— Волосан! — пес прыгает через Сашкину руку.

Прыгает столько раз, сколько Сашка захочет.

— Волосан. А ну покажи, как ораторы…

Прыжок на стул. Передние лапы — на спинку.

Заливистый лай под хохот зрителей. Потом кто-то почти шепотом говорит:

— Механик!

Волосан поднимает шерсть на загривке, горящими глазами ищет Механика.

Два пса, непонятно по какой причине, смертельно враждуют. Механик при встречах прячется. А если не успевает: схватка — разнять невозможно. Не меньше как по десятку рубцов носят враги. У Механика сверх того порвано ухо.

Вражда между собаками грозила перейти на механиков и радистов. Решили от греха Механика увезти. Его покровители загрустили. Но спорить не стали. С ближайшим самолетом собаку отправили на станцию «Молодежная». Осталось в поселке четыре пса: два молодых глупыша, Волосан и Старик.

* * *

Старика не увидишь в поселке. По причине преклонных лет и плохого здоровья определен сторожем на свинарник. Мудрый пес понимает: должность так, для отвода глаз — кто будет воровать свиней в Антарктиде! Но что делать. Покорно несет службу.

Очень стар. Глаза слезятся, голоса совсем нет. Брехнуть разок для порядка — и то сил не находится. Целый день лежит у двери свинарника.

Тепло. Полная чашка еды. Глядит, как носится Волосан, как бегают два глупыша. Эх, сигануть бы по синим сугробам — болят кости… Эти трое, что они знают? Родились тут. В Антарктиде.

Снег — он и есть снег. А Старик многое видел. Лобастая голова лежит на сильных когтистых лапах. Многое помнит лохматая голова! Люди вот приезжают и уезжают. Восемь лет — восемь экспедиций. Каждый год новые люди. А он все восемь лет беспрерывно. Такого срока никто в Антарктиде, конечно, не был. Ни собаки, ни люди… И вот теперь в сторожах. А было время…

А может, сон, может, такого в собачьей жизни и не было? Но как же не было! Этот рубец на правом бедре — это же в самолете схватка.

Да-а… Какие псы были! Один остался от всей упряжки.

* * *

Родился Старик на Чукотке, в домике у охотника. Снег и лед с самого детства. Но там и лес был. Летишь в упряжке мимо темной лесной стены. Выстрелы. Пахучий костер.

Оленье мясо. Сон на снегу — в пушистый хвост надо прятать нос от мороза. И снова бег по бугристой снежной земле. Крик: «Улю-лю-лю-лю!..» Он скоро нашел свое место в упряжке. Он был сильным и умным. Охотник быстро понял, кого будет слушать упряжка, и поставил Старика вожаком. Тогда у него было другое имя. Какое? — теперь он не помнит. Он помнит: к охотнику пришел человек. Повесил около двери шубу с чужими и незнакомыми запахами. Долго горела лампа. Охотник не хотел продавать вожака — что охотник без хорошей собаки! Долго горела лампа. Гость положил на стол большую пачку бумажек. Охотник передал ему поводок.

После дороги по незнакомым местам вожак увидел стаю чужих, таких же рослых собак. Он и тут нашел себе место. Это стоило страшной раны около шеи. Но соперник остался лежать на снегу. А потом стаю подсадили по лесенке к двери странного дома с отвратительным запахом. Рев. Первый раз вожак узнал тошноту.

Потом прошло. Вся стая робко сидела возле окошек.

— Ах, какие умницы, сидят, как всю жизнь летали, — сказал молодой штурман и кинул крайней собаке юколу.

Откуда штурману было знать, что нельзя одной собаке бросать юколу. Полетела шерсть в самолете. Стая свалялась в один ком возле двери летчиков. Если бы не вожак, разметавший зубами озверевшую стаю, штурман не увидел бы больше своей невесты.

— Ах, какой молодец, старик. Молодец, — говорил штурман, поглаживая бледной рукой искусанного пса. С тех пор и появилось новое имя-Старик…

В Калининград привезли из Архангельска бородатого каюра. Он был самым знаменитым каюром на Севере. В «Огоньке» на обложке была его фотография. Семьдесят лет. Зубы целы все до единого. Шустрый. И голос такой, что шерсть поднимается на загривке:

— Улю-лю-л ю-лю-ю-ю!..

Каюр сразу оценил Старика:

— Да, это собака…

Плыли на пароходе. Жара. Качка. Тысячи незнакомых запахов. А потом снег. Чужой снег. Ни одного следа — ни оленя, ни соболя… Антарктида.

Каждый день на стации рабочий.

* * *

Еду Старику приносят всегда вовремя. Облизав чашку, он глядит в открытую дверь. Снизу ему видно пингвинью шкурку, которую банщик вывесил для просушки, видно край айсберга и синеватую гусеницу вездехода. Еда клонит ко сну. Старик кладет голову на передние лапы и закрывает глаза.

Вездеход оказался удобней собак. Это сразу поняли. Пятьдесят лаек оказались безработными в Антарктиде. Иногда только каюр выносил легкие нарты, и собаки везли гидрологов мерять лед. Однажды упряжка сорвалась с ледяного обрыва. Люди соскочили, собак и сани удержать было нельзя. Высота обрыва почти сорок метров — стая убавилась вполовину. Но работы и тридцати собакам не находилось. От безделья, понятное дело, начались шалости. Умный Старик сразу понял: пингвинов трогать не надо. А которые не поняли, тех давно уже нет. Остались только собаки, у которых была особая дружба с людьми.

Прекрасные были псы! Старик всех помнит.

Взять хоть Пирата. Умница! В драке глаз потерял. Ну, за собачью честь можно и глаз потерять. Очень любили Пирата. Жил он постоянно в шестнадцатом доме, у механиков-авиаторов.

Утром вездеход отправляется к самолетам — Пират сидит на первой скамейке. Самолет опустился — первым в двери залетает Пират. С полосы один не уйдет — только вместе со всеми. Бывают дни: люди идут, от усталости валятся. И пес еле стоит.

В какой-то день комендант задержал Пирата в поселке. Прислали человека с аэродрома: «Давай Пирата — работа не клеится…»

Все понимал пес. Доктор Барашков однажды заметил клочья собачьей шерсти: «Это что? Чтоб следа собачьего не было в комнате!» А каково выпроваживать пса под лестницу, если мороз под сорок и ветер такой, что каждую шерстинку пересчитает. Жалели Пирата. Однако, упаси бог, доктор Барашков узнает — приговор такой же, как за пингвинов. Понял ситуацию пес. Заходил только ночью. Ляжет около двери, погреется, а гимн заиграют, поднимается и тихо уходит.

Доктора Барашкова знали все до единой собаки. Выходит доктор из санчасти или поднимается по лестнице из столовой — псы врассыпную. Доктор был молодой, любопытный. Постигал науку. Интересно знать ему было, как собаки прижились в Антарктиде. Ловил и делал уколы. А кому, скажите, приятно укол получить?..

Когда авиаторы погрузились отправляться домой, Пират единственным глазом глядел на палубу корабля и первый раз за всю жизнь печально завыл. Люди из новой экспедиции ласково к нему относились. Но пес заскучал, стал рассеянным и однажды в пургу не успел выскочить из-под гусениц вездехода.

* * *

Много было хороших псов. Старик всех пережил, потому что был самым сильным и самым умным. Теперь вот лежи, наблюдай, как ветер качает вонючую пингвинью шкуру, как носится Волосан по сугробам. Пытается поморника врасплох захватить. Пустое дело. Старик это понял в первый же год. С Волосяном, если бы сбросить годочков пять, Старик решил бы померяться силами. Теперь что ж — не обижает, и то хорошо. Умный пес Волосан. К человеку очень привязан, очень любит людей. Прежний хозяин — радист Андрей Арбузов — решил Волосана домой, в Ленинград, увезти. Поднялся на «Обь». В одной руке чемодан, в другой поводок. Попался на глаза капитану. Капитан сказал: нет! Оставил Андрей Волосана на верхней палубе, а сам потихоньку на «Эстонию» перебрался. Встревожился пес.

Увидел Андрея и, ни минуты не медля, со страшной высоты прыгнул на палубу стоявшей рядом «Эстонии», Андрей закрыл лицо рукою.

— Сашка, на тебя оставляю…

Сделали операцию. Сашка Дряхлов выходил пса. Теперь и Сашка домой собирается. Опять Волосану предстоит расставание…

* * *

Радисты в Мирном решили добыть Волосану подругу. Долго ломали голову над телеграммой к австралийцам на станцию Моусон: как переводится слово «подруга»? наконец нашли подходящее слово: «леди-дог».