Несмотря на развод, их все равно притягивало друг к другу, словно магнитом. Они попробовали друг друга на вкус и уже не могли жить иначе. Фрида и Диего снова поженились. Но теперь она уже знала цену семейной жизни, и если Диего было позволено все, то почему она сама должна была себя хоть в чем-то ограничивать? Фрида пила, курила, материлась и заводила романы на стороне, в том числе и лесбийские. Ей хотелось изведать все, пока жизнь снова не приковала ее к больничной койке. Авария не прошла бесследно: ее постоянно мучили боли, а организм так до конца и не восстановился.

Фрида была умна, красива сногсшибательной экзотической красотой, невероятно талантлива, и поэтому неудивительно, что от нее потерял голову один из лидеров большевиков, Лев Троцкий, которого занес в Мексику ветер гонений. Троцкий открыто начал ухаживать за Фридой, и она отвечала ему взаимностью. Диего, наверное, впервые в жизни начал ревновать. Ревность была столь острой и всепоглощающей, что порой он чувствовал: может не сдержаться и убить соперника…

Между тем здоровье Фриды, подорванное тремя неудачными беременностями, неуклонно ухудшалось. Она месяцами ходила затянутая в ортопедический корсет. Хрупкая женщина превозмогала боли, которые не смог бы вытерпеть и крепкий мужчина. В 1950-м Диего был вынужден положить жену в больницу. Там она провела год, и на ее первую персональную выставку Фриду привезли на больничной кровати, украшенной цветами!

Снова в корсете, снова мучительные боли и семь операций подряд… Однако ее Диего рядом: чтобы подбодрить жену, он поет и танцует у ее койки, хотя в глазах у него стоят слезы… У Фриды началась гангрена, ей ампутировали правую ногу. Диего постоянно был рядом, а когда он ненадолго отлучался, то посидеть с ней приходили другие. Муж просил, чтобы Фриду ни на минуту не оставляли одну, и такой преданности того, кого многие до сих пор считали «чудовищем во плоти», не ожидали и самые близкие люди, да и сама Фрида, честно говоря, тоже.

За восемь дней до смерти она написала натюрморт с искрящимися солнечной плотью арбузами, названный ею «Да здравствует жизнь!». Внизу она приписала: «Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться…»

Она ушла навсегда 13 июля 1954 года. Из сорока семи прожитых ею лет только первые шесть она прожила без боли. Ривера тяжело перенес смерть жены. Он пил, но алкоголь не приносил облегчения. Однако Фрида заботилась о муже и после смерти: зная, что Диего не может жить без женской поддержки, незадолго до своей кончины она попросила агента и помощницу в делах Риверы Эмму Уртадо после ее смерти выйти за Диего замуж. Это была необычная просьба, но все вышло так, как того хотела Фрида. Через год Эмма действительно вышла замуж за Риверу и скрасила последние годы его жизни. У Диего развился рак, и в 1957-м его не стало.

Последним желанием умирающего Диего Риверы было то, чтобы его прах смешали с прахом той, кого он любил больше жизни – его обожаемой Фридой Кало…

Мария Каллас и Аристотель Онассис

Он разбил ей сердце, а сам спокойно и счастливо продолжал жить дальше. Его не мучила совесть, когда она умирала в полном одиночестве. Он – это греческий миллиардер Аристотель Онассис, а она – величайшая оперная певица Мария Анна София Сесилия Калогеропулу, взявшая себе сценический псевдоним Мария Каллас.

Мария Каллас

Та, которую за небывалый диапазон и чарующий бархатный тембр называли Дивой и говорили, что у нее «четыре голоса в одном горле», родилась в 1923 году в Нью-Йорке, в семье греческих эмигрантов. Уже в три года маленькая Мария обнаружила склонность к классической музыке, а в пять стала брать уроки игры на фортепиано. Однако уже тогда было ясно, что девочка обладает потрясающими певческими данными, и вскоре к ее музыкальным урокам добавляется еще и вокал.

Начало ее карьеры совпало со Второй мировой войной, и напряжение, царившее в мире, наложилось на ее собственные неудачи. Каллас отказалась петь в Метрополитен-опера, потому что ее излишний вес – а Мария тогда весила около ста килограммов – не согласовывался с тем образом Чио-Чио-Сан, который она сама себе нарисовала. Однако к 1940 году впечатлительная певица берет себя в руки и дебютирует уже по-настоящему. Ей покоряются самые знаменитые оперные сцены. Каллас поет невероятно сложные вокальные партии. В ее репертуаре «Аида» Верди, «Норма» Беллини, партии Брунгильды в «Валькирии» Вагнера и одновременно Эльвиры в «Пуританах» Беллини – партии, совершенно несовместимые для голоса одной певицы!

Каллас с триумфом гастролирует по миру, и ей аплодируют в миланском «Ла Скала» – высшей награды для певицы сложно и вообразить. Более того, пресса называет Марию «королевой итальянских примадонн»! А в 1954-м она снова шокирует публику – выходит на сцену преобразившейся. Певица похудела почти на сорок килограммов! Ее новый облик способствует очередной волне успеха. Мария счастлива и в личной жизни. В 1949 году в Вероне, городе Ромео и Джульетты, она встретила того, с кем, казалось бы, навсегда связала свою дальнейшую жизнь – Джованни Менегини.

Муж Марии был страстным любителем оперы и довольно богатым человеком. Однако для Марии он жертвует всем: продает свой бизнес и полностью посвящает себя таланту жены. Он продюсирует новые постановки, сносит перепады настроения капризной примы, выполняет любые ее прихоти, но… Сердцу Каллас не прикажешь: в 1957-м она встречает того, с кем навеки будет связано ее имя – греческого миллиардера Аристотеля Онассиса.

Аристотель Онассис не привык ни в чем себе отказывать. Увидев Марию в первый раз, он сказал себе: «Эта женщина будет моей!» Мария с мужем получили приглашение на самую роскошную яхту того времени – «Кристину», принадлежавшую греческому олигарху. Аристотель танцевал с Марией весь вечер, не отходил от нее ни на шаг, а потом она и миллиардер куда-то исчезли… Поначалу Джованни не беспокоился: у жены бывали приступы меланхолии, и он, будучи намного старше Марии, относился к ее причудам по-отечески снисходительно. Возможно, сейчас она уединилась в каком-нибудь уголке и просто смотрит на яркие греческие звезды…

Однако среди ночи в их с Марией каюту постучали. Джованни вскочил – жены рядом не было. Он распахнул дверь: на пороге стояла заплаканная Тина – супруга Аристотеля. «Твоя жена в объятиях моего мужа!» – выкрикнула женщина. Менегини бросился ее утешать, но все было напрасно. «Я знаю, это чудовище никогда не отдает то, что заполучил… И ты тоже никогда больше не получишь свою Марию!»

Слова Тины Онассис оказались пророческими. Мария больше не вернулась к мужу. Тина также покинула яхту. Хотя муж и пытался уговорить ее не поднимать скандал, гордая гречанка забрала детей и подала на развод. Каллас также потребовала развода – и хотя Менегини уговаривал жену не торопиться, надеясь, что она одумается и вернется к нему, она все же настояла на своем.

Джованни Менегини, несомненно, знал жизнь лучше своей неразумной жены: для Онассиса Мария была не более чем очередной дорогой игрушкой. Он поначалу всячески баловал любовницу, дарил ей баснословно дорогие меха и драгоценности, но она быстро наскучила ему. Богатый грек ничего не понимал в опере и мог уснуть прямо на премьере. Кроме того, он не привык, чтобы ему перечили даже в мелочах. Мария могла прилюдно получить от любовника оплеуху. Онассис частенько бывал не в духе и оскорблял свою спутницу, и в такие минуты «толстая дура» было самым мягким эпитетом из тех, что он бросал Марии в лицо.

Аристотель и Мария постоянно ссорились – сегодня он мог пообещать ей подарить обручальное кольцо, но завтра рассмеяться: «Свадьба? Дорогая, ты ослышалась! Я не говорил ни о какой свадьбе!» Мария понимала, что их отношения исчерпали себя, но продолжала любить. Любить до самозабвения, до полного уничтожения своей собственной личности… Кроме того, постоянное напряжение, в котором находилась Каллас, не могло не сказаться: у певицы стал пропадать ее потрясающий голос. Впервые это случилось в Америке, и падкие до сенсаций газетчики не замедлили раструбить новость по всему миру.