Развернулась жаркая дискуссия. Позиция военных была непримирима. Особенно упорствовал один высокопоставленный генерал. Все попытки Главного найти пути решения вопроса не производили никакого впечатления. Никак не реагируя на приводившиеся доводы, он продолжал упорно стоять на своем. И вот когда весь арсенал аргументов был исчерпан и дальнейшее обсуждение стало бессмысленным, Михаил Кузьмич неожиданно встал и, делая ударение на каждом слове, со свойственной внутренней убежденностью заявил:

— Если вы по-прежнему будете настаивать на своем, то я вынужден перенести обсуждение этого вопроса на правительственный уровень.

И с этими словами, повернувшись, медленно направился к выходу. Столь решительное поведение Главного подействовало на присутствующих отрезвляюще. А для главного оппонента это был момент истины. Мгновенно прозрев, он бросился вдогонку уходящему М.К. Янгелю и стал объяснять, что он снимает свои возражения. Подобные акции Михаила Кузьмича не были простой угрозой, рассчитанной на подавление психики оппонента. При необходимости он был готов на любые жесткие действия, в том числе и выйти на любой, самый высокий уровень.

Обсуждая любую проблему, Главный старался вникнуть в нее настолько, чтобы понять суть и причины каждой конкретной ситуации. Этим он как бы убивал сразу двух зайцев. Добивался не только глубины проработки проблемы, обоснованности и правильности предлагаемых решений, но одновременно выяснил уровень компетентности в этом вопросе его исполнителей.

При рассмотрении платежной матрицы (термин из теории "игр" на языке специалистов обозначает зависимость между массой системы управления и точностью стрельбы. Последняя увеличивается с ростом веса системы управления, но это приводит к уменьшению дальности полета ракеты) М.К. Янгель всегда подробно анализировал предлагавшиеся варианты, детально выясняя их обоснованность и удовлетворение тактико-техническим требованиям на ракету.

— Начиная обсуждение платежной матрицы, — вспоминает кандидат технических наук Н.А. Федорова, — Михаил Кузьмич обычно спрашивал:

— А почему вот здесь так, а здесь так?

Если происходило это на Совете Главных конструкторов, то, как правило, никто из присутствовавших, не задавал вопросов. Было такое чувство, что это для них "дрибненький" вопрос.

Однажды руководитель отдела, в котором создавалась платежная матрица, во избежание непредвиденных ситуаций, пришел на совещание с непосредственным исполнителем. Следует заметить, что последний больше преуспел по партийной линии, чем по технической, да и возрастом был значительно старше многих присутствовавших. И вместо того, чтобы выручить начальника, подвел его, обнаружив в ответах на поставленные Главным вопросы полную некомпетентность.

— Как Вы могли, — очень резко спросил Михаил Кузьмич, — придти к Главному конструктору, не зная вопроса? Что в отделе нет ни одного знающего специалиста? Даю Вам возможность до завтрашнего дня представить обоснованное решение.

Конечно назавтра утром Главный получил исчерпывающие ответы на все поставленные вопросы…

Большой друг М.К. Янгеля, бывший заведующим оборонным отделом днепропетровского Обкома партии С.П. Метлов вспоминает, что в момент острого противостояния с В.Н. Челомеем и, судя по дошедшим репликам, чувствуя, что его не поддержит Н.С. Хрущев, Михаил Кузьмич убежденно заявил:

— Я так дело не оставлю. Я пойду к Косыгину[7] и ему все расскажу. Он разумный человек и нас обязательно поддержит.

"Михаил Кузьмич не был горьковским Лукой. Не был и толстовцем, — пишет бывший парторг конструкторского бюро В.Я. Михайлов. Когда он видел, что человек зарвался, — пощады не жди; рука его тяжела становилась, и ее уже ничто не могло остановить".

Строгость и жесткость во взаимоотношениях Главный умел проявить без излишних словесных излияний, не давая противной стороне никакого шанса обвинить его в невыдержанности, а главное, в несправедливости. В таких "беседах" он был предельно краток: выводы и предложения были четко сформулированы и предельно ясны.

Вызванному "на ковер" главному бухгалтеру конструкторского бюро он задает для начала вопрос:

— Сегодня у нас какой день, дорогой?

— Среда, двадцать седьмое.

— Правильно. Аванс выдали сотрудникам?

— Нет, Михаил Кузьмич. Госбанк денег не дает. А потом, днем раньше, днем позже. Целее будут.

— Говорите, целее будут?

— Моей вины нет.

— А теперь слушайте меня внимательно. Зарплату и аванс будете выдавать в срок. Если нарушите наш договор, то придется Вам месяца три поработать чертежником. Тогда, очевидно, поймете важность получения зарплаты в срок. Мне важно, чтобы у конструкторов и на работе, и в семьях каждый день было хорошее настроение. Вы меня поняли?

— Да, Михаил Кузьмич.

— Вот так-то лучше. А то Госбанк!

И еще один чисто психологический штрих. В своей деятельности Михаил Кузьмич постоянно руководствовался правилом: не оставлять без внимания ни одной просьбы, ни одного заданного вопроса. Однажды в конце совещания, на котором присутствовал ограниченный круг лиц, неожиданно один из присутствующих (он был к тому же самый младший и по возрасту, и по званию среди присутствовавших) задал вопрос "не по теме" — он содержал предложение организовать в конструкторском бюро первичную организацию Научно-технического общества машиностроителей.

Надо заметить, что по тем временам в КБ научно-технической информации, изобретательской и рационализаторской деятельности уделялось большое внимание. Для этого существовали специальные подразделения. Поэтому особой необходимости в создании такой общественной структуры не существовало.

Присутствовавшие, а среди них были и заместители Главного, зашикали на инженера — чего он лезет с такой ерундой к "самому". Однако Михаил Кузьмич решил по-своему:

— Подождите, — сказал он, прервав возмущенные реплики. — Вопрос задан, и я должен на него ответить.

А затем, после небольшой паузы, обращаясь к инициатору предложения, пообещал подумать, прежде чем принять решение.

Вскоре в конструкторском бюро была создана первичная организация Научно-технического общества машиностроителей, которая способствовала, как показало время, активизации творчества инженеров не только в области ракетной техники.

Интересный пример привел сотрудник Южмаша своим сослуживцам:

Был какой-то юбилей. Руководство завода, как и положено, стояло на трибуне. Все шло своим чередом, выступали кому положено по рангу. Всем понравилась речь Главного конструктора, в которой прозвучало глубокое уважение к коллективу завода. Были обрисованы и перспективы, задачи, которые предстояло решать. Во время очередной речи, после выступления Янгеля, присутствующие заволновались, кто-то отчетливо произнес: программу завод выполнил, надо и премию давать. На это мгновенно прореагировал Михаил Кузьмич. Подняв руку, он сказал:

— Я, товарищи, знаю ваши пожелания. И обещаю от имени руководства завода, что премию, о которой сейчас говорите, получите непременно.

Участники митинга одобрительными хлопками встретили это заявление.

Один из слушавших рассказчика спросил:

— А разве директор завода или Главный инженер не могли сказать этого?

— Этого ими сказано не было, — ответил рассказчик и выразительно развел руками.

В процессе согласования требований к головной части со стороны смежника были предъявлены очень жесткие ограничения, приводившие к существенному увеличению массы ее конструкции. Представитель разработчика заряда, ссылаясь на сверхсекретность не только самого узла, но и всего, что имело к нему отношение, в частности крепления различных датчиков на внутренней поверхности корпуса головной части, не давал возможности удостовериться в необходимости выдвигаемых, никак не аргументируемых условий. Затянувшийся процесс согласования, вызванный позицией, занятой смежником, ни к чему не приводил. Поэтому вопрос вынесли на обсуждение к М.К. Янгелю. Поскольку Михаил Кузьмич плохо себя чувствовал, совещание проходило в коттедже, где он в то время проживал.