«Ну я побузил немного, провел ряд митингов с черно-зелеными флагами, выпустил уральские франки», — вспоминает Баков. Один миллион 930 тысяч штук номиналами 1, 5 10, 20, 50, 100, 500 и 1000 уральских франков на общую сумму 56 млн франков напечатали на пермской фабрике «Гознак». «Мы подумали, что при дикой инфляции у нас могут быть тут востребованы долларозаменители. Но, честно сказать, испугались мы их вводить, — признается бизнесмен. — А когда я был в 1997 году директором самолетного завода в Серове, там я ввел уральские франки в качестве талонов на питание. После нескольких скандалов прокуратура часть их изъяла».
Одновременно Баков с единомышленниками собирал подписи за объединение Свердловской с Тюменской, Курганской, Челябинской областями. «Это у нас называлось Зауральский край, и он вызвал вспышку ненависти со стороны наших соседей, которые сказали, мол, ну вот, свердловчане опять все под себя гребут». Фактически границы края совпадали с современным федеральным — Баков называет его феодальным — округом. В институте философии и права написали конституцию Уральской республики. Через год, когда Россель после увольнения был выбран председателем областной думы, а сепаратистский проект стал историей, Баков как председатель комитета по законодательству перелицевал этот документ, поменяв слово «республика» на «область». Вышло так, что сегодняшний устав Свердловской области почти полностью повторяет конституцию Уральской республики.
«Потом мы Росселя выбрали губернатором, — вспоминает Баков. — Вообще Свердловская область ничего отдельного собой не представляет, потому что ни с историей, ни с культурой как-то не получается. Тогда мы пошли по той неверной политической стезе, по которой сейчас упорно идет Владимир Путин. Мы сказали: Свердловская область — это Россель, Россель — это Свердловская область. Получилось хреново». Со временем Россель «все больше стал пресмыкаться перед Москвой»: «Когда отменили выборы губернаторов, он первый закричал, что давно пора. Вся уральская риторика, на которой он здесь держался, сама собой исчезла. Сами уральские сепаратисты с этим сепаратизмом и покончили ради собственной выгоды. Путин идет по тому же пути. Вот как я могу идти и агитировать против „Единой России“? Это я, получается, за развал выступаю, за неединую Россию».
«Не могу сказать, что меня что-то возмущает. Невозможно возмущаться 12 лет подряд, это нездорово. Вместо работы все губернаторы клянчат деньги, ездят на поклон в Москву. Вплоть до того, что на капремонт домов дают средства с устной рекомендацией голосовать за ЕР. Мы уже делаем вид, что забыли об этом. Мы стараемся об этом не думать», — Баков больше не улыбается. С нами в кабинете сидит глава местного отделения «Справедливой России» — рассказывает, как бились на днях в Думе, принимая закон о выборах губернаторов: удалось снизить количество подписей муниципальных депутатов и глав, которые должен собрать кандидат, с 9% до 7,9%.
Екатеринбург — живой богатый город. Еще со времен Росселя все первые этажи в центре отданы под магазинчики, кафе, ателье, мастерские. Такси на улицах ловить не принято: большинство пользуется интернет-приложением для вызова ближайшей машины. Для соседних городов Екатеринбург — это такая региональная Москва: его не любят, но едут сюда жить и зарабатывать. Как столица, по мнению екатеринбуржцев, «всосала весь креативный класс вплоть до Нижнего Новгорода», так в их город едут из умирающих моногородов, с северных территорий. В области огромное количество газет, каналов и электронных СМИ. Как следствие, кипит общественная жизнь: политическим оппонентам в продолжение дискуссий в блогах дают пощечины в барах, активисты переходят из лагеря в лагерь, каждое интервью заканчивается вопросом, с кем еще я буду встречаться, и фразой «Только вы их не слушайте, они ненормальные».
«Очень часто звучит такое мнение, что, мол, какая региональная политика, никому не интересно, — говорит политолог Крашенинников. — А у нас тут, извините, было пять региональных партий, и люди в них разбирались. Я помню, как со мной до хрипоты спорил один мужик, доказывая, что „Городской Урал“ лучше „Преображения Урала“, и ему было абсолютно понятно, в чем между ними разница. Это, может быть, сейчас какому-нибудь московскому политологу 1995 года рождения кажется, что региональной политики у нас не было никогда. А я-то помню, какая она сильная была».
На декабрьских выборах в Госдуму в Екатеринбурге победила «Справедливая Россия». Депутат фракции СР Георгий Перский помимо стандартных претензий к «завертикаливанию страны» зол на Москву за присваивание местных законодательных идей. «Было 100 лет парламентаризму в России, я предложил сделать федеральный праздник. Из Совета федерации ответили, что это нецелесообразно. А потом Путин с Медведевым о таком дне объявили, — говорит Перский. — Другой пример — наша местная премия „Совет да любовь“ для золотых свадеб, которая потом на федеральном уровне превратилась в праздник Петра и Февронии, день любви и верности. Когда мы внесли закон о детском омбудсмене, местные единороссы этот проект завернули, а через пару месяцев принимали такой же федеральный, потому что появился детский омбудсмен Астахов». Даже институт полпредства можно считать калькой с управленческих округов, на которые поделена Свердловская область, во главе с кураторами, считает депутат. «У нас была кузница кадров. Конституцию, которую сейчас попирают, писал наш Сергей Алексеев. Отсюда Чайка, Крашенинников, Ельцин, в конце концов. А теперь все наоборот, к нам едут из Москвы, а уровень-то не сравнить насколько ниже, — говорит Перский. — А у нас есть свои специалисты во многих областях, нет кадрового голода».
Неофициальные «автономные» настроения настолько сильны в области, что, когда в августе 2011 года (еще до того, как попал в автокатастрофу) губернатор Александр Мишарин задумался о грядущих выборах, он использовал росселевские идеи о самостийности уральцев. Так, по инициативе губернатора появилось «Бажовское общество», концепцию которого, по словам депутатов, предложил тот самый Баков. Разговоры об уральском характере, выделение Свердловской области как особенного региона России, легкие нотки сепаратизма — организация создавалась под выборы, уверены депутаты. Можно сказать, это ремейк движения «Преображение Урала», идеология которого привела Росселя к победе на выборах. Мишаринское «Общество» назвали в честь знаменитого уральского сказочника Павла Бажова. В задачах организации значилось «укрепление патриотических настроений, восстановление музеев, рассказы об истории и культуре Урала». За пару месяцев в него вступило 35 тыс. человек, появилось три филиала. Позже деятельность поутихла, но политологи уверены, что к следующим выборам его расконсервируют.
«Если представить, что все запреты сняты, то, я уверен, под идею „Давайте отделимся от Москвы“ можно собрать 20% голосов. Убедить людей в том, что они не должны финансировать Северный Кавказ и саммит АТЭС на Дальнем Востоке, очень легко», — считает Крашенинников. Он вспоминает поговорки о том, что в Сибирь ссылали интеллигенцию, а на Урал — уголовников, и неформальный гимн Екатеринбурга — песню барда Новикова «Город древний, город славный». Причем, по словам политолога, увлечение политических элит идеей автономии — именно екатеринбургский феномен. «Казалось бы, Челябинск — такой же промышленный город с той же историей, но находится в политической коме». Действительно, проведя несколько дней в Челябинске, я узнала все о претензиях местных жителей к губернатору Юревичу, вплоть до его народных прозвищ, но о требовании большей самостоятельности никто не говорит. Севернее, в Перми, писатель Алексей Иванов издал книгу об Урале «Хребет России» и даже снял фильм на деньги бизнесменов Анатолия Чубайса, Дмитрия Рыболовлева и Андрея Кузяева, но этим культурным проектом пока все ограничивается — в политику «сепаратисты» не идут.
«Народ у нас, конечно, свободолюбивый и самостоятельный. Здесь никогда не было крепостного права, здесь убили царя. Но никакого сепаратизма, конечно, не было, и народного движения за Уральскую республику тоже. Россель вернулся в губернаторы на идеологии „Москва далеко, а мы тут сами“. Москва тогда испугалась, и этот испуг и есть причина того, почему Россель так долго сидел в кресле губернатора и почему сейчас он не хочет об этом говорить, — считает Крашенинников. — Мифология „А Россель это тот, кто придумал уральские деньги и хочет от России отделиться“ зародилась где-то в Москве, и он сам такие мысли поддерживал — ему было выгодно, чтоб в Кремле боялись бородатых уральцев, которые с криком вылезут откуда-то, если Росселя тронуть. Но с 2003 года под давлением федерального центра эта тема стала для Росселя запретной, и он просто забыл обо всем, что с ней связано. В последние годы он превратился в человека, который сдал все Москве — в глазах жителей тому оккупационному режиму, который куда-то все увозит».