— Кто говорит?

— Гарриэт Клэр. Мистер де ла Маса меня знает: мы с ним виделись несколько раз.

Минута молчания — и опять тот же голос:

— Капитана де ла Маса нет дома.

— Но ведь он вернется сегодня?

— По-видимому, нет.

— Это говорит мистер Оливейра?

Опять наступило молчание. Гарриэт сделалось дурно от волнения, она боялась, что уронит трубку — так ослабели у нее руки.

— Нет, — сказал мужчина наконец, — Я вас не знаю.

— Но, может быть, вы знаете мистера Мерфи? Летчик Джеральд Лестер Мерфи. Вы знаете, что с ним случилось?

— Нет, я не в курсе… Впрочем, кажется, знаю… Я слыхал, что он болен: кажется, не очень опасно. Лучше всего будет, если вы сюда приедете. Вы можете приехать?

— Боже, вы что-то скрываете! Прошу вас, скажите мне, что с ним, очень прошу! Почему мистер де ла Маса не хочет подойти?

В трубке послышался треск, зазвучали разноязычные голоса на международных линиях.

— Алло, алло! — кричала Гарриэт. — Алло!

Отозвалась телефонистка из Сьюдад-Трухильо.

— Вы разговариваете?

— Связь прервалась, очень прошу вас наладить.

— Подождите, — сказала телефонистка. Через минуту она сообщила: — На линии все в порядке. Может, там повесили трубку? Подумали, что вы уже окончили разговор? Соединить вас еще раз?

— Да, очень прошу, это срочное дело…

Вскоре та же телефонистка из Сьюдад-Трухильо сообщила:

— Этот номер не отвечает.

Гарриэт хотела сказать: «Хорошо, спасибо», но не могла выговорить ни слова.

— Алло? — спросила телефонистка. — Разговор окончен?

— Все кончено, — сказала Гарриэт.

В четыре утра зазвонил телефон.

— Вас вызывает Буэнос-Айрес.

Я услыхал дрожащий голос Гарриэт. Я понял, что она плачет.

— Майк, — сказала она, — случилось что-то ужасное. Я два раза звонила Мерфи, его нет дома, я потом звонила де ла Маса, а его бой, понимаешь, бой Джеральда, Эскудеро, что-то крутит, говорит, что он пошел в город, а потом о какой-то болезни, о госпитале и что капитан де ла Маса…

— Гарриэт, подожди! Говори медленней и рассказывай все по порядку.

Она постаралась овладеть собой и рассказала о своих телефонных разговорах со Сьюдад-Трухильо.

— Боюсь, что все кончено…

— Что они тебе предлагали, что советовали? Это очень важно.

— Я раз десять услыхала от Эскудеро и от того мужчины, что мне надо приехать. Номер телефона госпиталя они не сообщили.

— Это исключено, Гарриэт. Тебе нельзя туда ехать.

— Майк, но ведь я же должна ехать. Я на службе, — завтра утром мы летим в Монтевидео, Сан-Пауло и так далее, а потом в Сьюдад-Трухильо. Меня некому заменить. И я не могу его так оставить…

— Гарриэт, я улажу все. Твоему начальству сообщат, что ты с ними дальше не летишь. Немедленно вылетай в Штаты, но не самолетом «Пан-Ам», возьми билет на какой-нибудь другой, — может, «Свиссайр». Деньги у тебя есть?

— Да, думаю, что хватит.

— И ты запомнишь все, что я тебе сказал? Гарриэт, не забудешь?

— Да, но я боюсь за Джеральда… Боже, мне так неприятно, что я именно к тебе обращаюсь по такому делу, но ты ведь знаешь, что у меня никого больше нет. И вообще я без тебя чувствую себя такой беззащитной, Майк. Я привыкла, что ты все дела за меня улаживаешь, даже на работу устраиваешь. И сейчас я не знаю, что делала бы без тебя. Ты мне поможешь?

— Ты за Мерфи не беспокойся, там о нем позаботится кое-кто.

— Знаешь, я догадываюсь, в чем дело, и если правда то, что сказал мне Джеральд, то я не знаю, чем все это кончится… Майк, он мне рассказал, кого привез тогда в самолете, как получилось с этой аварией, и сказал, что немного побаивается…

— Расскажешь при встрече. Но теперь ты сама, надеюсь, понимаешь, что тебе нельзя туда лететь? Почему ты раньше не сказала мне, что говорил Мерфи на эту тему?

Она плакала.

— Джеральд просил… чтобы я никому… не говорила… Ах, Майк, но ведь есть еще одна возможность! Он сказал, что когда почует опасность, то сбежит. Потому что там уже предполагали, что мы хотим пожениться. Оливейра даже говорил с ним об этом. Но он наверняка нас не выдал. Знаешь, у Оливейры семья в тюрьме…

— Ну, хорошо, и что же вы решили?

— Что, если я на обратном пути не застану Джеральда, то это значит, что он уехал из Сьюдад-Трухильо и вообще из Доминиканской Республики. И что он будет ждать меня в Майами-Бич. Я как раз и звонила ему, чтобы это выяснить.

— Ну, так чего ж тревожиться? Наверное, он ждет тебя в Майами.

— Боже, какая я глупая… Этот его бой, Эскудеро, так меня напугал, что я ударилась в панику. Да, Майк, возможно, он там… Потому они и не могли мне объяснить, где Джеральд.

Разумеется, это было правдоподобно. Но я не поверил в это так легко, как Гарриэт. Доминиканская Республика — это большой концлагерь, и оттуда бежать трудно, тем более тому, кто знал слишком много, кто знал столько, сколько Мерфи, главный свидетель в деле похищения де Галиндеса.

— Майк, — говорила Гарриэт, — ты думаешь, что он там ждет? Ты действительно так думаешь? Это значит, что я могу лететь дальше со своим экипажем?

— Гарриэт, будь благоразумна. Если Мерфи бежал, ты тем более не можешь там показываться. Вас видели вместе. Тебя могли бы официально арестовать. А если ему не удалось бежать, они это сделают неофициально. Ведь они же могут догадаться, что Мерфи тебе все рассказал.

— Да, Майк, ты прав, — она говорила с трудом, — Я все сделаю, как ты сказал. Но постарайся мне помочь, постарайся, Майк…

Я услышал, что она всхлипывает.

— Значит, ты летишь из Каракаса в Майами-Бич?

— Да… И ты туда приезжай, хорошо?

— Завтра туда поеду. Слышишь меня? Где вы должны были встретиться с Мерфи?

— В Форт-Лодердэйл, в гостинице «Колибри». Ты вправду приедешь? Майк, если я там буду одна и Джеральд не появится, я, наверно, покончу с собой… У Джеральда был план: в случае чего перебраться через границу в Гаити, из Порт-о-Прэнса морем добраться до Кубы, а оттуда лететь на Флориду. В Доминиканской Республике людей легко подкупить, а у него было очень много денег, еще за тот перелет из Линдена…

— Гарриэт, разговор обойдется слишком дорого, положи трубку. Пускай тебе выпишут счет за телефонные переговоры. Постараюсь, чтобы тебе вернули эти Деньги.

— Хорошо. Только помни, Майк, приезжай обязательно!

Я опять позвонил Бисли. Услышал его сонный, злой голос.

— Не злись, Фрэнк, я сейчас работаю на тебя. Устраиваю тебе этот твой предлог, совершенно бесплатно, разве что ты согласишься оплатить Гарриэт несколько телефонных разговоров из Буэнос-Айреса.

— Можно, пускай только счета привезет. Ну, так Что же?

Он слушал внимательно, задал несколько вопросов я не на все смог ответить.

— Ты отлично это устроил, безукоризненно, Майк. Тебе надо работать только для нас. Телеграмму в Буэнос-Айрес я сейчас вышлю, у меня на этот счет есть полномочия. Дай-ка мне адрес аргентинского бюро «Пан-Ам». И ложись, тебе надо выспаться перед Майами. До твоего отъезда нам обязательно нужно повидаться.

— Ладно, Фрэнк. Купи мне на дорогу конфет.

— Мятных?

— Можно мятных.

По каменному коридору тюрьмы прошел надзиратель, побрякивая связкой ключей. Остановился у одной из камер, отпер замок, отодвинул скрипучий засов и открыл обитую жестью дверь.

— Следуйте за мной, — по-испански сказал он мужчине, скорчившемуся в углу камеры, такой низкой, что заключенный не мог ни выпрямиться, ни передвигаться, разве что на коленях.

— Я хочу пить, — сказал Мерфи.

На завтрак он получил очень соленую сушеную рыбу, на обед — то же самое. Его мучила жажда. Пересохший словно пергаментный, язык с трудом двигался.

— Следуйте за мной, — повторил надзиратель.

— Куда? — спросил Мерфи.

— Советую поторопиться, — сказал надзиратель и, наклонившись, схватил узника за плечо.

Мерфи скорчился, прижался к стене.