– Ну, с новой печкой вас! – сказал он и стал в рабочем ведре мыть руки.

Так вот почему он не дал мне включить свет: так огонь в печи был виднее, красивее. Егор Яковлевич был поэт своего дела.

Когда мы с майором умылись и переоделись, я не без тревоги приступил наконец к вопросу о том, какую оплату Егор Яковлевич желал бы получить. «Моя оплата известная», – помнил я его слова и был готов на все, но меня тревожило то, что я не знал, хватит ли у меня наличных денег для расчета на месте. Печка горела отлично, уже были сунуты крупные дрова, и они занялись, и все было так хорошо, что я забыл выбежать и посмотреть, идет ли дым из трубы: идет, раз печка не дымит.

– Ну, что об этом толковать, – как-то отмахнулся Егор Яковлевич от вопроса, – что об этом толковать…

– Нет, а все же, Егор Яковлевич, я вас очень прошу сказать: сколько вы должны получить?

– Ну, сколько ему, столько и мне, – опять же не то всерьез, не то так просто сказал он, показывая на майора. – Вместе работали. Да и вас еще надо в долю: помогали.

– Егор Яковлевич, – вмешался майор, – тут у нас другие совсем отношения, другие счеты, мне ничего не полагается. Я сказал наперед, что ничего не возьму, поскольку не специалист…

– А я ничего не возьму, поскольку специалист. Понятно? Есть о чем толковать! Давайте-ка лучше по случаю запуска печи… Теперь уж и я не откажусь…

Я попытался соврать, что, мол, оплата эта, в сущности, для меня ничуть не обременительна, что бо́льшую часть суммы заплатит школа, но тут Егор Яковлевич прервал меня строго и обидчиво:

– Вот это вы уже совсем зря говорите, чтобы я еще со своей школы деньги взял… Не настолько я бедный, слава богу, и этого никогда не позволю…

Может быть, эта обидчивость у него явилась из досады, что майор и в этом вопросе упредил его, отказавшись от денег заранее, но, так или иначе, разговор этот мне пришлось прекратить.

Майор все это слышал и, когда мы сели за стол, уставился на Егора Яковлевича каким-то странным – веселым и вместе смущенным – взглядом, посмотрел-посмотрел и вдруг спросил:

– Егор Яковлевич, ты на меня не сердит за что-нибудь? – Вопрос был необычным уже по одному тому, что майор обратился к старику на «ты». – Ну, может быть, я как-нибудь обидел тебя или что?

– Нет, почему же так? – удивился тот и, точно впервые видя его, в свою очередь осмотрел майора в его кителе с погонами и трехэтажной колодкой орденов и медалей.

– Чем вы меня могли обидеть? Работали вместе, все хорошо, ссориться нам с вами незачем вроде…

Теперь Егор Яковлевич говорил майору «вы»: по-видимому, он считал, что тот уже не находится под его началом, как это было во время работы.

– Ну ладно. Хороший ты человек, Егор Яковлевич, не говоря уже, что мастер. Давай выпьем с тобой, будь здоров!

– Будьте здоровы!

Они чокнулись, точно между ними и впрямь что-то было и наступило примирение и взаимная радость.

Потом постучалась Ивановна – она усмотрела дым из моей трубы, – следом приволокся и сам Матвеев; они тоже выпили с нами, хвалили печку и хвалили в глаза Егора Яковлевича. Он выпил три стопки, раскраснелся, расхвастался, что он клал, бывало, и может сложить не только простую русскую печку или голландку, но и шведскую, и круглую – «бурак», – и камин, и печку с паровым отоплением, и что никто другой так, как он, не сделает, потому что у него талант, а талант – дело не частое. Пожалуй, он маленько стал нехорош, громок, но, когда я хотел налить ему еще, он решительно накрыл рукой стопку.

– Норма! – И стал прощаться.

Я вызвался было проводить его – не только из-за его заметного охмеления, но и надеясь все же сговориться с ним по дороге о какой ни есть оплате. Но он переменно поблагодарил за угощение, нашел свою палочку и раскланялся.

– Провожать меня? Я не девка…

– Корень все-таки! – сказал вслед ему майор.

И мы еще посидели, поговорили. Ивановна принесла новых дров для завтрашней топки и стала прибирать в комнате. Печка подсохла, даже немного обогрела комнату, и на душе у меня было так хорошо, как будто во всей дальнейшей жизни мне уже не предстояло никаких неприятностей и затруднений.

_1953–1958

КОММЕНТАРИИ

Основным источником биографических сведений о Твардовском является его «Автобиография», неоднократно публиковавшаяся в последовательно дополнявшихся вариантах, начиная с 1947 года. Эта автобиография приложена и к настоящему изданию. Как сообщает поэт, стихи он начал писать «до овладения первоначальной грамотой». С 1924 г. начал печататься как селькор в смоленских газетах и в 1925 г. опубликовал в смоленской газете свое первое стихотворение; с 1927 г. более или менее регулярно печатается в местной смоленской, а с 1929 г.— в центральной печати. С 1928—1929 гг. уже вполне определяется собственная манера поэта, хотя сам он «начинает счет своим писаниям» только со «Страны Муравии» (1934—1936 гг.).

Первое отдельное издание стихов Твардовского датировано 1931 г. (поэма «Путь к социализму»), после чего книги его стихов и поэм издавались многократно. Как наиболее существенные и важные издания, кроме отдельных изданий поэм, должны быть отмечены следующие:

«Дневник председателя колхоза», Смоленск, Зап. обл. изд., 1932 (первое прозаическое произведение Твардовского);

«Дорога. Стихи. 1934--1935», Гослитиздат, М. 1938;

«Сельская хроника. Стихи (1937—1938)», «Советский писатель», М.

1939;

«Загорье. Стихи», «Советский писатель», М. 1941;

«Избранные стихи», «Правда», М. 1940 (Библиотека «Огонька»);

«Избранные стихи», Воениздат, М. 1941 (Библиотечка красноармейца) ;

«Из фронтовых стихов», «Правда», М. 1941 (Библиотека «Огонька»);

«Юго-Западный фронт. Стихи. 1941—1942», «Молодая гвардия», М.;

«Фронтовая хроника», «Советский писатель», М. 1945;

«Поэмы», «Советский писатель», М. 1947 (1950 — второе , 1957 — третье, 1963 — четвертое изд.);

«Избранные стихотворения и поэмы», Гослитиздат, М. 1947;

«Родина и чужбина. Рассказы», Смоленск, 1947;

«Книга лирики (1934—1949)», «Советский писатель», М. 1949;

«Стихотворения и поэмы» в двух томах, Гослитиздат, М. 1951 (1954-второе, 1957 — третье изд.);

«Послевоенные стихи. 1945—1952», «Молодая гвардия», М. 1952;

«Родина и чужбина. Записки. Очерки. Рассказы», «Советский писатель», М. 1959 (новое, значительно дополненное издание прозы по сравнению с изданием 1947 г.; 1960 — второе изд.);

«Стихи из записной книжки. 1936—1958», «Правда», М. 1959 (Библиотека «Огонька»);

«Собрание сочинений» в четырех томах, Гослитиздат, М. 1959—1960;

«Статьи и заметки о литературе», «Советский писатель», М. 1961 (1963 — второе изд.);

«Книга лирики. Избранные стихотворения. 1933—1961», «Советская Россия», М. 1962;

«Слово о Пушкине», «Советская Россия», М. 1962;

«Избранная лирика», «Молодая гвардия», М. 1964 (1968—второе изд.).

«Книга лирики», «Советский писатель», М. 1967.

С 1966 г. в издательстве «Художественная литература» выходит собрание сочинений Твардовского в пяти томах. К настоящему времени вышло четыре тома: том 1 — Стихотворения (1926—1965) (Сельская хроника. Фронтовая хроника. Послевоенные стихи), М. 1966; том 2 — Поэмы (Страна Муравия, Василий Теркин), М. 1966; том 3—Поэмы (Дом у дороги. За далью — даль. Теркин на том свете. Стихи из записной книжки), М. 1967; том 4 — Рассказы и очерки (Дневник председателя колхоза. По колхозной Смоленщине. Родина и чужбина. Послевоенные рассказы и очерки), «М. 1967. В готовящийся 5 том входят избранные критические и публицистические статьи. Это издание является в настоящее время основным, хотя и далеко не полным, собранием сочинений Твардовского.

Публикации отдельных произведений Твардовского в различных периодических и непериодических изданиях нет возможности даже бегло перечислить. Отметим лишь, что в последние годы А. Твардовский опубликовал в различных изданиях (главным образом, в журнале «Новый мир») ряд стихотворений, статей, отрывков из дневников, не вошедших в указанные выше издания. Последний большой цикл стихотворений Твардовский опубликовал в журнале «Новый мир», 1969, № 1.