Неординарная личность

Принимая решение о минометном старте, М.К. Янгель привлекает в качестве смежника конструкторское бюро, возглавляемое Е.Г. Рудяком, с которым уже имелся успешный опыт сотрудничества по газодинамическому старту при выходе из шахты по направляющим. За его плечами работы, приведшие к созданию стартовых позиций "Шексна" и ОС. На сей раз Главный ставит перед ленинградцами задачу о проектировании шахты, дающей возможность реализовать новую идею. Однако дальнейшие события развиваются совсем по другому сценарию, чем это задумывалось.

В правилах Михаила Кузьмича были превратившиеся в необходимость еженедельные общие субботники и беседы с работниками проектных подразделений. На них рассматривались не только текущие задачи, но и самый широкий круг вопросов, вплоть до анализа состояния разработок в стране. Обсуждения хотя и носили характер непринужденной беседы, но дух ее был основан на высокой требовательности руководителя к выполняемым работам. Именно это и должно было сыграть роль при становлении нового комплекса. Но М.К. Янгель неожиданно заболел и утратил в результате контроль за ходом становления проекта.

Однако даже на больничной койке он не расстается с овладевшей им идеей и постоянно просит приносить литературу, связанную с комплексом вопросов, возникающих при реализации минометного старта.

А в это время Е.Г. Рудяк, не без явного согласия заместителей Главного конструктора ракеты и всего комплекса, при разработке эскизного проекта, придерживаясь своих взглядов и исходя из старых устоев, отработанных на предыдущих проектах, закладывает шахтный стартовый комплекс с газоходами. И это решение, как показал ход дальнейших событий, оказалось роковым. Столкнулись две конструкторские школы, два стиля мышления: безграничная вера в принятое решение, основанная на прекрасном видении перспективы, вошла в противоречие с устоявшимися взглядами, в основе которых были незыблемые стандартные подходы и традиционные пути решения задач.

Для того, чтобы понять корни возникшего конфликта, следует в двух словах охарактеризовать Е.Г. Рудяка как руководителя и инженера. Справедливости ради следует отметить, что это была неординарная личность. Один из талантливых и заслуженных конструкторов, много сделавших для развития оборонной техники, обладал не только твердой волей и целеустремленным характером при решении любых задач, поручаемых его коллективу, но и завидной технической эрудицией. Все разделы проекта лично читал и просматривал в черновиках. Сам становился за кульман, когда требовали обстоятельства, обсуждал прямо на рабочих местах возникавшие проблемы, предлагал решения. Будучи до мелочей знаком с содержанием проекта, на совещания ездил без свиты, выступая с докладами, мог ответить без консультации на любой вопрос, а сказавшего невпопад поставить мгновенно на место. Однако взаимоотношения с сотрудниками строились совсем на других принципах, чем в янгелевском КБ. Сослуживцы отмечали исключительную работоспособность Главного. Ежедневный труд больше и дольше всех воспитал в нем такую же непомерно жесткую требовательность и к подчиненным. Для достижения цели он не считался ни с чем, а порой и ни с кем. Несмотря на это, как отмечал один из инженеров, Е.Г. Рудяк пользовался большим авторитетом. Иногда несдержанность Главного выливалась в прямые оскорбления. Но, видя, сколько он сам работает, сослуживцы почти не перечили, быстро забывали обиды и все прощали. Коллектив привык и смирился, понимая, что это уже состоявшийся диктаторский характер, который не переделать. Тем более, что в деле-то он был на своем месте.

Но такой стиль приводил к тому, что и в технической политике Е.Г. Рудяк так же жестко, с упорством, переходящим в упрямство, отстаивал подходы, наиболее выгодно отражавшие его интересы, порой в ущерб идее, в реализации которой задействован целый корпус смежников, призванных решать общую задачу, поставленную Главным конструктором всей разработки. Именно эта черта характера привела к тупиковой ситуации, приведшей к потере времени на разработку и отработку нового комплекса, а в конечном счете — и к личной трагедии как Главного конструктора старта.

Первые симптомы будущего конфликта обозначились при создании стартового комплекса ракеты Р-36. Для улучшения ее летных характеристик было принято решение максимально облегчить корпус, перенеся все, что возможно, из оборудования, связанного с предстартовым обслуживанием ракеты, в шахту. На конструкторском жаргоне это звучало как "снять лишние кирпичи" с ракеты. Самым крупным "кирпичом" оказалась схема заправки второй ступени.

Главный конструктор ракеты и всего комплекса М.К. Янгель предложил эту операцию производить самостоятельно, используя специальное "наполнительное соединение", расположенное в верхней части шахты под углом к оси ракеты. Оно должно было все время находиться в состыкованном с ракетой состоянии, и в момент старта отводиться от корпуса специальным устройством, чтобы не мешать движению ракеты в шахте.

На первой ступени этих проблем не существовало, так как заправка производилась с торца на нижней части хвостового отсека, и после старта заправочные системы, естественно, оставались на контейнере.

Предложение Главного конструктора шахты Е.Г. Рудяка отличалось в принципе. Он считал нужным заправку второй ступени производить через первую, для чего необходимо было проложить вдоль всей машины специальные коммуникации.

Неоднократные встречи на различных уровнях, включая и главных конструкторов, не приводили к принятию согласованного решения. Каждый отстаивал свою точку зрения. Много сил и энергии потратил Михаил Кузьмич, терпеливо и настойчиво объясняя Е.Г. Рудяку преимущества своей позиции. Он надеялся, что тот поймет, наконец, свою неправоту. Однако этого не произошло. Дальнейшая несогласованность в подходе к решению проблемы стала тормозить разработку комплекса.

И тогда было принято решение вынести разногласие на суд первого заместителя министра С.А. Зверева.

На совещание Е.Г. Рудяк прибыл, как всегда, во всеоружии: стены сверху донизу увешаны плакатами, цель которых показать преимущества своей схемы. После долгих жарких споров и обсуждений М.К. Янгелю не удалось переубедить упрямого оппонента и доказать, что принятие его предложения приводит к перетяжелению ракеты. При этом коммуникации нужно тянуть на каждой машине, в то время как в янгелевском варианте они становятся принадлежностью шахты, а потому допускают возможность повторного использования. Кроме того, возникала очень сложная проблема отработки конструкции межступенного стыка магистралей в связи с возникающими при расстыковке динамическими процессами. По всем этим вопросам завязалась длительная переписка, грозившая и на этот раз не привести к принятию согласованного решения.

Устав от долгих и бесплодных попыток убедить Главного конструктора шахты в своей неправоте, Михаил Кузьмич попросил слова и, обращаясь к Е.Г. Рудяку, тактично, но вместе с тем решительно, сказал:

— Евгений Георгиевич! Позволь мне принять решение, не совпадающее с твоим мнением.

Едва М.К. Янгель закончил говорить, как С.А. Зверев на правах старшего на совещании, хлопнул ладонью по столу, присущим ему громким голосом подвел итог:

— Все! Вопрос решен. Совещание закончено.

За и против

Как выяснилось из проектных проработок, в случае принятия предложения о старте вновь проектируемой ракеты по газодинамической "горячей" схеме, когда в шахте ракета движется свободно или по направляющим, за счет действия реактивной силы, развиваемой двигателями ракеты, несмотря на всю простоту его реализации, имелась большая масса недостатков, усложнявших достижение высокого уровня защищенности шахтных пусковых установок.

И, в первую очередь, возникала архисложная проблема, связанная с отводом газов. При старте ракеты по "горячей" схеме двигатели сжигали за секунду работы около полутора тонн компонентов ракетного топлива, превращая их в газы, раскаленные до температуры порядка 3000 ^оС. Для уменьшения теплового и механического воздействия продуктов сгорания на узлы и агрегаты пусковой установки возникала естественная потребность отводить их за пределы шахты.