Он поругивал «Нептуна», но это было ласковое ворчание. «Нептун» — его детище. Он родился из желания развлечь, развеселить товарищей в первый месяц знакомства и стал потом партийным делом космонавта Леонова.
Это не стенная газета «к праздникам». Это газета, которой космонавты во многом обязаны воспитанием и поведением. В ней, кроме веселых шуток, всегда наготове острый трезубец, и совсем невеселая штука попасть на суд «Нептуна». Попадали и Титов, и Гагарин. Попадали и до полета, и после полета — «Нептун» работает без оглядки на славу. Насмешки и трезубец «Нептуна» — хорошее лекарство от всех болезней в отряде. Вот почему газета аккуратно выходила и во время занятий, и после лесной охоты, парашютных прыжков, и даже на космодроме за день до старта. И теперь редактор-энтузиаст спешил выполнить партийное поручение, хотя до отлета на космодром оставалось двенадцать часов…
Мы говорили. А когда умолкали и когда переставал шуршать карандаш по бумаге, в комнате с разных сторон слышалось тиканье.
— Часы?
— Почти два десятка. Друзья, наверное, в отместку за мои шутки в дни рождения дарят часы. Даже морские на стенку добыли…
Мольберт с чистым холстом в раме.
— Напишешь, когда вернешься?
— Может быть. Напишу по памяти, что увижу.
Совсем чистый холст. И краски рядом.
Он смешает эти краски и положит на холст.
Мы увидим картину. Которую он принесет в памяти…
Охотничьи ножи, ружье, книги, альбомы для зарисовок — все это останется дома. Нет, карандаши и альбом кладет в чемодан вместе с рубашками и какой-то книгой. Продолжает шутить. Но я еще не видел его таким собранным, сосредоточенным. Я помню его на охоте под Ярославлем — фонтан шуток по случаю погони за зайцем. На космодроме, когда провожали Быковского и Терешкову, он много шутил. Возле самой ракеты с его помощью журналисты сочинили смешное напутствие улетавшим. Он единственный на космодроме мог позволить шутку по адресу Главного. Его шутки не обижали. Это были улыбки доброго и умного человека. Мы, журналисты, полюбили его и очень желали счастливо дойти до старта…
Он собирается. Маленькая дочка кладет ему в чемодан свой, еще не просохший рисунок — красную лошадь.
— Алеша, как ты сам думаешь, какая черта в твоем характере самая главная?
С минуту не отвечает, шуршит газетной бумагой над чемоданом:
— Ты знаешь, попади на необитаемый остров, я умер бы оттого, что там нет людей. Не могу без людей. Это, пожалуй, самое главное…
«Так я представляю себе первые дни в космосе», — написал космонавт Алексей Леонов на обратной стороне этого рисунка, который он сделал для «Комсомольской правды» за несколько дней до старта.
* * *
Год я не виделся с Алексеем. Он не был почему-то на старте Комарова, Феоктистова и Егорова. Потом он куда-то исчез из космического городка, потом все космонавты были на карантине по случаю гриппа.
— Здоровье не ставило ножку?
— Вот сейчас испытаешь.
Возня с падением на ковер. Потом разговор за столом.
— Многим кажется: теперь почти всякий здоровый мог бы лететь…
— До полета мне трудно судить. Все-таки думаю: заблуждение. Сутки-другие, может быть, и с малыми тренировками выдержать можно.
Но долго, если работать, да если из корабля выходить… Подготовка нужна большая…
Но чтобы самый первый, самый простой шаг был бы успешным, вот что пришлось космонавту проделать в последний год. На листке бумаги Алексей пишет цифры. «Велосипед -1000 километров, кроссовый бег — 200 километров, лыжи — 250 километров. Батут, колесо, баскетбол, хоккей, волейбол, теннис, парашют, водные лыжи, специальные упражнения. И каждое занятие по многу десятков раз. Надо признаться — вот так уже сыт подготовкой. Но убежден: все это вот так нужно и для первых шагов, и дальше. Человек должен быть самым надежным звеном в космическом эксперименте».
— А самый корабль? Его хорошо знаешь?
— Знаешь… Сначала был деревянный макет. Я в него входил, как в настоящий корабль, и выходил из него «в космос». Каждая скоба, каждая гайка, каждое место прибору определялись при консультации с космонавтами…
Однажды я говорил с одним из конструкторов корабля. Вот что он рассказал: «Алексей удивительно находчив и сметлив. Каждое его предложение оказалось дельным и нужным. Он мог бы, наверное, стать хорошим конструктором… Последние испытания проходили при условиях, приближенных к космосу. Главный и Алексеем, и кораблем остался очень доволен».
* * *
Прежде чем попрощаться, я спросил, какую книгу он положил в чемодан. Алексей оживился, достал эту книгу, и мы еще полчаса просидели, листая страницы.
— Это любимая… Не могу точно сказать, за что именно нравится. Два года назад прочитал и все время потом беру, открываю, как стихи, в разных местах. Особенно тянет к ней вечером, после усталости и когда один остаешься.
Сходство профессий. Неизведанное, мысли о земле, о Человеке делают мир этой книги близким и дорогим. Чувствую: есть в ней и еще что-то нужное и хорошее, но не могу выразить, просто чувствую…
Речь шла о книге Экзюпери. В книге две его повести: «Земля людей» и «Ночной полет».
* * *
Журналисты улетают на космодром. Держу в руках новую книгу Экзюпери. Она только что вышла. На космодроме он будет рад такому подарку…
Фото автора. 19 марта 1965 г.
Космодром, старт восьмой
Космодром. 18 марта, московское время 10 часов 00 минут 7 секунд.
Семь секунд назад стартовала ракета. Семь секунд было видно ракету. Только что в разрывах облаков три раза мелькнуло пламя. Было похоже: огромные пушки частыми залпами бьют по земле. Грохот еще трясет стебли сухой травы, но уже слышны голоса с корабля.
— Все нормально…
— Небольшая вибрация и легкое боковое покачивание…
— Обтекатель сброшен. Видим небо, горизонт. Земля почти сплошь в облаках…
— Небо черного цвета. Перегрузки. Легкая вибрация и покачивание…
— Небо угольно-черное…
— Выберемся из корабля, как следует во всем разберемся…
— Самочувствие хорошее…
Ушла восьмая по счету «пассажирская» наша ракета. На этот раз ракета унесла людей, готовых сделать вылазку в космосе…
…Московское время 11 часов 31 минута.
Оставляю тетрадку, чтобы глянуть, из-за чего радостный шум в соседнем зале. Человек вышел в космос! На экране виден Леонов!
Он плавает с кораблем рядом. Шевелится, что-то делает руками, парит в космосе. Просто глазам не веришь. Ведь только что человек был на Земле! Особенно рады конструкторы системы выхода из корабля. Общее ликование в зале. Хорошо виден Леонов. Слышен его разговор с Главным.
— Что наблюдаете, как чувствуете себя?
— Совершаю свободное плавание в космосе.
Эксперимент проходит успешно. Это вторая большая радость после хорошего старта. Я расскажу, как тут, на космодроме, день за днем шли к этим минутам.
* * *
Человек выйдет из корабля в скафандре, останется в космосе. Записываю обрывки фраз, которые сейчас в комнате журналистов говорит ученый. «Двадцать восемь тысяч километров в час…» «Семь и восемь десятых километра в секунду…» С такой скоростью он будет пролетать над Землей без корабля, только в скафандре.
Ученый ставит знак равенства между этим полетом и полетом Гагарина. Гагарин в это время сидит в нашей комнате и говорит с врачами о каких-то земных делах. А четыре года назад вот такие же шли разговоры. Сейчас никто не говорит о том, как поведет себя человек на корабле.
Тут уже нет ничего неизвестного. Выход же из корабля — новое слово в космических путешествиях и в космической технике. Все ждут назначенного дня. Только об этом и разговоры на космодроме.
На космодроме весна. А вечером у нашего дома вырастает борода из сосулек. Ночью, почти как зимой, — десять — пятнадцать градусов.