Снова почтовая карета. На пути встречаются пушки горной артиллерии, воинские части, погонщики ослов с разнообразным грузом, пешеходы, альпийские стрелки, пастухи. Наконец родной город Гренобль, где, сваливаясь как снег на голову, появляется блудный сын.

Дома не ждали. Нет ни завтрака, ни обеда. Холодная куропатка и стакан кислого вина, холодные речи отца и кислые улыбки тетки[16].

Молодой, с военной выправкой сумасброд, авантюрист из армии Бонапарта, Бейль решает идти в атаку на все домашние привычки Гренобля. Безудержный, богохульный, революционный, полусолдатский язык, резкие манеры, громкий солдатский голос, оглушительно гремящие шпоры — все это на родных производило впечатление бомбы, влетевшей в открытое окно.

Стареющий Шерубен Бейль подозрительно смотрит через плечо вслед нелепому человеку, шагающему по комнате. Все, начиная с отца и кончая домашними слугами, с полным осуждением относятся к вернувшемуся Анри.

Только один человек более или менее понимал его: сестра Полина. Но с ней нужно говорить потихоньку: чтоб не ухудшить свое и без того невыносимое положение в доме, она не солидаризировалась с братом открыто.

Он писал ей из Италии письма, полные удивительной прелести. В письме на итальянском языке он называет ее «Сага Sorella». Каждое письмо заканчивается просьбой разорвать его и сжечь. Некоторые уже предваряют последующую привычку к ложным именам; одно подписано: «G. Chirrère»[17].

Трехмесячное пребывание в Гренобле было бы совершенно немыслимо, если бы не это скромное и тихое участие сестры-друга.

Ни переписка, ни дневники до сих пор не позволяют разгадать противоречия, в силу которого Бейль так серьезно и вдумчиво относился к сестре Полине и всегда так презрительно говорил о сестре Зинаиде. Правда, в период ожесточенной гражданской войны многие французские семьи не представляли единства в смысле политическом.

Эти свойства тогдашних семейств очень хорошо характеризует сам Бейль в последней своей вещи «Сестра Сколастика» — «Suora Scolastica»: «Каждый раз, когда произносятся имена вождей за обедом, отец бледнеет, а сестры и братья переглядываются друг с другом глазами ненависти, боясь выдать политический заговор».

Зинаида была роялисткой, ярой сторонницей династии Бурбонов. Полина Бейль считала, что дело старой династии погибло.

Между сестрами была разница и во внешности. В отличие от брата Полина была среднего роста, с ясными синими глазами, с каштановыми, почти черными волосами. Она дышала бесконечным здоровьем, покоем; улыбка не сходила с ее губ. И она обладала уменьем приводить в порядок сознание и речи собеседников, которые зачастую вторгались незваными в дом старого Шерубена Бейля. И ей старший брат, конечно, должен был казаться не то рыцарем-крестоносцем, не то Ричардом Львиное Сердце.

Гренобль быстро надоел Бейлю. Он узнает, что генерал Мишо, его бывший начальник, живет в Фонтенебло под Парижем. Генерал зовет его на охоту. Но как поехать в Париж, не имея ни гроша за душой? Разбогатевший Шерубен Бейль[18] не желает делиться деньгами. Наступает взрыв взаимной ненависти и недоверия, который резко разграничивает два периода в жизни Бейля. После длинного, тяжелого разговора Бейлю удается вымолить у отца ежемесячное пособие в сто пятьдесят франков.

Пять франков в день — это немного «для юноши с такими взглядами на жизнь». Однако молодой Бейль 15 апреля 1803 года снова подъезжает к Парижу и поселяется на улице Анживилье в маленькой комнате шестого этажа[19].

Войны победоносно завершены. Первый консул в расцвете славы, во всемогуществе власти. Он приступает к внутренним преобразованиям, чтобы завершить дело «успокоения» Франции, чтобы дать возможность буржуазии реализовать плоды военных побед. Началась разработка Гражданского кодекса, который полностью, в виде тридцати шести указов, был опубликован в 1807 году. Была решительно перестроена финансовая система Франции, был составлен полный новый кадастр, то есть список граждан и личных средств каждого из них, как движимых, так и недвижимых, в деньгах и землях. Сбор прямых и косвенных налогов в отличие от старого режима, допускавшего откупы, был поручен правительственным агентам прямых податей.

Правительство обратилось к крупным капиталистам, во главе которых стоял богатейший из финансистов — Перрего. Они создали обширное общество для основания Французского банка в Париже с основным капиталом в тридцать миллионов франков. Главный совет, пятнадцать управляющих и Высший комитет из трех лиц — все богатейшие финансисты возглавили банк. Он должен был учитывать векселя, давать ссуды под товары, выпускать кредитные билеты, имеющие обращение наравне с золотой монетой. Эти операции учета векселей и торговли металлами призваны были содействовать расцвету коммерции и промышленности.

Бонапарт пошел на мировую с римским папой, который был выпущен из своего почетного заключения во Франции и водворился в Риме. В июле 1801 года Наполеон заключил с ним конкордат, восстановивший католицизм как государственную религию, причем духовенство было взято государством на жалованье. Наутро после въезда в Париж кардинала, посланника папы, колокола Нотр-Дам возвестили парижанам, что якобинский генерал, сын корсиканского нотариуса, «примирился с богом и перешел на «ты» с его наместником. Вместо республиканских «Почетных сабель и ружей» 19 мая 1802 года Наполеон учреждает крест Почетного легиона. Легион состоял из пятнадцати когорт, каждая из семи великих офицеров, двух командиров, тридцати офицеров и трехсот пятидесяти легионеров.

Конкордат (соглашение с римским папой) и учреждение Почетного легиона впервые раскрыли глаза старым республиканцам, спутникам бонапартовских походов. Они разгадали монархические замыслы Бонапарта и бурно протестовали против колокольного звона в парижских церквах.

В колониях вспыхнули восстания. Негры, «по недоразумению считавшие себя людьми» и свободными гражданами Французской республики, поздно убедились в своей ошибке. Бонапарт, женившийся на хорошенькой креолке, вдове генерала Богарне, Жозефине Ташер де ля Пажери, был глубоко возмущен тем, что негры овладели плантациями его супруги на Мартинике. Он приказал тайно ввести рабство и восстановить торговлю неграми. Экспедиционный корпус генерала Леклерка погиб на отдаленных Антильских островах в борьбе с войсками замечательного негра-философа, черного консула Туссен Лувертюра[20]. Негры сожгли свою столицу, ушли в горы. Остров Гаити сделался страной страшных имен. Ни один французский корабль не мог приставать больше к берегу.

Таковы были Франция и Париж, когда девятнадцатилетний Анри со своими 150 франками ежемесячной отцовской субсидии вторично появился в столице.

Сотни километров отделяли его от Италии и от Гренобля и десятки тысяч километров от действительной жизни Парижа. Так говорит его биограф Ромен Коломб, чтобы показать новое направление мысли и воли, которое характеризует Бейля в это время. За пять франков в сутки надо снимать квартиру, есть и пить. Ходить можно только пешком. Фиакр — непозволительная роскошь. Хорошо и это. Самый главный расход — покупка книг — сделался почти непозволительным. Библиотека расположена неподалеку. Путем сложных вычислений, урезок и экономии удается все же выкроить из ста пятидесяти франков вознаграждение ирландскому пастору Иеки, с которым ежедневно упорно и настойчиво Бейль изучает английский язык. Мало того, элегантный преподаватель фехтования Фабьен дает ему уроки, Фабьен сам выходец из Дофине[21]. Его Sal d’escrime — фехтовальный зал — гренобльское землячество. Мрачный дофинец Ренувье каждый раз, делая парад, выбивает шпагу или флорэ из рук неловкого Бейля и делает ему замечание.