холма вышел на караванную дорожку. Напротив палатки. Аркадий

Георгиевич издали приветствует меня.

1 июля. Опять сборы на охоту, и удержаться я, конечно, не смог.

На Балянд-киик вышли довольно рано. Первая забава переходить реку

Малый Танымас. «Старички» пошли ниже. Я же переправился против

лагеря. Бой отчаянный, холод сводит ноги. Вылез мокрый выше пояса.

Вот старое русло Сельдары. С прошлого года эта река отступала к долине

Балянд-кйик и сейчас огромным ключом бьет из самого правого угла

ледника, клубясь дальше огромными бурунами.

До лагеря на Балянд-киик прошли больше двух часов.

Иван Георгиевич сразу же значительно отстал. Аркадий Георгиевич

тоже не спешит. На скалах, почистив винтовки, решили сделать засаду и

ночлег. Иван Георгиевич подошел значительно позже, предварительно

аукнув (это в засаде-то!).

Настигнув нас, заявил: «Ну, знаете, очень высоко залезли, тут и

кийков не бывает!» А залезли не более чем на 200 метров. Засада неплохая.

Но тут и Аркадий Георгиевич заявляет, что Абдурахман еще давно сказал

ему, что кийков здесь не бывает. Оба они решили идти в лагерь (вот так

номер!). Мы, конечно, остаемся. Повыше на склоне заночевали. Чудесная

79

ночь. Луна мягко освещает склон. Прислушиваюсь к шорохам: видимо,

повлияли россказни про барсов.

2 июля. Когда встали, утро было уже не раннее. Кийков, конечно,

нет. Начали подниматься с расчетом

осмотреть склон, направленный к Казыл-кургану. Подъем

небольшими скалами и травянистыми склонами нетруден. Дошли до

самых обрывов. И здесь ни одного кийка! Долина Кызыл-курган с левой

стороны увенчана белыми конусами хорошей формы. Я начал подъем

выше. Поднялся опять до снежка — и тут никого! Зато панорама на самые

верхние скалистые вершинки исключительная. Спустился быстро.

С аппетитом поели, запивая кристальной водой. Взглянули вниз —

там движется вторая группа и почему-то только двое. Где Даниил

Иванович? Нагоняем уже полную тройку в кустах. Выяснилось: попытка

перебродить через Кызыл-куро не удалась. Говорят — глубоко очень. И

засели «орлы» в скалах, под нами же (а мы-то пеклись об их участи!).

Начался дождик. Торопимся «до дому».

Перейдя «мост», решил срезать путь прямо через ледник. За мной и

остальные пошли. Поломали ноги крепко, но дошли быстрее — часа за

полтора.

Приехали караванщики. Сборы. Завтра отправляемся в дальнейший

путь. Еще новость: один из старателей утонул в Саук-сае. Вот тебе и малая

вода!

Последняя ночь под шум Малого Танымаса.

3 июля. Втроем отправляемся в девять часов маркировать дорогу. За

нами выйдут красноармейцы. Они должны привести дорогу в порядок, и

затем уже пойдет караван. Вначале бойковская дорога — как шоссе и

прилично маркирована. Дальше пошло хуже. С передвижкой ледника

целые куски дороги пропали совсем или были едва заметны. Приходилось

подолгу искать новые пути и ставить бесконечное количество туров. На

80

первый лед вышли в четвертом часу. Итого шесть часов на проклятой

морене!

Здесь нас подозрительно быстро догнали красноармейцы,

вышедшие на час позже. На наши вопросы о дороге заявили, что она

готова для каравана. Дальше пошли быстро, с одного ледяного камня на

другой (как на Безингийском). За два часа проделали добрый конец.

Опять морена. Пересекаем наискось, прямо на выступ,

заканчивающий правый берег Бивачного. Открылись пик Орджоникидзе и

нижняя часть пика Коммунизма. Масштабы колоссальные. На морене

пометок не делали — ровная. Вторая, рядом, пошла ехиднее, но

проходима.

Впереди вздымается высокая гряда морен. Проход нашли быстро и

удачно. Опять полоска грязного льда. Идем вверх и отсюда начинаются

основные поиски. Врезались в трещины. Даниил Иванович ушел дальше,

кричит: «Путь есть». Пришлось рубить и строить всерьез. К самому вечеру

добрались до «чертова гроба». Действительно, дыра чертова.

Сидеть и отдыхать некогда. Иду обратно навстречу каравану.

Ребята залезли на ближние морены и подняли крик. Дальше я услышал три

выстрела. (Это, видимо, вернулись ушедшие вперед посмотреть кийков).

Вышел на первый ледок и встретил Аркадия Георгиевича с Абдурах-

маном. Оказалось, что караван не смог пройти по нашему пути. Вызвали

завхоза Дудина. Он ушел навстречу каравану в четыре часа. Из всего этого

можно было заключить, что караван сегодня не дойдет.

По моему настоянию Аркадий Георгиевич пошел со мною

навстречу каравану. Уже темнеет. Морена, лед, опять морена, опять лед.

Идем вниз, кричим и непрерывно стреляем. Все зря, никакого ответа. Они

или совсем не вышли, или прошли очень мало.

Идем обратно уже явно механически — зверски хотим есть (целый

день ничего не ели). При чуть просвечивающей сквозь тучи луне

81

отыскиваю путь и довольно удачно. К «гробу» сгустились — Аркадий

Георгиевич прямо повалился: «Дальше не пойду». Я слышал ответные

крики с верха ледника, видимо, ребята залезли туда. Пошел по морене

почти ощупью, а больше на четвереньках... Вырастает фигура, ближе,

оказался Абдурахман.

Сразу же за выступом морены открылся пик Орджоникидзе

— Где ребята?

— Там, Бойков, дрова, чай, — и показывает на пальцах три.

Обратно Абдурахман идет впереди по едва заметной тропе, за ним я

и Аркадий Георгиевич.

Ура, внизу огонь. В лагере Бойкова нас встречают мрачные фигуры.

На мои приветствия отвечают туманно. Потом выяснилось: киргизы.

Снизу раздаются знакомые голоса. Лежит «банда» кучей,

82

прикрытая одним полушубком. Кому рукав, кому пола. Я подклинился и

получил кусочек полы.

4 июля. Встали, когда солнце обдало теплыми лучами.

Залезли на склон, а я на самый гребень и там разлегся. Временами

привставал и вглядывался в грандиозные дороги ледника, но все

выделяющиеся точки оставались неподвижны: караван не появлялся.

Жаль, пик Коммунизма отсюда рассмотреть не удалось — закрывал

ближний гребешок. Зато пик Калинина (6300) весь открыт. К двум часам

спустился вниз.

Решили возвращаться к языку Федченко. Аркадий Георгиевич с

красноармейцами пошли верхней тропой, договорившись на случай

встречи с караваном выстрелить два раза. Дошли до второго льда и... ура!

караван. Вот и Михаил Васильевич показался на своем верном коне, а за

ним другие... Мы несколько холодно поздоровались, потребовав

объяснения столь крупного опоздания. Но те в свою очередь навалились на

нас, заявив, что дорога проложена черт знает как, что все лошади

перекалечены и хорошо, что они вообще дошли. Доводы, судя по их виду,

достаточно основательны, возражать не приходится. Вспомнился быстрый

пробег красноармейцами самого тяжелого участка. Очевидно они сделали

там слишком мало!

Перекусили наскоро лепешками с сахарным сиропом. (Одна лошадь

с грузом сахара и конфет купалась в ледниковом озере). Дали залп и рысью

пошли подправлять оставшийся уже прилично разработанный участок

дороги. Перед носом лошадей забрасывали большие дыры, скапывали

склоны. Прошли удачно; лишь в одном месте лошадь дала кульбит через

голову, завязла ногой в камнях и оставалась в этом положении до тех пор,

пока мы не обрезали веревки с грузом. Удивительно, как ноги целы

остались.

Мы в лагере. Первое дело — есть, есть! Консервы всех видов и