Восхитительное напряжение распространилось из моего лона, стягивая мышцы от груди до самых стоп. Калеб двигался малыми кругами, усиливая толчки и дыша коротко и резко. Когда последний толчок послал дрожь оргазма по моему телу, я откинула голову и закричала. Калеб потянул меня вверх, пока не усадил к себе на колени. И когда он задвигался подо мной, мои натянутые нервы дрогнули и запылали. Удовлетворенные и потные, мы рухнули на матрас.

– Если начнешь шутить, что я пробуждаю в тебе зверя, я за себя не отвечаю.

– Понятно.

Мы честно собирались почтить своим присутствием ресторан через дорогу, где нам был заказан столик. Калеб надел белую оксфордскую рубашку и брюки цвета хаки. Когда я вышла из ванной, он неуклюже завязывал галстук морским узлом. И выглядел так блестяще с темными, аккуратно зачесанными назад волосами. А хрустящая белая рубашка оттеняла его кожу цвета темной карамели.

– Взгляни на себя, – выдохнула я. – Ты такой красавчик.

– Я? – хмыкнул он. – Покружись немножко для меня.

Я выполнила это требование, и юбка приталенного красного платья с длинными рукавами, выбранного в магазине в фойе, зашелестела у моих ног. Со времени последней покупки одежды я прибавила в весе и решила считать это хорошим признаком.

Мы собирались выйти за дверь и отправиться в ресторан. Правда, собирались. Но Калеб улыбнулся мне с сияющим видом, словно я лично зажгла Луну. И ему действительно понравилось, как на мне сидело платье... И следующее, что помню, – мы снова оказались обнажены.

Незадолго за того, как закрылась кухня по обслуживанию номеров, мы умудрились надеть халаты и заказать ужин. Зная аппетит Калеба, я заказала большой стейк с кровью, нарезанный вручную жареный картофель, макароны с сыром, курицу и клецки, не говоря уж о половине десертного меню. Еду пришлось доставлять троим официантам, плюс сомелье, который принес бутылку заказанного мной красного полусухого. Когда сомелье предложил Калебу осмотреть бутылку, тот ухмыльнулся и показал на меня. Я бросила беглый взгляд и кивнула, тепло улыбаясь мужчине.

– Чудесный выбор, мисс – сказал сомелье, щелкнув каблуками, и щедрой рукой налил нам по бокалу. Затем оставил бутылку на столике, получил от Калеба чаевые и закрыл за собой дверь. Я сделала еще глоток вина, наслаждаясь тем, как оно перекатывается на языке.

Склонив голову, Калеб наблюдал за мной:

– У тебе это было, правда?

– Мой личный сомелье? Ну, не каждый день, только по выходным, – поддразнила я.

– Нет, хорошая одежда, отели с картой вин, официанты с манерами, все вместе. У тебя это было.

Я пожала плечами:

– Ладно, признаю, я жила по правильную сторону комфорта. И есть вещи, по которым я скучаю, например, надежный душ без жучков и знание, где я буду спать ночью. Но должна сказать, мне гораздо комфортнее есть бургеры в салуне. С тобой. – Я чмокнула его. – Все это мило. Но я могу прожить и без этого.

Мы ели, сидя на полу в халатах перед окном, и перед нами расстилались огни Анкориджа. Я играла со стеблем спаржи, поглядывая на оставшийся нетронутым шоколадный эклер на десертной тарелке. Он лежал там, весь такой шоколадный, и кремовый, и провоцирующий. И практически просил меня его съесть.

– Итак, я надеялся, что ты отправишься со мной домой, – внезапно сказал Калеб.

Забыв о бесстыдном эклере, я улыбнулась Калебу и поиграла с поясом его халата:

– Что ж, морячок, не думаю, что это правильная линия, поскольку на эту ночь мы уже дома, но если хочешь поиграть в «незнакомцев в баре», я готова.

Он рассмеялся, без особого энтузиазма убирая мои руки от своего пояса.

– Нет, обратно в долину, которая является и твоим домом тоже, так что это может стать решением. Я хотел просить тебя раньше, но боялся отказа. Через несколько недель я собираюсь в обратный путь. Ты могла бы остаться со мной в моем доме. И мы стали бы жить вместе. Я знаю, Мэгги вновь возьмет тебя в стаю доктором. Тяжело найти врачей, которые могут лечить оборотней. Сомневаюсь, что это место занято.

– Но что произойдет, когда придет весна и тебе вновь придется отправиться в путь?

Калеб пожал плечами:

– Ты можешь пойти со мной. Когда ты рядом, я работаю в два раза быстрее. Или, черт, я мог бы работать из дома. Мой кузен Купер предлагал мне присоединиться к его бизнесу, расширить его. Я мог мы сделать это и оставаться на одном месте.

– Я не могу просить тебя об этом.

– Ты – нет, это я прошу тебя. Чего ты хочешь от жизни? – спросил Калеб. – Ведь ты не можешь продолжать убегать. Ты не можешь просто двигаться, пока не состаришься и не устанешь от бегства.

Что ж, это лишило беседу легкомысленности.

Я знала, чего хочу. Вернуться обратно в стаю. В свой единственный настоящий дом, который знала после смерти родителей. И хотела остаться с Калебом.

– Мне понравилось жить в долине. Твоя семья предложила мне невероятный дар, позволив заниматься медициной. Как будто я снова научилась пользоваться одной из конечностей. И впервые за долгие годы я принадлежала чему-то. У меня была семья. Люди, которые меня ценили и смотрели в глаза. Я снова стала личностью.

– Я чувствую, что приближается «но», – сказал он.

– Но это такое серьезное решение, – слабо продолжила я.

– Потому что ты напугана.

Я кивнула:

– Да, и это еще очень слабо сказано.

– Из-за чего-то, сделанного мной? – спросил Калеб с нерешительным видом.

– Нет, не ты. Поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. Но я верю Гленну, когда он говорит, что способен меня найти. На самом деле, это просто вопрос времени. Если я отправлюсь домой с тобой, то могу принести все эти проблемы с собой, прямо в твою стаю. И я не переживу, если бы из-за меня пострадает кто-то из твоей семьи или Гленн причинит вред стае. Я ушла в первую очередь именно из-за этого.

– А если исключить это из уравнения?

– Что ты имеешь в виду?

– Я мог бы его убить, – спокойно предложил Калеб, поигрывая полами моего халата. – Выследить и прикончить прежде, чем он меня увидит. Превратил бы это в несчастный случай. И след никогда бы не привел к тебе.

Я смотрела на него в долгом молчании. Не то, чтобы я об этом не думала. Так легко было бы позволить слову «да» соскользнуть с моих губ, разрешить Калебу причинить Гленну всю ту боль, которую тот заслуживал, и каким-то образом сохранить свои руки относительно чистыми. Мне оставалось лишь кивнуть, и я бы окончательно отомстила своему бывшему мужу-ублюдку.

Но я не могла этого сделать. Большую часть времени, проведенного вместе, я ворчала на Калеба за его склонность действовать немилосердно. И не могла развернуться на сто восемьдесят градусов и попросить его убить для меня.

– Нет.

Калеб запротестовал:

– Но...

– Нет. Я слишком люблю тебя, чтобы сделать убийцей.

Калеб надулся.

– Нельзя даже изувечить?

– Нет.

– Ладно, тогда забудь своего бывшего. Забудь все, кроме того, что хочешь сделать прямо сейчас. Того, что считаешь правильным в сердце. Только для тебя? Что ты хочешь сделать?

Я прислонилась к его лбу своим и прижалась к его губам своими.

– Я хочу отправиться с тобой домой.

Рэд Берн обхохочется, когда я скажу, что не нуждаюсь в этих документах.

Калеб шумно потянул меня на пол и поцеловал. Он ткнулся носом в то место на моей шее, куда куснул несколько месяцев назад, и кожу защипало. Я отстранилась, потирая место, где был синяк. Калеб заметил этот жест, отстранился сам и уселся.

– Ты знаешь, как у нас происходит, да? Спаривание? Укус, подтверждающий права? – Я кивнула. – Тогда, надеюсь, ты захочешь подумать об этом.

– Ты уверен, что мы достаточно знаем друг о друге, чтобы стать парой?

– Я знаю, что ты сильная, умная, легко приспосабливаешься, и все эти качества делают тебя фантастической парой.

Почему-то меня и тронуло, и рассердило, что он не назвал меня симпатичной.

– Но я не стану заявлять на тебя права укусом, пока ты не закончишь дела с Гленном. И вас разведут, разделят по законам церкви и государства раз и навсегда.