Видящий ощутил, как внутри забил ключ печали.

Не может же всё закончиться так?

Он наблюдал за зеленокожими, которые хлынули из широкой бреши в крепостных стенах далеко внизу. Нечистый разум их предводителя открыл Бетанаэлю свой план: громадное орудие, пушка непредставимой мощи, была спрятана в утробе цитадели. Прямо сейчас твари катили её вперёд, чтобы сотрясти землю приливом пламени, шрапнели и крови. Но провидца ужаснуло не это само по себе, ибо он и его собратья встречались в своей смертной жизни с гораздо худшими вещами, а скорее готовность вождя пожертвовать почти половиной своих воинов, чтобы повернуть исход битвы вспять. Истребив вторгшихся эльдар своим большим величественным орудием, Грошекоп бы уничтожил и тысячи собственных воинов. Жертва такого масштаба казалось анафемой для Бетанаэля, который ценил каждую жизнь так сильно, что считал их, когда души покидали мир смертных, пропуская через себя горе и печаль.

Провидец окинул взглядом поле боя. Сейчас его воины легко отбросили силы чужаков, что Карус от них и ожидал, и боролись с приливом зеленокожих воинским мастерством. Его воины были ремесленниками, прекрасными кружащимися воплощениями смерти. Но Бетанаэль боялся, что всё окажется напрасно.

Орки застряли. Теперь мысленным взором Карус ясно видел, что битва скоро закончится. Если бы всё шло как раньше, то аспектные воины бы ворвались в крепость в течение часа. Всё зависело от орудия разрушения, которое готовили к стрельбе механики воеводы.

Бетанаэль пригляделся к событиям, которые происходили на крепостных стенах. Он с трудом разглядел самого воеводу Грошекопа, который стоял на стволе свой громадной пушки и выкрикивал приказы своим безмозглым рабам. Карус закрыл глаза и вновь опустил свой разум на путевую паутину. Замелькали образы и абстрактные цвета. Он потянулся, пытаясь ухватить мерцающую жизненную силу, в надежде, что сможет полностью её погасить. Провидец снова начал трепать грани хрупкого разума чужака в поисках пути внутрь. Карус схватил образы, фрагменты чужих мыслей — ощущения славы, мощи, возбуждения и жажды крови — первобытные позывы дикаря. Он также понял, что опоздал, потому что разум зеленокожего был слишком мал для исчезновения таким образом. Карус отстранился, позволив миру вновь окружить себя.

Отряд отважных ястребов пикировал на рой орков, которые обслуживали орудие, но это было бесполезно — вокруг орудия попросту собралось слишком много зеленокожих.

Бетанаэль беспомощно наблюдал, как взмахом руки орочий воевода отдал приказ, который всё ещё неустойчиво сидел на стволе орудия, словно то было продолжением мощи зеленокожего.

Карус не мог разглядеть, что происходит позади самой пушки, но видел взирающее на поле брани горячее дуло и ждал, задержав дыхание, сгустки пламени, которые обрушатся на ряды сражающихся внизу воинов. Раздался низкий рокот, когда орудие заряжалось, накапливая энергию и наращивая давление, а затем всё вокруг содрогнулось от мощного взрыва, который поверг Бетанаэля на колени и на мгновение оглушил.

Он медленно поднялся на ноги и окинул взором сцену внизу. К изумлению Каруса, битва продолжала бушевать. Лишь мгновение спустя провидец понял, что произошло. Орудие дало осечку. Видящий попытался разглядеть что-то сквозь дымчатую пелену, которая опустилась вокруг.

Крепость исчезла. На её месте находился пылающий клок тундры и остатки здания, объятые голодным пламенем и наполненные воплями умирающих. Воевода исчез, испарился вместе с орудием, когда, должно быть, обрушились энергетические насосы, на которых стоял Грошекоп, излив весь выброс орудия внутрь крепостных стен и сдержав их внутри, отчего поле боя оказалось практически нетронутым.

Дух Бетанаэля воспарил. Он сжал символ и начал долгий спуск к своим собратьям, чтобы присоединиться к ним в ярости битвы. Теперь Карус не сомневался, что сегодня их день и, хотя победа восстала из пепла неудачной чуждой техники, он знал, что судьбы на их стороне, а его братья проживут ещё день.

Уильям Кинг

Долг эльдар

Над головой нещадно палило солнце, превращавшее пепельную равнину в озеро багрового света. «Доброе знамение» — решил Карэдрон. Они сметут с этой планеты мерзкие путы Хаоса.

Он осматривал равнину через окуляры своего шлема колдуна, а его длинную плотную мантию развевал ветерок. Колдун вперил взор в горизонт в надежде увидеть противника.

В его голове бились волны смертоносной энергии. Ему захотелось пропустить их через себя. Он был сосудом сверхъестественной силы. Ему нужно было лишь сфокусировать её на направляющих рунах ведьмовского клинка, чтобы принести врагам погибель.

Он вспомнил, как был воином аспекта, вспомнил то, чему надеялся никогда больше не поддаваться. Бессчётное число раз стоял он вот так в ожидании битвы. Будучи Огненным Драконом Карэдрон сражался на ледяных полях под бирюзовыми небесами, танцевал среди вихрей красной пыли на пылающих дюнах, ползал по подземным лабиринтам из мокрого тёмного камня. Древнее оружие в его руках тоже обладало памятью. Он не всегда владел им — Карэдрон забрал его с тела знаменитой колдуньи Татейи, окружённого трупами орков.

Воздух наполнился шумом крыльев, когда отряд Пикирующих Ястребов радостно взмыл в небо. Они лениво поднимались ввысь, ловя восходящие тёплые потоки словно хищные птицы. Карэдрон знал, что эта ленца была лишь внешней. Зоркие Ястребы следили за тем, чтобы противник не предпринял неожиданную атаку.

Он изучил взглядом отряд воинов аспекта, сидевших на камнях неподалёку и медитировавших над устройством оружия. На их синих доспехах сверкало солнце, освещавшее руну Огненного Алтаря, отмечавшую их принадлежность к миру-ковчегу. Сюрикенные катапульты покоились у них на коленях. Карэдрона не обманывало внешнее спокойствие воинов. Он знал, что Зловещие Мстители могли их тихого покоя перейти к яростному бою в мгновение ока.

Воздух наполнился пронзительным воем, когда Воющие Баньши начали исполнять Танец Черепов рядом со своим челноком. Карэдрон наблюдал за тем, как женщины нарочито медленно сражаются с невидимыми противниками, сплетая каждое движение в единую сложную сеть, словно весь отряд был одним существом с единым разумом. Рыжие локоны двигавшихся женщин расчерчивали дугами воздух. Танцоры ловко уклонялись от воображаемых ударов. Чем дольше продолжался ритуал, тем более быстрыми, почти неуловимыми, становились шаги и хлопки Баньши, за передвижениями и прыжками которых теперь едва мог уследить глаз.

Мерцание воздуха между тетраэдрами врат оповестило о прибытии отряда Жалящих Скорпионов в хитиновых доспехах. Они проскользнули к ставке провидца и склонились перед Кельмоном, избранным Направляющим Битву. Кельмон изысканно поприветствовал их. Мандибластеры прощёлкали ответ, а затем Скорпионы развернулись и выдвинулись на позицию по периметру.

На высоком холме неподалёку стояли, словно истуканы, Тёмные Жнецы, разбитые на огневые команды по трое. Их высокие силуэты излучали угрозу, но само присутствие странно успокаивало. Карэдрон знал, что ни один враг не сможет приблизиться, не попав под огонь их ракетомётов.

По равнине прошла колонна Огненных Драконов. Войско эльдар прибывало через врата и собиралось на равнине отряд за отрядом. Карэдрон вздрогнул, осознав всю мощь собранного миром-ковчегом войска. Отряд за отрядом прибывали стражники, занимавшие места в общем построении. Могучие духи-хранители шагали меж рядов на длинных тонких ногах.

Пока подходили последние отряды, Карэдрон задумался о природе противника. Он подумал, что зараза Хаоса, наверное, распространилась глубоко, если против неё собрали такую силу.

Когда построение почти завершилось, в солдатах что-то изменилось. Он почувствовал, как Зловещие Мстители напряглись. Баньши прекратили свой танец и застыли в ожидании, словно балерины. Все собравшиеся эльдар ждали чего-то. Всё войско затаило дыхание.

Воздух вдруг наполнился запахом озона. Тетраэдры врат затрещали и заскрипели. Руны на них вспыхнули, как от переизбытка энергии. Землю между пирамидами залил кроваво-красный свет.