— Гектор?

Мелькнула чья-то тень.

— Джеремия?

Чернокожий так внезапно выскочил из-за угла, что они чуть не столкнулись лбами. В последний момент Джеремия успел отпрянуть. Он уже хотел заключить своего друга в объятия, но раздумал, вспомнив, что тот не поощряет фамильярности.

— Старина, а я-то уже решил, что ты сгинул навеки! — Гектор похлопал его по спине, но это была единственная вольность, которую он себе позволил.

— А я боялся, что ворон тебя сцапал!

— После того как ты удрал, на меня никто не обращал внимания. Я был вроде пятого колеса, которое никому не нужно. Так где же ты был? Что случилось?

Вздохнув, Джеремия принялся рассказывать о том, как пытался бежать, и о своей встрече с Обероном и Титанией.

— «Мой царь здесь ночью будет веселиться, — неожиданно начал декламировать Гектор, — Смотри, чтоб с ним не встретилась царица! Он на нее взбешен, разгневан — страх…»

— Что это?

— Шекспир, темнота! «Сон в летнюю ночь». Оберон и Титания — это король и королева эльфов.

Лицо Джеремии исказила гримаса.

— Так я и думал. Как я сразу не догадался? — Он пригладил ладонью волосы. — Ну вот и все, что произошло — со мной, по крайней мере. А у тебя что?

Гектор прислонился к стене и пожал плечами:

— Как я уже и сказал, ничего. Когда ты исчез, я вернулся сюда и стал ждать. Решил, что когда-нибудь ты должен объявиться. Если бы через некоторое время ты не пришел, отправился бы тебя искать.

— Рад, что тебе не пришлось этого делать.

Гектор скрестил руки на груди:

— Слушай, я понимаю — я уже задавал тебе этот вопрос. И все же. Что дальше?

— Что дальше? — растерянно повторил Джеремия и сокрушенно вздохнул. — Пора заканчивать с этой чертовщиной. Но сначала я должен сделать две вещи. Первое, это найти Каллистру.

— Отлично. С удовольствием познакомлюсь с этой женщиной. Просто сгораю от нетерпения посмотреть, такова ли она на самом деле, какой ты ее изобразил.

Тодтманн смущенно улыбнулся:

— Она именно такая. Второе, что мне надо сделать, — это найти способ, как избавиться от королевской мантии… от этого якоря, к которому они липнут.

Гектор задумчиво прищурился.

— Интересно, как ты надеешься это сделать? Я понял, что ты должен кого-то предложить вместо себя.

— Я думал, что могу просто отказаться от этой роли. Каллистра, кажется, считает, что такое возможно. Чары — или как это у них называется? — будут самостоятельно искать очередного кандидата. Черт, возможно, у них уже кто-то и есть на примете. — Поймав на себе настороженный взгляд Гектора, Джеремия невольно потупился. Чем больше он рассуждал о том, чтобы пустить все на самотек, тем больше чувствовал себя отъявленным трусом.

— Звучит рискованно, — заметил Гектор. — Может, тебе найти какого-нибудь сумасшедшего.

— А у меня есть какой-то выбор? — Джеремия с вызовом посмотрел на своего друга, теперь настал черед Гектора отвести взгляд. Однако Тодтманн не чувствовал себя победителем. Он по-прежнему чувствовал себя трусом и подлецом. Какое он имеет право перекладывать свои проблемы на плечи Гектора? Это только его, Джеремии, трудности — и больше ничьи.

— Это может и подождать, — наконец произнес он. — Пока я должен разыскать Каллистру.

— Это верно. Только хорошо бы на этот раз нам повезло больше.

— Да-да. Только вот все дело в том, что я совсем не уверен, что она у ворона. Ты видел, какие… — Джеремия вдруг замер. Он почувствовал, что что-то назревает. Он уже понял, что.

— В чем дело? — Гектор беспокойно огляделся по сторонам.

— Нападение!

Квартира вся была окутана тенью, одной черной, алчной тенью.

— Берегись! — крикнул Гектор и толкнул Джеремию в грудь. В тот же самый миг черное щупальце скользнуло между ними.

— Гектор, руку!

Чернокожий колебался лишь мгновение. Увидев, что над ними взметнулось еще одно черное, как эбеновое дерево, щупальце, он вцепился в протянутую к нему руку Джеремии.

Действие перенеслось в другое место: теперь перед ними маячила громадина Сирс-тауэр. Осмотревшись, Джеремия мгновенно пожалел о своем решении. Тени были повсюду, и ближайшая уже ползла к нему.

— Старина, бежать нам некуда — спрятаться тоже негде! Используй свою чертовщину, покажи им где раки зимуют! Пусть подожмут хвосты!

Как раз этого Джеремии делать не хотелось. Он не хотел сражаться с полчищем ворона. Однако, похоже, другого выбора у него не было. Укрыться было решительно негде. Оставалось либо сражаться, либо сразу признать себя побежденным.

Загнанный в угол, он все же отказывался даже думать о том, чтобы сдаться.

— Я помню, каким должно быть это место, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Здесь не было теней, здесь была жизнь. — Джеремия не спускал глаз с надвигавшейся на него тени. — Ты не из этой жизни!

Тень не растаяла, однако чуть сдала назад.

— Я же сказал, что ты не из этой жизни! Ты и тебе подобные! Вы не более чем игра больного воображения! Дурные сны!

Теперь попятились и остальные тени. Когда их не стало, взору Джеремии Тодтманна предстал город — таким, каким он помнил его. И все же в нем было нечто новое. Свет — почти живой — заливал те пространства, которые еще несколько мгновений назад заполняли черные тени. Джеремия все еще смотрел на мир глазами Серого, но теперь этот мир был таким, каким должен был быть, а не таким, каким рисовало его воображение ворона.

— Поднажми, Джеремия! Они уже обратились в бегство!

Воодушевленный, Джеремия бросился за отступавшими тварями. Теперь он видел, что бояться их нечего. Без ворона, своего предводителя, лишенные питательной среды, которой служил для них страх их жертв, тени были такими же бессильными, каким на поверку оказался Оберон. Это были трусливые создания, даже более трусливые, чем еще недавно он сам. Джеремия не хотел быть излишне самоуверенным, однако в предвосхищении неминуемой победы сердце его ликовало. Ему было приятно ощущать себя победителем, человеком, диктующим условия.

По дороге Джеремия продолжал представлять город таким, каким хотел его видеть. Присные черной птицы не осмеливались попадаться ему на пути и в панике отступали. Джеремия знал, что отступают они не только перед ним. Они в страхе разбегались перед живыми картинами Чикаго — Чикаго его мечты, — которые наваливались со всех сторон, заставляя тени искать убежище в самых укромных углах.

«Однако где же ворон?» — спрашивал себя Джеремия. Этот вопрос не давал ему покоя. Ворон непременно должен был дать о себе знать.

— Дружище, победа у нас в руках! — крикнул Гектор, и его слова развеяли последние сомнения Джеремии, который уверенно продолжал свою миссию, изгоняя тени, осмелившиеся наводнить город — его город. Тени корчились, превращаясь в жалкую пародию.

Чернильные пятна пятились все дальше и дальше. Еще немного, и они оказались бы в ловушке, и Чикаго был бы освобожден. И тут он увидел ее.

Каллистра стояла посреди сгущавшейся тьмы, в немой мольбе простирая к нему руки. Затем тени подхватили ее и поволокли прочь, а ночную тишину прорезал знакомый смех. Джеремия обернулся, но никого не увидел.

— Кнопка, кнопка! У кого кнопка? — услышал он глумливый голос.

— Где он? — Птицы нигде не было, хотя голос ее, казалось, несется отовсюду.

— Спокойно, дружище! — сказал Гектор, тревожно озираясь по сторонам. — Мы найдем его. Только не поддавайся на его провокации.

В который раз Гектор с его самообладанием наставлял Джеремию на истинный путь. Завидев Каллистру в столь отчаянном положении, Джеремия уже был готов броситься в самую гущу поджидавших его монстров. Но не таков был Гектор. Он-то понимал, что победить крылатую бестию можно, лишь имея холодную голову. В противном случае победителем выйдет черная птица: Каллистра будет потеряна безвозвратно, а самого Джеремию, скорее всего, ждет смерть.

«А я бы ударил, как обезумевший носорог!» — Даже теперь Джеремия не переставал удивляться: о чем думал пресловутый Томас О’Райан, когда остановил свой выбор на нем? Чувство юмора — это одно, но вручать бразды правления в столь неумелые руки… Джеремия недоумевал. О’Райан, видно, был еще большим глупцом, чем тот, кого он выбрал себе в преемники.