Удачливый мальчишка подтянул рыбу к берегу. Здоровенный судак был пойман за брюхо.

— За брюхо?!

— А ты что же, не видишь — «багрим»…

Только теперь замечаю: ребятишки не сажают на крюк ни хлеба, ни червяков, не было и блесны. Рыболовы бросали голый крючок и тянули, цепляя рыбу за что попало.

— Купишь? — мальчишка поднял судака с разорванным брюхом.

Я отказался.

— А чего же сидишь тут?..

Вся компания, недружелюбно повернув головы, продолжала «багрить». Мальчишка спрятал рыбу в камнях и снова стал у воды.

С наступлением темноты рыболовы пошептались, разделились на две группы и нырнули под проволоку у таблички «Запретная зона». Человек в форме ускорил шаги. Но мальчишкам, видно, точно было известно, на сколько шагов можно его подпустить. Подхватив удочки, они, ловко прыгая по камням, побежали из-под самого носа у часового. А в это время другая группа «багрила» у самой плотины. Охранник — туда.

И сразу же первая группа опять нырнула в запретную зону…

Два часа наблюдал я это, похожее на игру, состязание часового с двумя стайками маленьких браконьеров, потом сам перелез через проволоку. Охранник, поглядев документы, сразу стал жаловаться.

— Сами видели… Может, через газету, а?.. Тут ведь такое бывает. Бывает, после дежурства пустые гильзы сдаешь…

Если в солнечный день стать на кромку плотины и глянуть в прозрачную воду, увидишь черные рыбьи спины. На вековом рыбьем пути вверх по течению Волги стала бетонная загородка. Еще во время стройки электростанции я видел, как огромная, пудов на двадцать, белуга билась о бетонную стену в поисках выхода. Люди стояли на плотине, не зная, как помочь рыбе.

На второй день белуга, устав бороться с преградой, повернулась вверх брюхом, из-под жабер в светлую воду струилась белужья кровь. Лещ, жерех, осетр, судак, окунь, и чем ближе к плотине, тем плотнее косяки. Протяни крюк в воде — обязательно с рыбой поднимешь. Велик соблазн вычерпать рыбу возле плотин — легко и просто.

Но хозяйская мудрость давно уже научила человека оберегать зверя и рыбу, если они попадают в беду. Место у плотины объявлено заповедником. Тут строжайше запрещено кому бы то ни было покушаться на рыбу. Но слишком уж привлекательно место для браконьера. Все помнят баталию у плотины, облетевшую все газеты.

Обнаглевшие браконьеры, не прячась, перешли в наступление на рыбоохрану. Был строгий суд. Но и после него не убавилось охотников поживиться легкой добычей.

Мы стоим с охранником в центре запретной зоны. Слева, у самой плотины, ребятишки, косясь в нашу сторону, лихорадочно мечут в воду «багры». Справа — другая стайка. Не выдержав, мы с охранником быстро направляемся вправо и влево. Поняв, что рыбалки больше не будет, мальчишки, скверно ругаясь, скрываются в темноте. А через минуту с обрыва на кромку берега, где мы стоим, сыплется град тяжелых камней.

Я приседаю от удара в ногу. Охранник вскрикивает и падает от удара в плечо. Разгорячившись, он выхватывает пистолет и палит вверх: пах! пах! пах! С плотины на выручку бегут люди.

Выясняется: дело, в общем, обычное. И так уже не одно лето, не одну осень. Пойманную рыбу мальчишки тут же сбывают. Тут же рядом, в киоске, мальчишки покупают папиросы и водку, тут же на берегу, в скалах, и выпивают, тут же в скалах, бывает, остаются и ночевать.

Я пообещал охранникам вмешаться и утром пошел в райком комсомола. Райком почти рядом с плотиной. Там совсем не удивились рассказу.

— О, что вы, тут еще и не такое бывает!

— Ну, а вы как же?

Райком «пытался бороться». Несколько раз на берег ходили рейды дружинников. Дело доходило до схваток. И в этих схватках с браконьерами райком и дружинники сложили оружие. «Не будешь же каждый день делать облаву».

Действительно, ловить всех на берегу дело нелегкое, да и что сделаешь с пойманными?

Но, может быть, надо пойти путем более долгим, но более верным? Все ли родители в Жигулевске знают, где ходит их сын до двенадцати ночи? (Ведь случай с выстрелами, о котором я рассказал, был за двадцать минут до полуночи.) Все ли матери знают, что это их сыновья заставляют охранников стрелять в звезды? Это их сыновья уже привыкли к этим «выстрелам попугать». Родители, комсомол, горсовет, школа. Неужели недостаточно этой силы, чтобы излечить язву, развившуюся у плотины, чтобы прекратить ночные выстрелы сторожей? Дело ведь не только в пойманных варварским способом судаках и лещах. Дело не только в принципиальном соблюдении одного из наших законов, что уже само по себе очень важно. В данном случае речь идет о человеческих душах. На глазах формируются хищники и стяжатели. Сегодня тринадцатилетний мальчишка украл из «ничейной реки» судака и выгодно сбыл его. Завтра он будет искать новые способы легко и быстро добыть деньги. Он обманет и украдет. Так оно и случилось.

Только что, когда писалась эта статья, из Жигулевска пришло сообщение: на берегу у плотины мальчишки обокрали палатку туристов, несколькими днями позже обокрали торговый ларек у реки. Ничего неожиданного! Именно так и должно было случиться. Неужели и теперь в Жигулевске останутся равнодушными к судьбе маленьких рыбаков у плотины?

И еще несколько слов. Подозреваю, что родители ребятишек в Жигулевске хорошо знали, как и при каких обстоятельствах добываются судаки с рваным брюхом. Может быть, даже и возмущались: «Стреляют. А что рыба, чья она?!» Это, к несчастью, очень распространенное рассуждение. «Это — мое, это — соседа.

Это — не тронь. А это — общее или совсем «ничье». Это можно». Это «можно» частенько распространяется на колхозное поле, на колхозный ток и особенно «ничейна» у нас природа. Убить зверя, рыбу поймать не вовремя, срубить дерево в роще — это не стало еще у нас предметом строгого осуждения. Даже порой считается удалью хитро провести лесника или егеря. Идет это от старых времен, когда лес и охота принадлежали помещику. Но теперь-то все наше! Чувство бережливости К НАШЕМУ надо воспитывать с детских лет. Именно тут формируется лицо гражданина страны. Человек, смолоду честный в отношении к общественному достоянию, вырастает человеком честным во всем.

Недавно в редакции у нас побывал мальчишка из Костромы — Коля Шешин. Он ровесник мальчишкам из Жигулевска. Он не видел больших электростанций, до приезда в Москву он не видел даже и паровоза. Но мы, взрослые люди в редакции, много ездившие, много видавшие, с восхищением слушали маленького гражданина, поднявшего руку на браконьеров. В его краю их тоже немало. Бьют рыбу из ружей, ловят запрещенными снастями. Борьба Коли Шешина и его друзей с браконьерами была нелегкой.

В числе противников был и Колин отец. И все-таки победили мальчишки. И было великой радостью слушать рассказ подростка, что борьба эта не только дань мальчишеской романтики, но трезвое соображение хозяина на земле. И это в пятнадцать лет!

Хорошую закалку получил костромской парень в начале жизни. Можно поздравить всех, кто помогал ему вырастать. В Жигулевске же с этим поздравить некого.

_{25 сентября 1963 г.}

Музыка древнего топора

— Едут, едут. Архитекторы едут, плотники едут, художники едут, разные другие граждане едут. Тыщ сорок за лето. Художник Рерих бывал. Пришвин, писатель. Из других государств приезжают. Нашего края люди плоты гонят или рыбу везут — в Кижах обязательно остановка. Тыщ сорок за лето. Вы-то откуда?

— Я из Москвы, из редакции.

— Да-a, с Дальнего Востока бывают. Нынешним летом трое из Африки были. С лица темные. Тоже, видать, красоту понимают. Подняли головы. Лопочут по-своему, нравится, стало быть…

Нечего сказать, старики свое дело хорошо знали.

Эту песню сложили. Восьмой десяток живу, пора для последнего дома доски стругать, а не успел наглядеться. Топором, одним топором без гвоздя и железа сработано. Старики знали, как ставить…

Стариками плотник Михаил Кузьмич Мышев зовет плотников, живших на острове лет триста назад.