— Я больше никогда на это не соглашусь!

Эта неудача не смутила меня, и на следующий год я решил снова по пробовать побить рекорд Майкла Рейгана. Как я ни пытался, мне но удалось уговорить Уолтера участвовать в гонке, и я решил вести катер сам. Моим мотористом снова был Эдди Моренц. На этот раз мы продс лали весь путь без приключений, нигде не заблудились и добрались до Детройта за 12 часов 8 минут и 42 секунды, улучшив рекорд Майкла на двадцать шесть минут!

Я думал, что на этом моя карьера гонщика на катерах закончится, но спустя несколько месяцев Эл Коупленд, владелец «Попайс Чикен», попросил меня заменить его в качестве рулевого на его катере «Попай Супер Пауэрбоут».

Я видел эти гонки по телевизору, и они произвели на меня очень сильное впечатление. Катера представляли собой пятидесятифутовые катамараны с реактивными двигателями, способные разгоняться до 140 миль в час (224 км/ч)! Дюжина катеров соревнуются друг с другом, проходя дистанцию вокруг буев, отстоящих друг от друга на несколько миль. Мой дух соперничества снова дал о себе знать, и я сказал Элу, что согласен.

Моя первая гонка должна была проходить в Лонг-Бич, штат Калифорния. Я приехал туда утром, и Эл повез меня показать катер. Он был похож на космический корабль и вблизи выглядел гораздо более зловещим, чем по телевизору. Я спросил Эла, могу ли опробовать его.

— Прости, но нет, — ответил он, — потому что он настроен для гонок. Тебе придется обойтись без проб.

Мы подрулили к старту и по сигналу дали газ. Через несколько секунд мы уже шли голова в голову с пятью другими катерами, развивая скорость больше 120 миль в час (193 км/ч)! Первый буй, который нам предстояло обойти, находился в пяти милях от старта. При подходе к нему я сказал своему мотористу Бобби, что, наверное, нам будет сложно его обойти, когда вокруг нас столько других катеров. Бобби сбросил газ, и пять других катеров вырвались вперед. Внезапно катер, шедший прямо перед нами, подскочил на волне и взлетел метров на шесть в воздух. Нам едва удалось увернуться, и катамаран рухнул на воду кверху днищем. Отдышавшись, я подумал: «Ничего себе! Это опасные игры! Все, это будет мой первый и последний раз, но, по крайней мере, смогу сказать, что попробовал».

Гонка была напряженной, и когда мне казалось, что у нас уже не ос гнется никаких шансов, два лидирующих катера сломались, и в резуль гаге мы победили! После этого я уже не смог расстаться с катерами. 1$ том году я выступал в гонках на суперкатерах еще девять раз и по итогам года занял третье место.

На следующий год мы с моей командой выиграли Национальный чемпионат по гонкам на суперкатерах. К сожалению, во время одного из заездов трагически погиб Стефано Касираги, муж монакской принцессы Каролины, и весть о его смерти обошла весь мир. Ему было всего тридцать. У меня был заключен контракт с компанией «Кэннон филмз', и мой шеф Норам Глохус услышал об этом трагическом инциденте.

— Ты в таких гонках участвуешь? — спросил меня Норам.

— Да, в таких, — ответил я.

— Значит, больше не участвуешь, — безапелляционно заявил он.

Так закончилась моя карьера гонщика на катерах. Я победил в национальном чемпионате, побил мировой рекорд — чего еще мне было желать? (Знаменитые последние слова.) Ну, как вам сказать…

Я уже говорил, что всегда с огромным уважением относился к тем, кто служит в рядах Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки. Я сам отслужил в ВВС и знаю, сколь многим приходится жертвовать этим людям ради защиты родины и борьбы за мир и справедливость во всем мире.

Именно поэтому, когда мне предложили совершить вылет вместе с пилотами элитного подразделения «Голубые ангелы, я не мог не воспользоваться такой возможностью. Я летал с ними дважды. В первый раз, в 1991 году мой пилот Кевин пристегнул меня и сказал:

— Чак, около девяноста процентов моих пассажиров блюют.

— Ну, и зачем ты мне это сказал? — спросил я. — До этого момента я даже не думал об этом.

Вскоре после взлета Кевин решил спровоцировать мой желудок и стал выполнять бочки и другие фигуры высшего пилотажа. Конечно, мой желудок не мог вынести такого насилия. Я уже было достал пакет, но понял, что Кевин всем расскажет о приключившемся со мной конфузе, и все-таки удержался. Когда мы приземлились, я был белый как полотно, но меня не вырвало!

— Еще бы! — ответил я.

11о внутренней связи Уэйн сказал мне, что нам придется сбросить скорость с крейсерской — 550 узлов (1018 км/ч) до посадочной — 140 узлов (259 км/ч). Для этого ему придется резко завалить самолет на левое крыло, из-за чего мы подвергнемся перегрузке в 6g.

Когда он завалил самолет на крыло, я увидел перед глазами яркий туннель, затем полную темноту и на мгновение отключился. Когда туннель снова стал ярким, я спросил Уэйна, в порядке ли он.

— Да, — ответил он, — у меня же противоперегрузочный костюм.

— Это хорошо, — сказал я, — а можно в следующий раз я гоже надену такой?

Однажды на приеме в Белом доме мне представилась возможность познакомиться с военно-морским министром США. Я сказал ему:

— Я провел два дня на авианосце «Констеллейшн», бывал на авианосце Кеннеди и дважды летал с Голубыми ангелами», но моя мечта — совершить посадку на авианосец.

— В самом деле? — спросил он.

— Да, сэр.

Он улыбнулся и пообещал:

— Я постараюсь это для вас устроить.

Примерно четыре месяца спустя меня пригласили на базу «Лучший стрелок» в Мирамаре, неподалеку от Сан-Диего, где я должен был пройти двухдневный курс подготовки к полету на истребителе Ф-14 Томкэт и посадке на авианосец «Нимитц», который стоял в океане за 250 миль от берега.

Прибыв на базу, я встретился с несколькими пилотами эскадрильи «Лучший стрелок», в числе которых был и пилот, с которым мне предстояло лететь. Его позывной был «Мэверик»^[2]. Том Круз использовал этот позывной в своем фильме «Лучший стрелок».

В первый день мне предстояло освоить методы выживания на воде, потому что наш путь пролегал над океаном. Меня привели к бассейну длиной около метров тридцать. Я был одет в полетный костюм и сапоги, каждый из которых, казалось, весил килограммов пять. Затем мне сказали проплыть от одного конца бассейна до другого. Я подумал: «Не знаю, смогу ли я это сделать со всем снаряжением». В следующую секунду я уже был в бассейне и плыл к другому его концу. Я едва добрался до конца бассейна, ухватился за край и подумал:

«Не могу поверить, что я доплыл!», и в этот момент услышал чей-то крик:

— А теперь обратно!

«Ну что ж…»- подумал я и поплыл обратно. Доплыв до середины, я гак устал, что перестал работать ногами, и тяжелые сапоги утянули меня прямиком на дно бассейна. Я вынырнул, надеясь на помощь, но, каталось, никто не собирался мне помогать. Я уходил под воду и выныривал еще три раза, думая: «Они хотят, чтобы я здесь утонул!» Наконец мне бросили спасательный плотик.

— Залезай! — услышал я.

Собрав последние силы, я с трудом забрался на плот.

На следующий день я отправился в барокамеру вместе с несколькими офицерами. Моим партнером был адмирал. Я рассказал ему о своем вчерашнем опыте выживания на воде.

— Ха! Вам не обязательно было это делать, — усмехнулся он. — Ребята просто хотели посмотреть, из какого вы теста.

— Ну, что ж, они посмотрели! — сказал я.

На третий день меня облачили в противоперегрузочный костюм, и я был готов к полету. Мы с Мэвериком взлетели с базы Мирамар и взяли курс на океан, чтобы совершить посадку на «Нимитц». На подходе к авианосцу Мэверик решил сделать три пробные посадки-касания, прежде чем сесть на палубу.

За третьим подходом Мэверик мастерски посадил дорогостоящий истребитель, остановив его достаточно далеко от края взлетно-посадочной полосы авианосца. Я выбрался из кабины истребителя, прошелся по авианосцу и пожал руки примерно пяти тысячам моряков и морских пехотинцев, а затем поднялся на мостик, чтобы познакомиться с капитаном.