В другой истории дьявол в высшей степени заботливо воспитывает похищеного им ребенка и путешествует с ним по свету. Но в пятнадцать лет юноши св. Иаков отнимает его у дьявола и возвращает родителям.

Поверья эти широко разработаны в русской народной демонологии. По одним — «младенцы, проклятые родителями, или умершие некрещенными, захватываются демонами и обращаются в кикимор. В их сообщество поступает также игоша — мертворожденный ребенок, недоносок, выкидыш, уродец без рук и без ног, который поселяется в избе и тревожит домохозяев своими проказами. Точно также достается нечистым приспанный (задавленный во сне) младенец; «чтобы освободить его, мать должна простоять три ночи в церкви — в кругу, очерченном рукой священника, и тогда в третью ночь, как только пропоют петухи, черти отдадут ей мертвого ребенка».

Некоторые из народных рассказов о несчастных, павших во власть демонов через родительское проклятие, замечательно красивы и трогательны. Для характеристики их возьму одну из знаменитой книги А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», в которой их много:

«Жил старик со старухой, и был у них сын, которого мать прокляла еще во чреве. Сын вырос большой и женился; вскоре после этого он пропал без вести. Искали его, молебствовали об нем, а пропащий не находился. Недалеко в дремучем лесу стояла сторожка, зашел туда ночевать старичок — нищий и улегся на печке. Спустя немного слышится ему, что приехал к тому месту незнакомый человек, слез с коня, вошел в сторожку и всю ночь молился да приговаривал: «бог суди мою матушку — за что прокляла меня во чреве!» Утром пришел нищий в деревню и прямо попал к старику со старухой на двор. «Что, дедушка! — спрашивает его старуха, — ты человек мирской, завсегда ходишь по миру, не слыхал ли чего про нашего пропащего сынка? Ищем его, молимся о нем, а все не объявляется». Нищий рассказал, — что ему в ночи почудилось: «He ваш ли это сынок?» К вечеру собрался старик, отправился в лес и спрятался в сторожке за печкой. Вот приехал ночью молодец, молится богу да причитывает: «бог суди мою матушку — за что прокляла меня во чреве!» Старик узнал сына, выскочил из–за печки и говорит: «Ах, сынок! насилу тебя отыскал; уж теперь от тебя не отстану!» — Иди за мной! — отвечает сын, вышел из сторожки, сел на коня и поехал; а отец вслед за ним идет. Приехал молодец к проруби и прямо туда с конем — так и пропал. Старик постоял — постоял возле проруби, вернулся домой и сказывает жене: «Сына–то сыскал, да выручить трудно; ведь он в воде живет». На другую ночь пошла в лес старуха, и тоже ничего доброго не сделала; а на третью ночь отправилась молодая жена выручать своего мужа, взошла в сторожку и спряталась за печкой. Приезжает молодец, молятся и причитывает: «бог суди мою матушку — за что прокляла меня во чреве!» Молодуха выскочила: «Друг мой сердечный, закон неразлучной! теперь я от тебя не отстану!» — Иди за мной! — отвечал муж и привел ее к проруби. «Ты в воду, и я за тобой!» — говорит жена. — Коли так, сними с себя крест. Она сняла крест, бух в прорубь — и очутилась в больших палатах. Сидит там Сатана на стуле; увидал молодуху и спрашивает ее мужа: «Кого привел!» — Это мой закон! — «Ну, коли это твой закон, так ступай с ним вон отсюдова! закона разлучать нельзя». Выручила жена мужа и вывела его от чертей на вольный свет!

Множество легенд и сказок варьируют общеизвестный мотив — царь, купец, богатый мужик запродают или обещают за услугу черту то, чего дома не знают. Обещая, рассчитывают отделаться какими–нибудь пустяками, ибо какой же хозяин всего важного в своем доме не знает? Но оказывается, что это — ребенок, которым беременна жена обещателя, о чем она еще не успела сообщить мужу. Обещанному таким образом ребенку впоследствии приходится тяжкими трудами добывать себе свободу от безвинно закабалившей его злой власти. Славянские сказания этого рода имеют, по большей части, бодрый тон и счастливый конец. Германские мрачны и трагичны, образцом чего служит не раз упомянутая баллада Гейне о Германе Веселом Герое (Herrmann der Frohliche Held).

Когда черт не в состоянии похитить или выманить ребенка у родителей, он не прочь купить. Это особенно часто в немецких легендах. В знаменитом «Громобое» Жуковского, заимствованном из немецких образцов, герой покупает у Асмодея отсрочку адской казни ценой душ двенадцати своих дочерей, по году за каждую. И, хотя сделка очевидно незаконна, и дочери Громобоя могли бы отказаться от платежа по своим кровавым векселям уже в силу своего несовершеннолетия, однако, контракт оказывается достаточно сильным, чтобы превратить их в «двенадцать спящих дев, правда, избавленных от ада, но не впущенных в рай.

Продать или передать черту можно не только своего ребенка, но и, например, жену, как сделал один рыцарь, о котором упоминает Артуро Граф. Больше того: при достаточно благоприятных условиях можно отправить к черту человека совершенно постороннего, лишь бы дар был сделан не только на словах, но от чистого сердца. Артуро Граф сообщает на этот счет такую улыбчивую притчу, которою я однажды воспользовался для сатирического рассказа.

Был сборщик податей, человек безжалостный, прижимистый, жадный. Шел он однажды деревней и пристал к нему в товарищи черт. Идут. Вдруг видят: гонит мужик свинью, а она артачится, так что привела его в отчаяние, и ругает он ее:

— Черт бы тебя побрал!

Сборщик и говорит дьяволу:

— Не слышишь? Он тебе отдает свинью, — поди, возьми ее.

— Нет, — отвечает дьявол, — это не от чистого сердца.

Идут еще. Мать не может унять разревевшегося младенца и ругается:

— Черт бы тебя взял!

— Почему же ты не берешь его? — опять удивляется сборщик.

И опять возражает дьявол:

— Не от чистого сердца дает. Это только так, присловье.

Наконец подходят они к крестьянам, с которых сборщик собирается выколачивать недоимки. Как завидели они своего мучителя, так и закричали хором:

— Черт бы тебя побрал! Вечно бы тебе быть в когтях у черта!

— Вот это дело! — сказал черт, — эти дают от чистого сердца. А потому – пойдем–ка, любезный!

Ухватил сборщика за шиворот — и был таков!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ад

Что такое ад? Где он? Какой?

Вселенная есть здание в два этажа с подвалом.

Верхний этаж — рай, дворец божий, жилище ангелов и святых, полное светов неописуемых и гармоний звуков неизрекаемых, украшенное цветами нетленными, благоуханное ароматами неистощимыми, — царство непорочной святости и непреходящей радости.

Нижний этаж — наш земной мир, населенный человечеством, падшим и страждущим, греховный в жажде искупления, скорбящий, в мечтах о блаженстве, хрупкое царство превратности, опасного коловращения судеб, в

постоянно обновляемой смене и смещении добра и зла.

Подвал — ад: мрачная пропасть, где Сатана со своими ангелами и бесчисленным населением погибших грешников, уплачивает божественной справедливости долг, никогда непогасимый, — царство неисправимого греха, неискупимой преступности, безмерного отчаяния и вечных мук. В католическом представлении этот подвал мира снабжен надстройкой, в которой грех может быть исправлен и искуплен, и страдания облегчаются надеждой: это — чистилище.

Среднее царство представляет собой огромный рассадник душ, которые беспрерывно уходят из него двумя течениями: одно поднимается к небу, другое опускается в ад. Сатана и его несчетное воинство только одной целью и живут, направляя на нее все свое искусство и злобу: как бы увлечь вниз возможно большее число душ, чтобы заселить ад в ущерб раю. И как известно, работают не без успеха.

Где же, собственно, находится ад?

Блаженный Августин в знаменитом трактате своем «O граде божием» предостерегает против этого вопроса, говоря, что ни один человек не в состоянии узнать местоположение ада, если сам бог не открыл ему этой тайны. Но средние века, пытливые насчет мистической географии, не послушались блаженного Августина, и вот — целым, градом пестрых мнений — ад помещается то в воздушных сферах, то на солнце, в Иосафатовой долине, под полюсами, у антиподов, внутри вулканов, в центре земли, на крайнем востоке, на далеких островах, затерянных среди неведомых океанов, иные же отделываются от адской топографии неопределенным, но решительным указанием: «вне мира». Григорий Великий повествует о некотором отшельнике с острова Липари, зревшим однажды, как папы Иоанн и Симон ввергли в кратер тамошнего вулкана душу Теодориха Великого. Альберих от Трех Источников, французский монах, летописец XIII века, хронику которого впоследствии огласил Лейбниц в своих «Accessiones Historicae», полагал, что души сжигаются в Этне. Истории в том же роде рассказывают Аймоин Флеримский (X век) и Цезарий из Гейстербаха (ХП–ХШ вв.), автор «Диалога о чудесах». Св. Брандан (484–578), с именем которого связана легенда об одном из древнейших, конечно, таинственнейших дальних плаваний в Атлантическом океане, видел где–то остров, изрыгающий пламя, в котором демоны в образе кузнецов, ковали молотками распростертые на наковальнях раскаленные души. «Гион Бордосский», французская поэма XIII века, помещает ад на острове, называемый Moysant, а другая поэма, «Olinel», растягивает его «под Татарией». На дальнем баснословном востоке находит пекло герой рыцарской повести, Угоне Альвернийский.