Изменить стиль страницы

Рассеянный в такой же мере, как и Сен-Берен, или, скорее, «чуждый» всему, что составляет реальную жизнь, он не раз падал в Ред-Ривер, думая, что идет на мост. Слуга, за обезьянью внешность получивший прозвище Жоконе[67], мог заставить его есть вовремя. Марсель Камаре ел, когда был голоден, засыпал, когда приходил сон, так же легко в полдень, как и в полночь.

Десять лет назад обстоятельства свели его с Гарри Киллером. В это время мечтой Камаре был удивительный аппарат, способный, по словам изобретателя, вызывать дождь: одна из химер Камаре. Он охотно рассказывал о своей мечте всякому, кто хотел слушать. Узнал и Гарри Киллер об этом изобретении, тогда еще существовавшем только в теории. Но в то время как другие слушатели лишь смеялись над подобными глупостями, Гарри Киллер принял их всерьез и составил из них проект, который позже осуществил.

Гарри Киллер был бандитом, но бандитом с широким размахом, — он понял, как много может получить от непризнанного гения. Случай дал ему власть над Камаре, он блеснул перед ученым картиной осуществления его идей, увлек в пустыню, где потом поднялся Блекленд, и сказал ему: «Пусть здесь идет обещанный дождь!» И дождь послушно начал идти.

С тех пор Камаре жил в постоянной лихорадке. Все его несбыточные мечты претворялись в жизнь одна за другой. Все химеры осуществлялись на деле. После машины, вызывающей дождь, появились сотни других изобретений; Гарри Киллер получал от них выгоду, а их творец никогда не беспокоился о том, как они применяются.

Конечно, изобретателя нельзя считать ответственным за зло, косвенной причиной которого он является. Никому, например, не приходит в голову обвинять того, кто изобрел револьвер, за все преступления, совершенные при помощи этого оружия. И все-таки его создатель знал, что подобный предмет может и должен убивать, и, очевидно, с этой целью он его и задумал.

Ничего подобного не было с Марселем Камаре. Положим, ему пришла бы фантазия изобрести самую дальнобойную пушку с самыми тяжелыми снарядами, какая только когда-либо существовала; он с удовольствием рассчитывал бы форму пушки, вес и форму снаряда и заряд пороха, не видя в этом ничего, кроме научного любопытства. Его крайне удивило бы, если бы ему сказали, что его детище может стать при случае орудием зла.

Гарри Киллер хотел дождя — и Камаре сделал дождь. Гарри Киллеру нужны были земледельческие орудия — и Камаре создал усовершенствованные механические плуги, сеялки, пропалыватели, косилки и молотилки, которые пахали, сеяли, пололи, косили и молотили без автономных источников энергии. Гарри Киллер потребовал летающие машины — и Камаре дал ему планеры, способные покрывать пять тысяч километров со скоростью метеора.

Марсель Камаре не задавался вопросом, какое применение может найти его компаньон всем этим изобретениям. Стоя в стороне от жизни, он видел перед собой только проблемы и не интересовался ни их практическими приложениями, ни источником материальных средств, которые нужны были для их осуществления. Так же, как он присутствовал при закладке Блекленда и рождении плодоносных полей в пустыне, не замечая этого, точно так же он не имел ни малейшего желания знать, при помощи каких средств Гарри Киллер достал первые станки и машины, при помощи которых завод осуществлял воспроизводство. Марсель Камаре потребовал как само собой разумеющееся, чтобы был построен завод, — и сотни негров его построили. Ему понадобились инструменты, динамо и паровая машина — и через несколько месяцев они чудесным образом появились в пустыне. Возникла, наконец, необходимость в рабочих — и они появились в нужном количестве. Как происходили эти поразительные чудеса? Марсель Камаре об этом не думал. Он требовал — ему давали.

Ничего не могло быть проще.

Еще меньше он думал о том, во что обходится осуществление его грез, и никогда не задавался естественным вопросом: «Откуда берутся деньги?»

Дав, таким образом, общие описания Блекленда и его обитателей, можно перейти к более детальному изложению.

На левом берегу Ред-Ривер — дворец с Гарри Киллером, его девятью приспешниками и двенадцатью черными слугами. Поблизости — пятьдесят людей Черной стражи и сорок водителей планеров, каждая группа в своей казарме.

На том же берегу, напротив дворца, другой центр города — завод, его директор Марсель Камаре, «путешественник к звездной мечте», слуга Жоко, еще девять черных слуг и сотня рабочих, из которых двадцать семь женатых, все пленники в этом маленьком автономном городе и в полной изоляции от остального Блекленда.

На правом берегу — Веселые ребята в числе пятисот пятидесяти шести, включая офицеров, все отъявленные негодяи; двести сорок один мужчина и сорок пять женщин такого же сорта, составляющих Гражданский корпус, и, наконец, обширный центральный квартал черных, где жили, трудились и страдали невольники, общим числом пять тысяч семьсот шесть негров обоего пола.

Таковы были места, ставшие ареной событий, о которых мы расскажем во второй части этого повествования.

В тот момент, когда им было суждено начаться, в Блекленде все шло обычным порядком. Завод работал, часть Веселых ребят наблюдала за неграми, занятыми на полевых работах, связанных с приближением сезона дождей; другие, как всегда, предавались самым грубым удовольствиям. Гражданский корпус понемногу поторговывал: занятие из числа самых пустых и непостоянных.

В одиннадцать часов утра Гарри Киллер был у себя. Он о чем-то думал, и, судя по выражению лица, мысли его были не из приятных.

Зазвонил телефон.

— Слушаю! — сказал Гарри Киллер, беря трубку.

— На западе, семнадцать градусов к югу, десять планеров в виду.

— Поднимаюсь, — ответил Гарри Киллер.

Через несколько минут он был на крыше дворца, над которым поднималась башенка высотой метров в двенадцать. Там он нашел Веселого парня, который предупредил его.

— Вон, — сказал он, указывая направление.

Гарри Киллер посмотрел в подзорную трубу.

— Это они, — молвил он после короткого молчания.

Он снова обвел взглядом восточный горизонт. Потом опустил зрительную трубу:

— Позови советников, Родерик. Я спускаюсь.

Пока Веселый парень телефонировал членам совета, Гарри Киллер быстро спустился на эспланаду, устроенную между заводом и дворцом. Один за другим к нему присоединились девять советников. Они ждали, подняв глаза вверх.

Ожидание было недолгим. Планеры увеличивались на глазах. Через несколько минут они мягко приземлились на эспланаде.

Глаза Гарри Киллера заблестели от удовольствия. На четырех планерах были только пилоты, зато на шести других было по два пассажира: человек Черной стражи и крепко связанный пленник с мешком на голове.

Шестеро пленников были освобождены от пут. Когда их глаза привыкли к свету, они огляделись с изумлением. Они находились на обширной площади, окруженной неприступными стенами. В нескольких шагах — странные аппараты, доставившие их по воздуху. Перед ними высилась громада дворца, увенчанного башенкой, и тридцать негров Черной стражи, сбившиеся в плотную группу. Ближе — другая группа из десяти людей малопривлекательного вида. За ними, более чем в ста метрах, длинная стена без окон и дверей, над которой возвышалась высокая заводская труба и еще более высокая легкая металлическая башенка, назначение которой было непонятно. Где они очутились? Что это за крепость, не обозначенная ни на одной из карт Африки, которые они изучали так внимательно и терпеливо?

Пока они задавались этими вопросами, Гарри Киллер сделал знак, и на плечо каждого пленника опустилась грубая рука. Волей-неволей им пришлось идти ко дворцу, двери которого открылись перед ними и затем, пропустив их, захлопнулись.

Жанна Бакстон, Сен-Берен, Барсак, Амедей Флоранс, Понсен и доктор Шатонней оказались в полной власти Гарри Киллера, самодержца Блекленда, неизвестной столицы неведомой империи.

II. ВО ВЕСЬ ДУХ

(Из записной книжки Амедея Флоранса)
вернуться

[67] Жоко (фр.) — орангутан.