его после полета в космос. Иногда он видел странные вещи. Это было похоже на сон наяву. Как будто он на секунду засыпал и успевал увидеть какие-то невнятные расплывчатые образы. Это всегда происходило внезапно, пролетало быстро и оставляло после себя странное ощущение. За два года Войтех пока так и не смог понять, что это. Но иногда после приступов, которые он про себя называл вспышками, с ним случалась третья странность: стойкое ощущение déjà vu. Он был почти уверен, что вторая и третья странности связаны. Войтех подозревал, что в мгновения этих вспышек он видит не что иное, как проблески грядущего. Смущало только то, что déjà vu случалось не каждый раз после видений. Войтех объяснял это тем, что видит не будущее, а лишь возможное будущее, которое иногда просто не сбывается. Он не знал, как, зачем и почему видит все это. Обычно ему не удавалось извлечь из своих видений никакой практической пользы.

Сегодня это случилось снова. Войдя в один из домов, Войтех на мгновение увидел руку, пишущую какое-то письмо, всполох пламени, колеса машины, месящие грязь. Как всегда у вспышки не было никакого смысла, но Войтех на всякий случай запомнил дом, где она случилась.

Как ни странно, с ним даже стали разговаривать. Правда, говорили неохотно, отвечали односложно, поэтому ему никак не удалось с придуманных бессмысленных вопросов перевести разговор на отшельников. Так ничего и не добившись, он вернулся «домой». Там уже была Саша и, конечно, оставшийся «присматривать» за вещами Иван. Лилия и Нев еще не закончили со своими домами.

Едва Войтех вошел, оба затихли, Иван досадливо поморщился, а Саша почему-то покраснела. Можно было догадаться, что разговор между ними шел именно о нем. Саша поставила локоть на стол, подперла щеку рукой и с улыбкой посмотрела на него.

– Мы тут с Ваней поспорили, как далеко послали вас местные с вашим акцентом, если учесть, что даже со мной разговаривать не захотели.

Иван смотрел на него, ехидно ухмыляясь. Было видно, что он делал ставки на гораздо более дальнее расстояние.

– Вообще-то, меня не послали. – Войтех снял куртку и устало опустился на свободный стул. – Хотя я сам удивлен. Но мне это не помогло. Потому что ничего толкового мне все равно не сказали. А как у вас? – спросил он, посмотрев на Сашу.

– Примерно как у вас, – улыбнулась она, бросив взгляд на Ивана и снова поворачиваясь к Войтеху. – Меня даже чаем угостили. – Она поморщилась, вспоминая странный привкус чая. – Но вот полезного ничего не сказали. Правда, женщина, с которой я разговаривала, – она здесь выполняет функции врача в связи с отсутствием оного, – как-то уж слишком быстро сказала, что кроме нее здесь врачей нет. Но, возможно, мне просто показалось, поскольку на провокации она не поддалась и больше ничего такого не говорила. Кстати, чай у нее был мерзкий, вот, шоколадкой заедаю, хотите? – Саша протянула ему полураскрытую плитку шоколада.