Значит, под актера надо менять идею. Джеймс Гроу того стоит. Вероника предложила оборотное название — не «Час слепца», а «Слепок часовщика», ведь часовые мастера часто бывают инвалидами, в том числе и безногими. Вероника взялась за сутки набросать канву сюжета, не меняя пролога, чтобы с понедельника можно было снимать «Ночной клуб». Художник сразу подправил афишу.
На черном белыми буквами с красной обводкой:
СЛЕПОК ЧАСОВЩИКА
Слева — Света Лайт.
В красном с белым воротничком.
Справа — Джеймс Гроу с лупой в руке, опирается на инвалидную коляску.
Вроде все логично и даже элегантно. Но… часовщик — профессия, а о человеке ничего не сказано. Чего-то не хватало, не было какой-то изюминки. И была ночь! Коловоротов бегал по комнате, обхватив руками голову, и причитал: нужно определить, откуда и куда идем, нужен фундамент, и нужна цель, где они, где они?
Цуккерман сидел за пианино, отхлебывал виски из широкого бокала и напевал со свистом и шепотом: «Ты ушла, и твои плечики…».
Вероника Абердян что-то черкала и перечеркивала в блокноте, жуя большую шоколадную конфету с орехом внутри.
— Нужен ход, — бормотал Коловоротов, — «энтертейнмент» был хорош для одного, но может оказаться непригодным для другого. Пусть будет «мистический гиньоль». А кто видел этот его фильм «Кошелек соглядатая»? Хороший?
— Говорят, ничего, — промямлила сквозь шоколад Вероника, не отрываясь от блокнота.
И тут Гуля Цуккерман хлебнул виски, посмотрел в потолок и сказал:
— А что, если пойти прямо за актером, вслед его биографии? Не поперек, а дальше? Но определеннее и крупнее. Там у него был «Кошелек соглядатая», а здесь будет «Чемодан засранца». Как бы вторая серия.
Коловоротов повернул голову, Абердян подняла глаза. И как-то вдруг, СРАЗУ, все встало на свои места. Резковато? Маленько царапает? Но по сегодняшним меркам, ей-богу, в самый раз. Для фестивалей — и говорить нечего! И простая публика пойдет. Цуккерман осушил фужер и налил себе еще.
А когда в субботу в Домодедово встретили самолет и воочию разглядели нового героя с палкой в одной руке и с чемоданом на колесиках в другой, поняли, что путь обретен и что все точно.
ЧЕМОДАН ЗАСРАНЦА
Именно так!
— Филипп решил продать остров около Корфу, — сказал Рустам.
— А кино?
— Так кино и купит. «Чемодан засранца» преобразован в дочернюю фирму, а ей нужен остров для съемок.
— Так чего, он сам у себя купит?
— Не-е, там будет иначе. Сделка пойдет через посредников, при участии Агентства по кинематографии и частных фондов — совместное производство.
— Ну и чего делать?
— Оформлять. Там оценить, тут оценить и состыковать.
— Кто в деле?
— Специальная юридическая контора. Они уже все на низком старте. Их четверо. Надо мотнуть их в Грецию и обратно.
— Съемки когда?
— С двадцать пятого. Тут закончат, там сразу начнут. Надо успеть к дню рождения Светланы Борисовны. Все по плану.
— А сама Светка-то как? Коловоротов тут бухтел, что она все извивается, не попадает под аппарат.
— Не-е, уже ничего, натренировалась.
— А этот… американец?
— Нормально. Он профи. Хромой, хромой, а уже подсуетился открыть у нас сеть стоячих семейных ресторанов «Джеймс Гроу барбекю». Общительный мужик. Жрет только рыбу и все время смеется.
— Значит, хорошо живет. Ну, я тогда на Корфу…
— Держи бумаги.
— Ух ты! Целый мешок!
— Так вся документация. У них все в компьютере, но нужны дубликаты на всякий случай. Ну, валяй!
— Бывай!
— Давай!
— Ага, — сказал Федя.
И вышел.
Афишу решили сделать на латинице. Иностранные буквы у нас теперь все легко читают, привыкли. И для заграницы все готово, об этом тоже надо думать — экономический кризис не тетка, он и у нас стал помаленьку проявляться. Как говорится, время собирать деньги и не время разбрасывать деньги. Так что афишка сразу с двойным ударом, туда и сюда.
Строго и солидно.
FILIPP and co-production with (ну, и вся межпуха, кто там, что совместно…)
PRESENTE
Ivan Kolovorotov’s film
TCHEMODAN ZASRANTSA
Sveta Light (тут Светка в красном с белым воротничком)
James Grow(тут Джеймс в черном с костылем)
(на черном асфальте небольшая лужица крови, и в ней чемодан)
А тут, внизу, — кодак, стерео, долби, шмолби и вся дребедень.
Ну, это я так, примитивно обозначил, а вообще строгая и очень заманчивая афиша.
В день рождения Светки сделали презентацию. Восемьсот человек гостей было в ресторане. Одной обслуги больше ста. Накрыли, как до кризиса.
В зале:
По левой стороне
вся группа — актеры
монтеры, тут же
Цуккерман, Вероника
и прочие.
В центре
Филипп, большие люди,
Светка, Джеймс ну и…
понятно, какой уровень.
Коловоротов тоже тут.
По правому краю
Три стола критиков,
и разная шобла, в общем,
общественность
И тут гости, гости, гости — восемьсот человек.
На сцене:
Слева экран.
В центре наша афиша до потолка.
Справа тоже экран.
Под афишей сидит оркестр и стоят микрофоны,
Двое ведущих, лица знакомые, фамилий не помню.
Водки, виски, коньяка, вина — залейся, закусок, салатов, рыбы, мяса —
заешься.
Звон, гром, оркестр наяривает.
Потом на экранах показали рекламный ролик фильма — минут на пятнадцать.
Публика аплодировала.
Вышла Светка (овация). Ей выкатили на сцену синий «вольво» — подарок Филиппа. Приковылял Джеймс Гроу (овация). Ему дали какую-то здоровую банку, то ли с золотом, то ли просто с деньгами. Вышел Филипп и пожал им руки. Тут вся публика встала и начала хлопать, скандируя. Со столов критиков кричали:
— Ждем! Ждем полную версию фильма! С нетерпением ждем! Завораживает! Заманивает!
Гроу сказал, что Россия — восьмая страна, где он открывает стоячие рестораны барбекю, и что это стало возможным в связи с замечательными переменами в стране. Никто ничего не понял, но решили, что напутал переводчик (овация).
Цуккерман вышел к роялю и сыграл с оркестром «Ты ушла, и твои плечики…». (овация). Поднялся Коловоротов и сказал, что картина еще не до конца озвучена в связи с участием нашего иностранного гостя (жест в сторону Гроу, аплодисменты). Сказал, что дублировать Гроу согласился один из самых великих актеров, даже имя которого произносить неловко, настолько хорошо все знают это имя (Коловоротов уже довольно много выпил). За столом Филиппа поднялся великий актер (овация). И Филипп вручил ему какую-то золотую статуэтку.
Коловоротов начал повесть о своем нелегком пути от «манихейской драмы» к «мистическому гиньолю», но его уже никто не слушал. Чокались и выпивали.
Из-за синего «вольво» с двух сторон выскочил хор Турецкого, громко исполнил «Многая лета» и еще много других песен разных народов.
— Филипп решил вложиться в алмазы, — сказал Рустам.
— Ну и чего делать?
— Ехать в Намибию. Там уже застолбили, но сильная конкуренция. Повезешь людей. Вот документация, держи.
— Ух ты! — (Большой пакет был в форме параллелепипеда, но держать удобно, из обертки торчала кожаная ручка.) — Ага. А где Намибия?
— Тебя довезут.
Федя прикинул на вес завернутый в гофрированную бумагу параллелепипед.
— Солидно! — сказал Федя.
— Каждому выдадут такой, всем членам делегации. Там по билетам, по маршрутам, там все. Люди на старте.
— Ага, — сказал Федя.