Молоко на рынке было цельное, неснятое (значит, с него не были сняты перед продажей сливки) и по этой причине необыкновенно густое, жирное и желтоватое на вид. Молочницы наливали его в вашу трехлитровую банку похожим на высокий стакан старым алюминиевым литровым ковшиком на длинной изогнутой ручке. Они доставали молоко прямо из бидонов (круглых высоких канистр) с потертыми и неровными от постоянной перевозки боками, тоже сделанных из алюминия. Молоко часто было еще теплое, и бидоны отпотевали чистыми капельками воды сверху донизу. Продавали и готовые молочные продукты домашнего изготовления и качества. Был там удивительно вкусный сладковатый, чуть розовый творог из томленого в русской печи молока. В густой без примесей сметане ложка стояла, и этим определялось ее качество. Сметану привозили в таких же бидонах, что и молоко. (Позже, в семидесятых годах, когда молочные продукты и мясо стали дефицитом, в сметану в магазинах стали подмешивать кефир и крахмал, чтобы ее было больше, а товарный вид оставался прежним). На рынке можно было купить топленое молоко и чудесный северный мед, густой и ароматный. Летом из Ярославля привозили бочковые свежепросольные огурцы, пахнувшие укропом и рассолом так, что челюсти сводило от желания тут же захрустеть огурчиком. А зимой также из бочек продавали соленые огурцы и квашеную капусту. Соленые грибы продавали в магазине «Овощи-фрукты». Да какие грибы! Это были белые грузди из северных и восточных районов области, волнушки и рыжики. Они стояли на прилавке, выложенные в три разные тарелки, и от них исходил ни с чем не сравнимый, лесной аромат. Многими продуктами, включая капусту, грибы и огурцы торговали потребительские кооперации, набравшие в шестидесятых годах силу. Вообще в Вологде еда была до средины семидесятых годов. Я так хорошо это помню, потому что в 1975 году ко мне приезжала подруга из Ленинграда, где мы с ней учились в аспирантуре. Подруга была родом из Нижнего Тагила и поражалась тому, что в магазинах и на рынке все есть, а молоко не голубого цвета и оставляет жирный след на бутылке. В Тагиле уже давно все было иначе. Кроме рынка, в центре Вологды на улице Мира было два известных продовольственных магазина: «Мясо» и «Свежая рыба». В первом всегда было свежее мясо сортового разруба и замечательная колбаса, сделанная из мяса, про сою тогда ничего не было известно. Самые вкусные сорта колбасы были: копченая по четыре рубля за килограмм, полукопченая за рубль семьдесят пять копеек и конская колбаса, кажется, по рублю пятьдесят копеек. В «Свежей рыбе» стоял большой аквариум, и в нем плавала озерная рыба. На углу улицы Мира и проспекта Победы был большой магазин под названием ГОРТ, сначала молочный, а потом кондитерский, с уложенными горками шоколадными конфетами в ярких обертках, из Москвы и Ленинграда, из Минска и Воронежа от известных фабрик и наилучшего качества. Тем не менее, популярными и доступными конфетами были не шоколадные конфеты, а памятные мне и любимые: «Школьные» и «Кавказские», замечательные тянучки «Коровка», ирис «Золотой ключик». Особой отрадой были карамельки — «Раковые шейки», «Клубника со сливками», «Лимонные», «Монпансье» в круглых расписных жестяных коробочках и так далее. Самым дешевым, но очень вкусным лакомством был розовый, зеленый и желтый фруктовый сахар. Его варили на местной кондитерской фабрике с использованием натуральных фруктовых сиропов.

Еще один молочный магазин был в конце улицы Мира и назывался Ленинградский, сейчас там, впрочем, как и в бывшем ГОРТе, торгуют дешевыми и не очень дешевыми тряпками и обувью. В Ленинградском магазине мы покупали молоко, сметану, сыр и чудесные глазированные шоколадом сырки. В Вологде тогда было много замечательных лакомств — сливочное мороженое и мороженое крем-брюле в брикетах и вафельных стаканчиках, эскимо на палочке, фруктовый лед на палочке. На каждом углу в «Пирожковых» продавались вкуснейшие, горячие пироги. Там были большие закрытые пироги с мясом, наши северные рыбники (в них запекалась рыба целиком, а при еде они «открывались», снималась верхняя корка целиком, затем съедали рыбу и заедали корочкой), и кулебяки с капустой. Мелкие пирожки выпекались с мясом, творогом, капустой и яблоками, с брусникой и джемом, с повидлом, сметанники «наливушки» — лепешки с яйцом и сметаной, а также рогульки и калитки с картошкой, сочни с творогом и так далее, в зависимости от фантазии поваров и продавцов. Там же, да еще в специальной блинной, пекли блины из тонкого дрожжевого теста с разными начинками и припеками.

Новый рынок открылся, когда продукты начали исчезать. Некоторое время там продавались только местные овощи, а потом появились первые кавказцы и жители южных республик со своими фруктами и овощами. В магазинах остались молочные продукты. Масло, дешевое «государственное» мясо и колбаса исчезли на годы совсем. Взамен во всех магазинах стали продавать тощих, голубоватых и голенастых цыплят с головами и ногами. Народ тут же окрестил их «синими птицами счастья». Но это было уже гораздо позже.

Брат Шура и я (после выхода фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» все Саши стали Шуриками), дружили со всеми своими сверстниками во дворе. До сих пор с теплотой вспоминаю Мишу Миксера, сына вологодского балетмейстера из Дворца культуры железнодорожников, Сашу Низовцева, сына соседки, всю жизнь дружившей с нашими родителями и с нами. Ее Саша был умницей и, в наших глазах, красавцем, в него были влюблены все девчонки в школе и во дворе, и он это прекрасно знал и со всеми снисходительно и ласково дружил, потому что ему было не до девчонок. Он увлеченно занимался планерным спортом и готовился поступать в столичный ВУЗ. Я очень любила наших соседок по лестничной клетке, близнецов Верочку и Таню Рыжовых. Все они и сейчас живут в моем сердце.

Впервые, в начале «хрущевской оттепели», я стала узнавать об окружающих меня взрослых людях удивительные вещи, о которых раньше все молчали. В нашем доме, в городе и в области жили тогда интереснейшие и очень талантливые люди, отлученные от столичных городов, и вынужденные искать себе пристанище и занятия в глухой провинции. Во многом, благодаря этим людям и их ученикам, Вологда сохранилась и стала впоследствии такой, какая она есть теперь — оплотом культурной и духовной жизни Северо-запада России. Так, Максу Александровичу Миксеру, талантливому хореографу и балетмейстеру, было разрешено проживать только в Вологде, из-за того что до этого он жил и работал в США. Отец Тани и Веры во время Великой Отечественной войны раненый попал в плен к немцам и до конца войны был в одном из самых страшных концентрационных лагерей. Он чудом выжил, вернулся домой, но всю жизнь боялся об этом говорить. Это был достойнейший человек, преподававший в строительном техникуме, где его помнят до сих пор. Вместе с ним в лагере сидел мой будущий преподаватель английского языка в Вологодском педагогическом институте, мой «крестный отец» в науке, профессор Владимир Александрович Хомяков, также вынужденный жить и преподавать в Вологде. Всю жизнь этим людям прямо и косвенно давали понять, что они порченые и должны знать свое место. А мне и моему поколению повезло. Например, благодаря таким преподавателям, как В. А. Хомяков, В. М. Сидякова и сестры Мительман, а также их ученикам, уже работавшим вместе с ними (Р. А. Киселевой, А. Н. Разумовскому), на нашем факультете иностранных языков давали образование не хуже столичного.

Остаток шестого класса и весь седьмой класс я училась в десятой городской школе. Запомнилось это время только двумя замечательными событиями. В этой школе я встретила одну из лучших своих подруг — Таню Чернышову, умницу и отличницу. Но главное Танино достоинство было умение беззаветно и преданно любить друзей. Почти два года мы редко расставались, у нас были общие интересы, друзья. Мы даже влюблялись в одного и того же мальчика. Но так как надежды на ответную любовь не было ни у одной из нас, мы не соперничали, а предавались обсуждению его прекрасных качеств и подкарауливали его, где только могли. Впервые у меня не было секретов от моей подруги, я могла рассказать ей даже то, что уже скрывала от мамы. Наши чувства и отношения были обоюдными. Еще Таня была очень добрым, абсолютно искренним, честным и деятельным человеком. Все это сочеталось в ней с умом и трудолюбием. Не удивительно, что она была вознаграждена за все свои чудесные качества. Она вышла замуж рано и по большой любви, вырастила прекрасных, как она сама, детей. Почти всю жизнь успешно проработала на одном месте, в окружении друзей и любимых ею людей. Я так подробно рассказываю о Тане, потому, что и тогда и теперь такие люди бывают крайне редко. Для меня было большой удачей встретить ее в школьные годы, когда мы все сильно подвержены влиянию окружающих. Многое происходит в нашей жизни, так или иначе, в зависимости от того, кто повстречался нам в разные периоды нашей жизни, кого выбрали мы себе в друзья, кого полюбили. Все последующие годы, несмотря на то, что пути наши разошлись, мы хранили и храним тепло нашей дружбы, и вспоминаем ушедшее с благодарностью.