Русские стояли не шелохнувшись. Ждали момента. Того самого, когда заговорят орудия и фузеи, а если их не хватит, то и штыки. Тлели фитили на присадках, уже видны лица солдат противника, а залпа все нет, нервничают расчеты, кусают уголки усов унтера.

До противника остается шагов четыреста, когда батальонные расчеты получили одинаковую команду:

— Пли!

Падают на пороховую полку фитили. Вжик! Секунда и в противника несутся 'кубышки', снаряды с мелкими чугунными шариками, разлетающимися от взрыва в момент удара о землю. Недалеко стреляют шести фунтовые полевки, но для пехоты этого хватает!

Дудух! Дудух! Дудух!

Шестнадцать снарядов унеслось в сторону врага, десять разорвались в строю, три где-то с краю, а еще три вовсе не взорвались, остались лежать продолговатыми цилиндрами, зарывшись в землю. Казалось бы что такое десять попаданий в строй? От силы три десятка убитых и раненых… Ан нет! Не все так просто, в рядах где разорвались 'кубышки' в полутора саженях никого на ногах не осталось, все попадали! Этаким макаром пушчонки зараз больше батальона из строя вывели.

Генерал ухмыльнулся. Первый этап проходит как надо, теперь главное расчетам работать на скорость, еще разок другой успеть пальнуть и все будет отлично, от одного полка можно будет считай избавиться, а там глядишь вовсе остальные побегут. Проблема только в том, что командующий атакой может ускорить бой.

И правда, вон солдатики как ногами задвигали, того и гляди в штыковую бросятся, хотя до фронта русских полков им бежать не так и мало, это по траве то, да по кочкам! И словно специально для атакующих облака разошлись и весь фронт озарил солнечный свет.

Десять секунд и полторы сотни шагов позади, осталось не так много, всего то сотня и можно будет дать залп! Вот только пока солдаты бежали пушкари успели зарядить полевку вновь, сбили на пару насечек прицел вниз, наводя механизм прямой наводкой и дали залп. Вразнобой. Вновь свист, взрывы, а следом крики раненых и умирающих.

Половина первой волны лежала, но следом за ней двигалась еще одна, почти невредимая физически, но с упавшим боевым духом. Это было видно по бледным лицам, дрожащим губам части солдат.

Но вот они подошли на расстояние залпа, на самый край и офицеры противника рявкнули:

'На изготовку!'. Солдаты сдернули с плеч оружие и вскидывают мушкеты к плечу.

'Целься!' — противники наводят дула на строй в темно-зеленых мундирах…

'Пли!'

Шеренги затрещали выстрелами. Пороховые облачка на секунду скрыли за собой фронт. И тут же отвечая противнику, начали стрелять русские воины, получившие за секунду до выстрела противника команду 'На колено!'. Когда цель уменьшается в размерах едва ли не в половину попасть в нее становится делом много сложнее. Другой вопрос в том, что сделать это можно только обладая дисциплинированным отрядом, выдержкой и толковыми офицерами.

Именно поэтому потери в русском строю оказались минимальны — не больше полутора десятков солдат лежало на траве, по большей части раненные и к ним спешили лекари из вспомогательного отряда.

Русский строй стрелял не по общепринятой тактике ротных залпов, когда солдаты перед атакой выстраиваются в шеренгу и только потому стреляют. Солдаты в зеленых мундирах вели пальбу взводами по двадцать пять человек, достигая поразительной эффективности, ведь цели указывает сержант, а лейтенант лишь направляет роту в нужную сторону и следит за тем, чтобы команды вышестоящего командира исполнялись вовремя и точно. Сама же баталия пехоты ложилась прямиком на унтеров, главным среди которых бесспорно был старшина, заместитель ротного по военной части. Он ведь даже приказы командира дублирует, а во время боя может и самолично отдавать, если тот недееспособен.

Так что когда перед саксонскими и польскими солдатами видимость восстановилась они увидели жуткую картину: вместо организованной 'правильной' формации и четких приказов противник вел хаотичную стрельбу, когда не поймешь кто за кем и когда должен стрелять. С непривычки офицеры растерялись, но длилось это до той поры пока позади марширующей второй волны не показались эскадроны летучих гусар — по праву признанных одними из лучших кавалерийских соединений прошлого столетия. Когда-то гусария наводила ужас на вражеские полки, не стали исключением и русские войска. Ярким примером стала битва при Клушине. Тогда семь тысяч кавалерии поляков, разбили тридцати пяти тысячную русскую армию. Правда слава летучих гусар канула в Лету…

Но видимо не все гордые шляхтичи это осознали, раз решили выступить против пехоты, вооруженной дальнобойными фузеями. Жаль только весь потенциал оружия русские полки не могли реализовать — не хватало боеприпасов, на каждую фузею выходило не больше двух дюжин бумажных патронов. Про казнозарядные фузеи речи вовсе не велось — в первую очередь вооружали лучшие полки. И корпус под Смоленском к таковым пока не относился. К тому же получал новинки военного гения оружейников по остаточному принципу. Хотя и этого противнику оказалось достаточно!

Против одного залпа русские выдали три, выбив две трети наступающих первой волны. Оставшаяся треть уцелела лишь благодаря тому, что заходила во фланг корпусу и ее почти не потрепало. Но и им на подходе досталось, ведь стреляли русские воины чаще и чего скрывать, куда метче саксонцев и поляков вместе взятых.

Первая часть сражения началась как планировал Паскевич — полки, которые кинули против него вот-вот обратятся в бегство, до них они уже не зайдут, а там глядишь и вторую волну выбить удастся. Моральная составляющая у них здорово упадет, да и как не упасть, если паникующие товарищи бегут куда глаза глядят, тут удержаться в марширующем строю ой как сложно!

Рядом с генералом, занявшем место в строю в первом эскадроне Смоленского полка, замерли трубачи. Гусары меж тем весело разговаривали меж собой, словно и не шло сражение, не лилась рекою кровь. Но это понятно в гусары идут лихие рубаки, такие самому черту хвост на рога закрутят и будут о веселой ночке с разбитной девахой беседовать.

Между тем рисунок боя начал меняться. И не от того, что в первой волне в строю остался лишь каждый третий, вовсе нет, просто на поле боя появилась кавалерия. Но ударила она не во фланг, как думал генерал Паскевич, а в центр, туда же где полчаса назад избивались польские пешие полки.

— Дураки! — зло прошипел Стефан глядя на польскую шляхту с веселым посвистом летящую по полю боя среди трупов своих же собратьев прямо на русские пушки. — Их командира мало отдать под трибунал, его нужно сварить живьем…

Трубачи вопросительно глянули на генерала и тот тяжело вздохнув приказал:

— Артиллерии — беспокоящий огонь.

Пара труб издала два длинных, секунд по десять, сигнала. И словно только этого и ждали шести фунтовые пушки дали залп. Но на сей раз 'кубышки' ударили не в плотный строй наступающей второй волны, а хаотично, будто каждый наводчик выбирал свою цель. Минутой позже выстрелы повторились — картина та же, каждое орудие вело огонь по своей цели. Пусть зона поражения и накрытия таким образом снижался, но психологический эффект оказался куда значимей, ведь теперь враг не знал куда нацелится орудие в следующий раз…

'Все слишком предсказуемо', - довольно подумал Паскевич, глядя трупы врага, устилающие поле, перед русским строем. Вот-вот вторая волна будет перемолота так же как и первая, а уж после можно будет приступить ко второй фазе.

— Твое сиятельство, нам во фланг зашли полки имперцев!

К эскадрону гусар, откуда командовал боем Стефан, подлетел на взмыленном коне вестовой Тверского полка, что занимал крайнюю точку в строю.

— Откуда?

Сказать, что Паскевич удивился — ничего не сказать. Такого просто не могло быть, ведь если они не учли все силы противника, то вся картина боя может оказаться неверной, а это приведет только к одному — к поражению.

— Они пришли по дороге, той что в деревеньку Семяжнико ведет.

— Много?

— Тысячи три, может больше, посчитать всех не успели.