— Я не попрошайка. Хотел заработать, но вот не получается.

«Ладно, сейчас я тебя поймаю, — подумал я. — Сейчас ты попадешься».

— Дайте мне адрес, может, я найду для вас работу, дам знать. На заправочной станции или… или в каком-нибудь гараже, — добавил я с ударением.

Он ответил, ничуть не смутившись:

— У меня нет адреса… Знаете, как это бывает: днем я стараюсь заработать хоть немного, а ночую когда у знакомых, когда в ночлежке, а то и под мостом, либо в парке на скамейке… Но я мог бы на днях позвонить вам и спросить, удалось ли вам что-нибудь найти.

«Обошел ты меня», — подумал я. И дал ему наспех придуманный номер, с бруклинским индексом. Он несколько раз повторил этот номер. Я снова сунул ему доллар, на этот раз он не отказался.

— Я это запомню, — сказал он. — Благодарю вас. Меня зовут Рони. Желаю вам мальчика, с мальчишками хлопот меньше.

Я отъехал от стоянки, не зная, что об этом думать. Одна из бесчисленных случайностей или умышленная инсценировка? Надо будет запомнить этого Рони.

Гарриэт сообщала, что звонит и никак не может меня застать, а поэтому телеграфирует, что она хочет увидеться со мной, вот адрес и название ее гостиницы. Спрашивала, есть ли у меня желание встретиться с ней, не забыл ли я ее. В конце стояло: «Целую. Гарриэт».

Я ничего не забыл, но не имел желания встретиться с мисс Клэр.

Хулио Оливейра ввел их в комнату, где ждал полковник Аббес. Лицо у полковника Аббеса было изможденное и жестокое, с хищными чертами. Он уставился на Мерфи холодными узкими глазами и некоторое время приглядывался к нему, потом сердечно протянул руку и басом прогудел:

— Приветствую вас, Мерфи. Благодарю за услугу. Вы смелый летчик, очень смелый. Хлопот не было?

— Благодарю, господин полковник. Все было в порядке.

— Прелестно. А что же привез в нашу страну храбрый летчик? Что за товар?

Мерфи удивился. Уж, наверное, этот тип отлично знал, кто лежал там, в багажнике.

— У меня был пассажир, больной пассажир.

— Хорошо путешествовал? Больной человек доволен?

— Да.

Октавио повернул к Мерфи голову.

— Господин полковник спрашивает, доволен ли пассажир этим путешествием.

— Ах, вот что! Очень доволен. Погода была хорошая, и он не страдал от толчков.

— Прекрасно. Благодарю, — сказал Аббес и взял конверт, лежащий на столе. — Тут деньги, летчик честно заработал. Не доллары, а наша монета. Песо. Один песо — один доллар, совсем одинаково. Хорошая монета. — Он говорил на ломаном английском языке.

Мерфи спрятал конверт в карман комбинезона.

— Господин полковник разрешит мне остаться здесь на несколько дней?

Аббес не понял.

— Несколько дней. Что несколько дней? — Он посмотрел на Октавио. — Что он хочет?

— Я хотел бы осмотреть Сьюдад-Трухильо, — объяснил Мерфи, — Я слыхал, что это красивый город.

Аббес усмехнулся.

— Красивый, очень красивый. Генералиссимус доктор Рафаэль Леонидас Трухильо и Молина сам планировал застройку. Ему мы обязаны этим городом.

— Я даже не знал, что генералиссимус еще и архитектор, — сказал Мерфи.

Аббес обратился к Октавио:

— Что он сказал?

— Что генералиссимус, наверное, великий архитектор, — быстро проговорил Оливейра и тут же пояснил Мерфи: — Генералиссимус Трухильо — гениальный человек и во всем знает толк. Это самый великий и самый мудрый человек во всей мировой истории. С тех пор, как пришел к власти генералиссимус, началась самая важная глава истории человечества — Эра Трухильо.

— Да, это правда, — одобрительно сказал Аббес, — Храбрый летчик прийти ко мне завтра утром в министерство. Там говорить по-дружески один час. — Он спросил Октавио по-испански: — Капитан, вы уже подготовили этого человека? Он ориентируется в ситуации? Знает, как обстоит дело с его отлетом?

Октавио предостерегающе качнул головой в сторону Мерфи.

Полковник понимающе кивнул и быстро подошел к Мерфи.

— Вы говорите по-испански? — спросил он.

— Я немного знаю испанский, — медленно сказал Мерфи.

— Немного знаете, — повторил полковник, ничуть не смущенный своей ошибкой. — Прекрасно. Где вы родились?

— Я родился… — начал Мерфи по-английски, но тут же поправился: — Не nacido en Trenton. New Jersey[3].

Жестокое лицо полковника искривила усмешка: он, видимо, был доволен. Октавио и Хулио тоже улыбнулись, как по команде. Видя это, Мерфи улыбнулся тоже.

Аббес отошел вглубь комнаты и стал у окна.

— Где вы живете? — спросил он.

Оливейра, делая вид, что приглядывается к Мерфи, еле слышно шепнул:

— Скажи, что здесь…

— Ahora… vivo an Ciudad Trujillo, — сказал Мерфи, — Сейчас я живу в Сьюдад-Трухильо.

Аббес похлопал ладонями по чрезмерно выпуклой грудной клетке и издал рычащий смех: Мерфи он напомнил гориллу из зоопарка. Октавио и Хулио дружно захохотали, бдительно выжидая момент, когда Аббес перестанет смеяться. Он вдруг оборвал смех, они тоже.

Аббес подошел к ним, проверяя на ходу, застегнута ли верхняя пуговица на его мундире, и протянул Мерфи тяжелую волосатую руку.

— Прелестно. Храбрый летчик идет в гостиницу. Завтра министерство, одиннадцать часов. Мой адъютант ждет.

— Благодарю, господин полковник, завтра в одиннадцать я буду в министерстве.

Аббес холодно глянул на него суженными в щелки глазами.

— Я знаю, что вы будете… Капитан, — обратился он к вытянувшемуся в струнку Октавио, — вы останетесь. Они могут идти, подождут внизу.

Мерфи и Оливейра вышли из комнаты. Аббес, не двигаясь с места, кивком подозвал Октавио.

— Прелестно, — сказал тихо Аббес, — Летчик доживет до завтра. Есть серьезные осложнения в деле Галиндеса: мои люди убрали одну девушку, дочку сенатора Флинна. У нее была копия этой идиотской, лживой книги. Ладно, пускай Мерфи доживет до завтра, потом посмотрим. Так будет лучше после этой истории с девушкой. Мы подобрали боя для этого летчика, он будет следить за его телефонными разговорами, корреспонденцией, вещами и так далее. Вы понимаете, что этот летчик отсюда выбраться не должен — никогда. Может, что-нибудь придумаем для него. Семья у него есть?

— Мать, господин полковник. Он приезжал к ней раз в год, так что это не имеет значения. Он ей врет, что где-то Работает, а на самом деле ходит без работы. Один тип, Освальд Тен, про него допытывался, и нашим ребятам пришлось его утихомирить. Они это хорошо сделали, чисто, без улик. Я при этом был, а потом кружным путем поехал в Лантану и там дождался Мерфи.

— Прелестно. Номер для Мерфи зарезервирован в гостинице «Космос». Рядом — комната для боя. Зайдешь в министерство и возьмешь у моего адъютанта визу, вечером дашь ее Мерфи. Ты вечером занят?

— Хотел кое-что уладить… — несмело проговорил Октавио. — Одно личное дело. Но, если господин полковник… я, конечно…

— Ладно, не надо, тебе полагается немного отдохнуть. С ним пойдет Оливейра. Пускай поведет его в хороший бордель и напоит в лежку. Надо из него вытянуть все, что удастся. От этого зависит, что мы с ним сделаем. Знаете, не стоит рисковать из-за какого-то сопляка.

— Если господин полковник разрешит…

— Можешь говорить.

— Господин полковник, он не сопляк. Если мы дадим ему какую-то работу — конечно, не у нас — так он на коленях благодарить будет. В Штатах он работы не имел, обозлился порядком. Это хороший материал.

— Сегодня надо ему в нутро заглянуть. Внизу ждет машина, черный «плимут». Пускай Мерфи поедет с боем в гостиницу, а ты договорись насчет вечера с Оливейрой. Ему как будто можно доверять?

— Оливейра любит поговорить, господин полковник. Но его никто не купит.

— Это-то и главное, чтобы его никто не купил. Пускай он хорошенько поработает, и мы выпустим на волю его отца и сестру. Можешь так ему и сказать. Пока мы его испытываем и изучаем.

— Разрешите мне кое-что сказать.

— Говори.

— Оливейра считает, что отец и сестра ни в чем не виноваты.