помните, утверждал: «...То, что подтверждает наша практика, есть

единственная последняя объективная истина»

— Почему, в таком случае, он не действует сам по себе, независимо от

действий человека?

— Закон может действовать лишь в определенных условиях. Он действует сам

по себе на целинных, не тронутых человеческой деятельностью землях.

Действует и на освоенных землях, где человек поступает в согласии с природой

и вверх ногами не переворачивает плодородный горизонт. А не действует в

пустыне, где нет никакой растительности, как и на строительных площадках, на

отвалах у шахт и заводов, да на перевернутой плугом пашне—тут нет у природы

под рукой ничего, ни лаборатории, ни материала, из которого она творит

перегной, мы переворачиваем все это и закапываем, да еще поглубже норовим

упрятать, тем самым прекращаем и действие закона. Прекращаем действие, но

закон мы не уничтожаем, так как закон не уничтожается, а лишь теряет силу.

Он может снова начать действовать, если восстановим условия, на базе которых

он действовал. Значит, мы должны научиться хозяйствовать на земле так, чтобы

не очень мешать природе. Если раньше крестьянин переводил старопахотные

земли в залежь, давая возможность природе «поработать» над восстановлением

плодородия, то теперь мы способны предложить ей ту же работу и на

обрабатываемых землях. При этом можем постоянно наращивать плодородие, и

наращивать гораздо быстрее, чем на залежи, — ведь мы удобрять можем, навоз

вносить, возвращать земле те органические вещества, которые увезли с поля

вместе с урожаем.

— Но мы можем создавать плодородие и искусственно, за счет тех же

минеральных удобрений...

— Можем создавать и искусственно, на время. Но есть возможность делать

это и естественным путем, натурально. Можем и то и другое использовать. И

надо использовать, надо вносить, надо возвращать. Для этого парующие земли

нужны, а при безотвальной обработке почвы без них и работать нельзя. Почему,

спросите? Потому что, к примеру, никак нельзя сеять по взлущенной стерне,

если земля сильно запыреена. Если и посеем, то загубим посевы. Только под

пар эти поля, так как никакой зяблевой вспашкой, ни глубокой, ни мелкой, ни

отвальной, ни безотвальной, пырей не уничтожить. А вот когда такие земли я

под пар отвожу, то даже радуюсь, — в пару корневища пырея за одно лето

превратятся в перегной и тем самым обогатят почву. То есть и в пару почва

будет накапливать какое-то количество гумуса естественным путем. Так что при

достаточном количестве хорошего пара не нужны будут и ядохимикаты, и без них

с сорняками, с вредителями справимся. И с хлебушком будем.

— Вы против ядохимикатов?

— Куда же деваться, если поля запущены. А если правильно вести

земледелие, то можно и без них обходиться. Нужно обходиться, потому что не

всякое зло сразу выказывает себя злом. У меня возникает все чаще мысль, что

в нашем хлеборобском деле пользы от ядохимикатов меньше, чем вреда. Стараясь

изменить в своих интересах природные процессы, мы вступаем в конфликт с

силами естественной саморегуляции, нарушаем равновесие в природе. Однако у

иного агронома только на химию и надежда. Другой возможности справиться с

вредной растительностью он и не видит. И тем самым лишаем наших пернатых

друзей здоровой пищи, травим их. Пенье жаворонка теперь не только горожанин,

но и сельский житель забыл. Нет его нынче в наших местах. И перепелки

повывелись, те, что «поть-полоть» зовут и «спать пора». Тихо в наших полях и

лугах. А тишина такая опасна и должна насторожить нас. Пока не поздно.

Наверно, и почвенные бактерии несут ощутимый урон, те бактерии, которые

активно участвуют в круговороте веществ, орудуя на «кухне», готовя пищу

растениям и пополняя почву питательными веществами.

И тут не надо быть очень догадливым, чтобы сказать: а ведь без них,

невидимых глазу тружеников, естественное плодородие почвы долго

поддерживаться не сможет, без них почвообразовательные процессы прекратятся

вовсе, прекратятся только потому, что мы вырываем из экологического цикла

какие-то очень важные звенья, которые ни увидеть простым глазом, ни услышать

нашим человеческим ухом мы не можем.

Так что ученым сегодня надо больше думать не о том, как лучше применять

те или иные ядохимикаты, а что и как надо делать, чтобы без них обходиться.

А обходиться без них можно. Но, конечно, при очень высокой культуре

земледелия, при такой системе земледелия, в которой пары займут положенное

им место.

Думается, пора поставить так: присвоили хозяйству звание высокой культуры

земледелия — значит, на полях ядохимикатов не должно быть. Постепенно, на

передовиков глядя, и другие будут привыкать обходиться без гербицидов и

больше будут налегать на агротехнические приемы, на содержание полей в

чистоте.

Конечно, делать это надо постепенно, потому что разом отказаться от

ядохимикатов никак нельзя, тогда мы действительно зарастем сорняками и

вынуждены будем снова применять гербициды. Но в любом случае мы должны

заявить: применение ядохимикатов подрывает производительные силы природы, и

что мы, исповедующие законы диалектического мышления избираем иное

направление, соответствующее законам природы, а не нарушающее их.

— Нужны иные препараты, безвредные для животного мира.

— Не знаю, — задумчиво откликнулся Мальцев. — Придумать менее вредные для

животного мира препараты, наверное, можно. Но они же и понизят бдительность

нашу при их применении. А долголетняя агрономическая практика убеждает: нет

и едва ли могут быть созданы химические средства защиты, которые были бы

совершенно безвредными для животного мира и убийственными для определенного

вида вредителей и растений.

Все ядохимикаты, применяемые в сельском хозяйстве, ядовиты как для

животных, так и для человека. Различие только в том, что одни очень токсичны

и действуют быстрее, действие же других проявляется постепенно, по мере их

накопления в организме. Но разве от снарядов и мин замедленного действия

меньше вреда, чем от тех, что взрываются сразу?

Проблема серьезнее, чем многие думают. Природа сурово мстит тем, кто

беспечен, кого интересует лишь сегодняшний день, кто не соизмеряет цели и

средства.

А решим мы все эти проблемы, так мне думается, когда на основе

диалектических законов сформулируем основные принципы и направления

сельскохозяйственной науки.

Не годится нам, материалистам, забывать, что без философии естественные

науки неизбежно теряются в бездне фактов. Только она способна снять логикой

субъективные взгляды на эти факты и вывести научную мысль на правильный

путь. Значит — и хозяйствовать будем без шараханий из одной крайности в

другую, не как привыкли, не как прикажут из района, а в согласии с законами

природы.

Вспомним, еще Владимир Ильич Ленин в своей глубочайшей по содержанию

книге «Материализм и эмпириокритицизм» писал, что «пока мы не знаем закона

природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас

рабами «слепой необходимости». Раз мы узнали этот закон, действующий (как

тысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, —

мы господа природы».

Призывая своих слушателей вспомнить эту ленинскую мысль, Мальцев передал

ее, подумалось мне тогда, не дословно, а в вольном своем изложении. Нет,

кажется, так и сказал, слово в слово. Потом добавил:

— Не будем при этом забывать, что у «слепой необходимости» есть великие

силы, которые, если они не познаны или если мы не считаемся с ними, способны

действовать, и разрушительно.