Кто-то окликает Пабло. Оп вздрагивает.
— Эй, мальчик! Мороженого!..
— А ну-ка!.. Давай!..
— Послушай, мальчик!..
Пабло останавливается возле каждого покупателя. Дает, что просят. Получает деньги.
Кая<дая монета в его руках напоминает о тех, других. О сокровище, которое лежит в кошельке. Он неосмотрительно сунул кошелек в задний карман брюк и теперь боится, как бы его не украли…
Он думает о том, что кошелек могут украсть у него, будто его собственность, хотя он присвоил этот кошелек, а его настоящий хозяин здесь, в кинотеатре, сидит в одном из кресел и в любой момент может потребовать вернуть деньги.
Но как бы там ни было, пока владелец кошелька не обнаружился, деньги принадлежат ему и он вправе за них опасаться.
(«Этого еще не хватало!»)
Он обходит зал' и на каждом шагу опасливо проверяет карман, засовывая туда руку, будто кладет вырученные от продажи деньги.
Время от времени Пабло нараспев выкрикивает, и в голосе его звучит волнение, которого он не может скрыть:
— Шоколадное мороженое!.. Вкусное шоколадное мороженое!.. Тоффе, конфеты…
Если хозяин кошелька захочет что-нибудь купить, он обнаружит пропажу и выдаст себя жестом, мимикой. Тогда Пабло…
Перерыв между фильмами превращается для мальчика в пытку. Его мучает мысль, что могут украсть кошелек или обнаружится хозяин. И он боится этого. По — настоящему боится. Где-то в мозгу притаилась мысль, что он мог бы безо всяких угрызений совести оставить эти деньги себе, если бы умел все устраивать, как надо: и в воду влезть, и ног не замочить. Одним словом, собираться вернуть деньги, чтобы совесть была спокойна, однако не усердствуя чрезмерно в поисках хозяина. Именно эта мысль и мешает Пабло думать о том, что ему следовало бы сделать, чтобы вернуть деньги их владельцу.
Впрочем, борьба между чувством и долгом — едва гаснет свет и начинается показ фильма — завершается вдруг простым и удачным решением.
(«Надо ясе!.. Как я об этом сразу не подумал? Я же могу подняться в будку и попросить механика, чтобы… до или после фильма он сообщил… что найден кошелек с… Нет! О кошельке ни слова. Просто что-то найдено и будет возвращено тому, кто докажет, что он хозяин… Да, именно так, и ни слова ни о кошельке, ни о деньгах… Пусть каждый проверит свои карманы… и тогда тот, кто потерял кошелек… непременно обнаружится».)
Да. Именно гак. Но мысль эта пришла ему в голову только теперь, когда уже поздно, потому что…
(«Во время следующего перерыва? Но владелец кошелька уже мог уйти… И они… тогда я только и видел кошелек… Они спрячут его, как перчатки, на случай, если хозяин вдруг потребует. А если никто не потребует?.. Возьмут деньги себе… Этого еще не хватало… Ни за что!.. Я не отдам кошелька до тех пор, пока не объявится хозяин… Вот если он объявится…»)
Все время, пока идет фильм, Пабло думает, как ему лучше поступить, и ничего не может придумать. Он мог бы сам пойти разузнать, расспросить. Но тогда не замедлят явиться другие и отберут у него деньги. (Страх перед этим служит оправданием его тайной мысли.) С другой стороны, возможно, кошелек был потерян во время предыдущего сеанса. В таком случае, хозяина уже нет в зале. Трудно решить, что делать… И все же можно.
И Пабло цепляется за всякую возможность, которая позволяет ему оставить деньги себе и все же не будет расценена как воровство. Уж он найдет, что с ними делать, лишь бы хозяин не объявился.
Когда Пабло приходит домой, на одной из ближайших церквей бьют часы. Пабло не считает ударов. Он и так знает, что часы пробьют два раза.
Он всегда возвращается в два часа ночи — чуть раньше или чуть позже — один по пустынным улицам. Разве что в субботу попадется пьяный, который громко распевает и разговаривает сам с собой или же просто бредет, шатаясь из стороны в сторону.
Пабло не терпится скорее стать взрослым и тоже напиться. Один — единственный раз. Просто из любопытства. Ему хочется знать, что значит быть пьяным. Отец тоже иногда напивается. Когда удается подработать. Он говорит, что, когда пьян, ни о чем не думает и очень счастлив. Но Пабло подозревает, что отец лжет. Не раз видел он, как отец, напив шись, плакал, а мать туфлей колотила его и называла свиньей. Но так или иначе, Пабло интересно, что испытывает пьяный, когда он забывает — как говорит отец — обо всем на свете…
Теперь, если бы он захотел… Он мог бы напиться… В кармане у него лежат деньги.
Но деньги эти чужие. Он должен их вернуть. Он не может взять из этих денег ни одного сентимо. Вот если хозяин не объявится…
Пабло бесшумно проскальзывает в комнату. Отец спит. Он должен рано вставать. Малыши тоже спят. Пабло называет их малышами, потому что они младше его, потому что они родились позже, совсем забывая о том, что ему самому только тринадцать лет и он еще ребенок. Он не считает себя ребенком, потому что зарабатывает на жизнь. Его получка, когда отец не работает, единственный доход семьи.
С постели доносится усталый голос матери. Усталый, приглушенный, чтобы не разбудить тех, кто спит:
— Пабло… сынок… На плите омлет и кусок хлеба.
Кусочек омлета и кусок хлеба. Обычный ужин. Если он есть, разумеется!.. Каждый день одно и то же меню. На обед похлебка из чечевицы, картошки или фасоли. В редких случаях, и только для отца, маленький кусочек мяса. На ужин омлет из одного яйца на всю семью и картошка.
Обычно Пабло ест с аппетитом. Не ест, а пожирает. Все кажется ему вкусным, потому что он всегда голоден. Но сегодня…
Все изменилось. Пабло богат. У него в кармане много денег. Денег, которые еще не принадлежат ему… Но могут принадлежать… Ему хватило бы…
(«Нет! Я верну их, как только объявится хозяин. Как только он их потребует».)
Пабло нехотя начинает есть совсем остывший кусочек омлета. С деньгами, что у него в кармане, он мог бы есть совсем другие кушанья, те, которые видел в витринах ресторанов и кафетериев и всегда мечтал попробовать, — кушанья, которых никогда в жизни не ел.
(«А почему бы и нет?.. Иметь деньги и ничего не истратить… Хотя бы самую малость. Если хозяин обнаружится и я верну кошелек, вряд ли он будет ругаться, если я немного истрачу… Он мне и сам даст… Я возьму совсем немножечко… Только мелочь. Завтра…»)
Пабло с опаской озирается по сторонам. Комната, где спят родители и девочки, погружена в темноту и молчание. В соседней, которая служит столовой, спят мальчики. Там тоже темно и тихо. И все же Пабло поворачивается спиной к двери, прежде чем вытащить кошелек и выложить деньги на стол. Если бы они только видели! Что бы они сказали, если бы увидели столько денег?
(«Отец, конечно, отобрал бы их у меня и заявил, что сам будет искать хозяина. И не нашел бы…»)
От этой мысли Пабло становится грустно. Он любит отца, и ему горько сознавать, что… В конце концов, жизнь есть жизнь. Отец неплохой, но только… только не очень щепетилен в некоторых вопросах. Он говорит, что каждый в этом мире что-нибудь крадет и оставить себе то, что ты случайно нашел, совсем не преступление. Мать тоже так считает. Как-то раз, очень давно, она нашла на рынке корзину, полную продуктов. И сказала, что, если бы обнаружился хозяин, она бы вернула. Но вероятно, хозяин так и не обнаружился, потому что они, дети, прекрасно питались несколько дней. Нет, мать и отец — неплохие люди. Они любят своих детей. И Пабло тоже любит своих родителей. Они… такие же, как все.
Как все?
Пабло чувствует, что это не совсем так. Потому что нельзя оставлять себе то, что принадлежит другому. И он не должен этого делать.
Пабло складывает в кошелек деньги и, завернув его в платок, осторояшо сует под подушку, стараясь не разбудить Педро, который спит с ним в одной постели.
Педро не просыпается, и Пабло тоже засыпает, думая о деньгах, которые в конце концов достанутся ему. Тогда… Что тогда?.. Тогда он отдаст их родителям, чтобы они купили побольше еды, одежду для маленьких, мебель. Или что-нибудь еще…
(«А может, лучше машину?»)