А Роутген, о котором говорится в телеграмме, — это, разумеется, Рентген. Телеграф исказил его фамилию.
Непроницаемые шляпы
В середине января 1896 года статья Рентгена «О новом роде лучей» наконец появилась, и номер журнала с этой статьёй был раскуплен в течение одного дня. Людей, желавших прочесть статью, оказалось так много, что её пришлось напечатать отдельной брошюрой, и в первый же месяц она вышла пятью изданиями. Через короткое время статью Рентгена перевели на английский язык, потом на французский, потом на итальянский и на русский.
Во всех лабораториях мира физики повторяли и проверяли опыты Рентгена. В Америке знаменитый изобретатель Эдисон, прочитав сообщение об икс-лучах, немедленно приступил к опытам и провёл в лаборатории несколько дней без отдыха и сна; на третий день, чтобы подбодрить своих ассистентов, еле державшихся на ногах от усталости, он приказал громко играть на органе, который стоял у него в лаборатории. В Париже физик Сеги устроил особый кабинет, в котором всякий желающий мог за деньги получить фотографический снимок своего собственного скелета. В Лондоне, в Берлине, в Петербурге, в Риме — во всех европейских столицах читались публичные лекции о новых лучах и демонстрировались опыты. Не было ни опытов, ни лекций в одной только Вене: мудрая австрийская полиция запретила их.
«Ввиду того, что по нашему ведомству не поступало официальных сведений о свойствах новых лучей, — так говорилось в постановлении венского полицеймейстера, — строго воспрещается производить какие бы то ни было опыты впредь до выяснения вопроса и особого распоряжения полиции».
Рентген в одну неделю сделался знаменитостью. Никто уже больше не путал его фамилии; во всех газетах была напечатана его биография; дом его приступом брали корреспонденты. В газетных редакциях, в лабораториях, на улицах только и было разговору, что о невидимых лучах. Одни прославляли великого учёного; другие говорили, что ничему не поверят, пока не увидят невидимые лучи собственными глазами; третьи опасались, что отныне житья не будет на белом свете: ведь теперь всякий прохожий может заглянуть сквозь стены в чужую квартиру; помилуйте, какая же после этого возможна частная жизнь? Уж не додумаются ли учёные в конце концов до того, что станут освещать лучами чужой мозг и читать чужие мысли? Владелец одного шляпного магазина в Лондоне даже поместил в газете объявление о том, что у него продаются специальные шляпы из особо плотного материала, непрозрачного для новых лучей. Всякий, кто наденет такую шляпу, может считать себя в безопасности: никакие лучи, видимые и невидимые, не обнаружат ни единой мысли у него в голове!
Эксперемент с рентгеновской трубкой в конце XIX в. Человек (сверху) изучает свою руку с помощью рентгеноскопа. Человек (снизу) засвечивает фото-пластину. Источник питания — катушка Румкорфа — видна слева, большой круглый диск на столе — реостат управления мощностью.
А в Америке одна газета сообщила, что какой-то молодой человек в штате Айова направил невидимые лучи на кусок свинца стоимостью в 13 центов; и что же? Через три часа кусок свинца превратился в кусок чистейшего золота, стоимостью в 153 доллара. Другая газета уверяла, будто в Нью-Йорке, в медико-хирургическом колледже, изобрели новый способ обучать студентов анатомии: икс-лучи отражаются от рисунков в анатомическом атласе, а затем попадают прямо в мозг студенту.
«Это производит сильное впечатление на учащихся, — писала газета, — и во многих отношениях оказывается выгоднее и удобнее, чем обыкновенные способы обучения, которые практиковались до сих пор: рисунки накрепко отпечатываются в мозгу!»
Не правда ли, жаль, что это сообщение оказалось простой газетной «уткой»!
Рассказ корреспондента
Но, разумеется, газеты недолго питались «утками». Читатели требовали более подробных и достоверных сведений о лучах Рентгена.
В январе 1896 года американский журнал «McClure's Magazine» послал в лабораторию Рентгена специального корреспондента, некоего мистера Дэма. Вот что рассказал мистер Дэм об этом посещении:
«Я приехал в Вюрцбург и направился на улицу Пляйхер-Ринг. Это — красивая улица в центре города. Там расположен физический институт Вюрцбургского университета — скромное двухэтажное здание, в котором живёт и работает профессор Рентген. В верхнем этаже — квартира профессора, а в нижнем — лаборатории, мастерские, зал для чтения лекций. Старик привратник открыл мне дверь и по длинному коридору повёл в небольшую комнату. Это и была лаборатория, в которой Рентген совершил своё открытие. В углу большой стол, у окна маленький столик и на нём груда фотографических снимков; вдоль стен — полки с физическими приборами; у печки катушка Румкорфа, обыкновенная индукционная катушка, дающая искры в пять-шесть дюймов длиной и питаемая током в 20 ампер, — вот и всё, что я увидел в этой комнате. По сравнению с пышными лабораториями Лондонского университета или любого большого университета в Америке, лаборатория Рентгена выглядит непритязательно и даже убого. А между тем в этой скромной лаборатории было сделано одно из величайших открытий нашего времени.
Внезапно вошёл профессор Рентген. Он высокого роста, движения у него быстрые, от всей его фигуры веет энергией и силой. Его чёрные волосы стоят торчком, как наэлектризованные. У него густой низкий голос, говорит он очень быстро. Я подозреваю, что он не очень-то обрадовался моему приходу: разговоры с посетителями отнимают у него слишком много времени, а он предпочитает возиться со своими трубками, наполненными разреженным газом. Однако встретил он меня приветливо.
— Итак, — сказал он, улыбаясь, — вы пришли ко мне взглянуть на невидимые лучи?
— Да, если только возможно увидеть невидимое.
— Самих лучей вы не увидите, конечно, но зато вы увидите, как они действуют. Пройдите, пожалуйста, сюда.
И он указал мне на соседнюю комнату, куда вели провода от катушки Румкорфа. В этой комнате на маленьком столике стоял стеклянный баллон с разреженным воздухом, — это и был тот прибор, с помощью которого профессор Рентген открыл свои лучи. Баллон был соединён проводами с индукционной катушкой. Но я не смотрел на баллон: мне бросился в глаза другой предмет — таинственный цинковый ящик, огромный, в целую сажень высотой.
Профессор объяснил мне, что это за ящик. Оказалось — это просто-напросто передвижная камера, которую он построил, чтобы изучать в темноте икс-лучи. В стенке ящика — в той, что приходилась прямо против стеклянного баллона, — было круглое окно для невидимых лучей: окно не из стекла, а из алюминия, толщиной в миллиметр, диаметром фута в полтора. Профессор рассказал мне, что обычно он включает ток, потом входит в свой цинковый ящик и плотно закрывает за собой дверь. В ящике темно, как в гробу.
— Войдите же в ящик, — сказал мне Рентген, открывая небольшую дверцу в цинковой стенке. — Там на полке вы найдёте кусочек бумаги, покрытый платино-цианистым барием, — добавил он и направился к индукционной катушке.
Я закрыл за собой дверь, и в ящике стало темно. Ощупью я нашёл стул. Потом я нащупал полку, а на ней полоску бумаги. Раздались частые удары молоточка в прерывателе катушки Румкорфа, — это Рентген начал пропускать ток через свой баллон. Я приставил бумажку к алюминиевому окошечку, но ничего не увидел.
— Видите что-нибудь? — закричал мне профессор Рентген.
— Ровно ничего.
— Значит, напряжение тока недостаточное.
Через несколько минут снова раздался треск прерывателя, и вот тогда-то я впервые увидел действие невидимых лучей…
Бумага в моих руках засверкала. По всей её поверхности, то вспыхивая, то угасая, переливались волны зелёно-жёлтого света. Невидимые лучи струились через алюминиевое окошко, пронизывали моё тело, окружали меня со всех сторон.
— Вставьте книгу между бумагой и алюминием.
Я пошарил и нашёл на полке огромный увесистый том. Им-то я и прикрыл бумагу. Но бумага продолжала светиться. Она нисколько не потускнела. Невидимые лучи, как ни в чём не бывало, проходили сквозь толстую книгу, зелёно-жёлтые волны по-прежнему переливались по бумаге.
Я положил книгу на полку и посмотрел на алюминиевое окошко, изо всех сил стараясь разглядеть удивительные лучи. Но в окошке было темно, и я ничего не увидел и не почувствовал, хотя и знал, что лучи входят в ящик и пронизывают меня насквозь.
Невидимые лучи оказались и в правду невидимыми. На их присутствие указывала лишь светящаяся бумажка, которую я держал в руке.
Когда профессор Рентген на прощание протянул мне руку, взгляд его уже был устремлён во внутренние комнаты лаборатории — туда, где он оставил прерванную работу».