Поймала такси, добралась до дома и долго стояла под душем, смывая с себя чужие прикосновения. Ворочалась в кровати битый час, в надежде уснуть – но тщетно. Плюнула, накинула халат и пошла на кухню, чтобы выпить молока с мёдом – обычно помогает от бессонницы.

Вернувшись в спальню, я поставила стакан на рабочий стол и открыла ноутбук. Недолго думая, запустила Google и ввела в поисковик фразу:

«Насилие»

Пробежав глазами по десятку психологических статей, я решила добавить к ключевому слову ещё одно: «Фантазии». Поисковик сразу же выдал мне интересную ссылку, и я начала читать:

Фантазии о сексуальном насилии со стороны мужчин оказываются для женщин одними из самых распространённых. Почему наше воображение рождает то, что в реальности рискует оказаться травматическим и угрожающим жизни?

Исследований, посвящённых женским фантазиям о сексуальном насилии, не так много, с 1973 года опубликовано лишь девять работ. Писатель и научный журналист Мэтью Хадсон (Matthew Hutson) считает, что они намеренно не предаются широкой огласке. «Многие не хотят признавать факта такого рода фантазий, опасаясь, что это может оказаться косвенным оправданием реальных эпизодов насилия, – говорит он. – Однако важно глубже изучать «тёмные стороны» нашей сексуальной природы, а не пытаться держать их в тени». Вместе с тем все опубликованные исследования подтверждают распространённость этих эротических грёз – им предаётся каждая четвёртая женщина из десяти. Один из последних опросов провели психологи Университета Северного Техаса Джозеф Крителла и Дженни Бивон (Joseph Critelli и Jenny Bivona). Учёные опросили 355 женщин на тему того, как часто они фантазируют о применении к ним силы в момент сексуальной встречи и насколько далеко заходят их фантазии. 62% ответили, что встречались в жизни с такими фантазиями. Вместе с тем ответы менялись в зависимости от того, как был сформулирован вопрос: 52% признались в фантазиях о грубом доминировании партнёра, но при этом описывали ситуацию заведомо безопасную. Как только в опроснике появилось слово «изнасилование», лишь 32% отметили наличие таких воображаемых сценариев.

Я задумалась. По сути формулировка имеет значение. По роду деятельности я сталкивалась с насильниками и их жертвами, и у вторых явно не вызывали приятных воспоминаний ассоциации с грубой силой. Но так или иначе, такие фантазии присутствуют и откуда–то берут своё начало. Читаю дальше:

Попытка избежать внутренней вины.

«Если женщина воспитывалась в консервативной среде, где на интерес к сексу накладывается запрет, то с раннего возраста единственным воображаемым сценарием, при котором можно позволить себе эротические фантазии и не мучиться угрызениями совести, становятся эпизоды с мужским насилием, – говорит Дженни Бивона. – Когда у неё просто нет выхода, как только сдаться мужчине». Исследования показывают, что женщины, живущие в среде, где проявление женской сексуальности подвергается репрессиям, фантазируют гораздо меньше. Вместе с тем именно фантазии о насилии в сексе у них превалируют.

Морщу нос и допиваю молоко – это точно не обо мне. Моя природная сексуальность подвергалась репрессиям только со стороны бывшего мужа и уже во взрослом возрасте. Мама никогда не краснела от моих вопросов: «Откуда берутся дети?», уже в девять лет я с интересом листала книжку с таким названием.

Потребность в безусловном принятии:

Одна из гипотез интерпретирует подобные фантазии как желание безусловной любви. И насилие здесь – лишь символ сильного чувства, которое партнёр не в силах сдержать. Некоторые эксперты отмечают, что эти фантазии родом из детства и пубертата, когда девочка могла чувствовать себя одинокой.

«Многие девочки и девушки сталкиваются с элементами дисморфофобии, когда собственное тело и лицо кажется им несовершенным и отталкивающим противоположный пол, – утверждает Дженни Бивона. – Часто эти переживания усугубляются реально пережитыми эпизодами, связанными с тем, что их отвергли. В юном возрасте через этот опыт проходят очень многие. Это отчасти также может объяснять столь распространённый сценарий фантазий, в которых ради женщины идут на крайние меры, чтобы только её удержать…»

Генетическая предрасположенность уступать сильнейшему…

Активация биологических процессов…

Герой–разбойник…

 

Вот оно!

«Подобные сюжеты в книгах и для мужчин, и для женщин построены на эксплуатации самых известных секс–фантазий, – отмечает социолог и журналист Майкл Кастелман (Michael Castleman). – Для мужчины это фантазия обладания женщиной, которая наслаждается его доминированием, для женщины же этот сценарий трансформируется в появление воображаемого героя, желающего её так страстно, что он перестаёт владеть собой»

Да, это похоже на правду. Сколько раз я чувствовала разочарование от того, что муж меня не хочет? Не сосчитать. И сколько раз я думала о гипотетическом мужчине, который берёт меня грубо, даже причиняя боль? Тоже, не сосчитать.

Я прикусила губу и поёрзала на кресле, подтянув одно колено к груди. Потёрла шею, и дочитала статью до конца, стуча пальцами по столу.

«Как правило, фантазии, связанные с элементами сексуального насилия, можно назвать вариантом нормы, однако если они становятся для женщины навязчивыми и дискомфортными, стоит обязательно обратиться к специалисту», – считает Кар. Может ли женщина делиться этими фантазиями со своим партнёром? «Очевидно, что любящий партнёр отнесётся к этому деликатно и с пониманием, – говорит Кар. – Однако человек, обладающий садистскими наклонностями, которые не проявлялись или о которых вы не знали, может интерпретировать эту информацию деструктивно и небезопасно для вас». Поэтому делиться такими фантазиями важно лишь с тем человеком, с которым у вас сложились по–настоящему доверительные отношения.

На часах третий час ночи, но моя рука тянется к мобильному. Глубокий вздох, набор номера, длинные гудки.

Первый, второй, третий…

– Алло, – произносит сонный мужской голос.

– Ты можешь оказать мне ещё одну услугу?

ОПРАВДАННЫЙ РИСК

Свежие мысли распахнули окна в моей голове, за это спасибо тебе.

В тёмной комнате или ярком свете ночных фонарей время придёт, поверь.

 

Иван Дорн «Синими, жёлтыми, красными»

– Ты уверена? – напряжённо спросил Эрвин, не сводя с меня взгляда.

Я медленно кивнула, пригладив ткань юбки на бёдрах. Он чуть прищурился и сжал губы.

– Мне не нравится эта затея, – тихо сказал он, покачав головой.

– Мне это нужно, – отрезала я, – И мне больше некого просить об этом.

Судорожно вздохнув, он прикрыл глаза и покачал головой. Вытянул руки на руль, посмотрел в лобовое стекло – хмурясь и покусывая губы.

– Я не могу причинить тебе боль. Я вообще никому не могу причинить боль. Это не нормально, ты понимаешь? – его голос дрогнул, когда он снова посмотрел на меня.

– Эрвин, ты мог отказаться сразу, когда я тебе позвонила, – я начала раздражаться и заёрзала на сидении.

Разговор и правда свернул не в то русло. По телефону мы обо всём договорились (почти). Он попросил меня надеть самую строгую одежду, что я и сделала. А теперь сдаёт назад, что за..?

Он не ответил, просто молча смотрел на меня. Потом снова покачал головой и отрывисто сказал:

– Выйди из машины.

По позвоночнику медленно поползли мурашки – что это значит? Подумать об этом я не успела – он первым открыл свою дверь и шагнул на ледяной воздух.

Я повторила его манипуляции и внимательно смотрела, как он обходит авто и встаёт передо мной. Кивнув на заднюю дверь, он шагнул в сторону, и я последовала за ним, удивлённо моргая.

Шуба осталась на сидении, и я мгновенно задрожала, стуча зубами – февраль на дворе. Обхватила себя руками и шумно выдохнула, когда Эрвин подошёл ко мне вплотную, припечатав спиной к холодному металлу машины. Его ладони легли ла мои плечи, лицо в полумраке наклонилось к моему, и он осторожно поцеловал меня. Касание губ к губам, лёгкий укус, его колючая щека движется по моей щеке, и он шепчет мне на ухо: