— Я собираюсь купить горячего киселя. А вы что предпочитаете?

Почему бы не угостить старушку?

— Спасибо, деточка! — показав жёлтые прокуренные зубы, хихикнула она. — Раз уж ты сама спросила… Кружечку грога, а?

Я кивнула, принесла желаемое и устроилась на скамейке рядом. Надо же будет потом вернуть обратно кружки. Женщина отложила трубку и, блаженно улыбаясь, пригубила напиток. Одновременно с неприкрытым любопытством она поглядывала на меня. Если сейчас начнёт расспрашивать, по чьей 'милости' я такая получилась — уйду немедля! Хватит уже на сегодня таких вопросов…

— Дай‑ка руку.

— Что?

— Руку, любую. Спрашивать ничего не буду, не волнуйся. Сама всё узнаю.

— Вы — видуница?!

Она молча кивнула — без малейшего превосходства. А ведь этот дар у гоблинов встречается ещё более редко, чем у нас — магический. Видуны и видуницы всегда живут обособленно, сами по себе, никому не служат и используют свой дар только тогда, когда посчитают нужным. Говорят, даже сам король им не указ. Видунице открыто самое сокровенное — будущее. И сейчас она сама предлагает мне приоткрыть тайную завесу, заглянуть за неё… Редчайшая возможность. Какой странный день — всё утро мы говорили о прошлом, и вот теперь… Я помедлила, а потом решительно сняла перчатку и протянула ей руку.

Гоблинша осторожно обхватила запястье, слегка погладила, потом её сухие шершавые пальцы переместились на ладонь. Монотонное неразборчивое бормотание — и вдруг глаза её изумлённо расширились. Вот она резко подняла голову, перехватила мой недоумённый взгляд, невольно качнула головой… Сжала мою руку с неожиданной для такого тщедушного существа силой, даже больно стало. Прикрыла глаза и снова забормотала, чуть покачиваясь — и внезапно ахнула в голос.

— Что??

Видуница смотрит на меня странно. Очень странно… Губа прикушена, будто в сомнении, тёмные заострённые ногти машинально скребут по неровной доске скамейки…

— Что вы увидели?

— Нет — нет, не спрашивай…

— Почему? — изумилась я. Хорошенькое дело — теперь кто‑то знает о моём будущем больше, чем я сама!

— Потому что! Разволновалась я из‑за тебя, в горле совсем пересохло…

— Воды вам купить? — хмуро спросила я. Странно, что не вторую порцию грога. — Сейчас, погодите минутку.

…В результате воду я выпила сама. Её покупка заняла даже меньше минуты, но когда я оглянулась, скамейка уже была пуста. Исчезла и женщина, и её трубка. Лишь слабо различимый запах дешёвого табака говорил о том, что она мне не приснилась.

Что же такое она увидела?

Дорогу до Университета я нашла без труда — прекрасным ориентиром послужила высоченная башня с часами. Я читала, что её построили по проекту архитектора — гнома, который дал ей пафосное название 'Победа науки над дремучестью'. Самое смешное, что среди студентов сразу же прижилось более короткое имя — и вовсе не башня Победы, а Дремучая башня. Как бы то ни было, само здание мне очень даже нравилось, главным образом потому, что в наше время в нём находилась университетская библиотека.

Проходя мимо, я невольно обратила внимание на разряженную барышню, которая притоптывала на месте от холода и то и дело задирала голову — посмотреть на часы. И что это за кавалер, который позволяет себе опаздывать на свидание?

Я уже подходила к общежитию, когда из дверей неторопливо вышел Хард. Расфранчённый и даже надушенный (не чихнуть бы!)

— Добрый день! — улыбнулась я. — Это не твоя там бедная девушка мёрзнет?

— Если и так, тебе какое дело? — холодно осведомился он.

Улыбаться тут же расхотелось. Я пожала плечами и шагнула к дверям, когда услышала за спиной презрительное:

— Ненавижу лицемерок. Учиться она сюда приехала… А сама на полдня к старому любовнику умчалась. Булок своих притащила… он об них зубы‑то не сломал? Нет уж, лучше глупые овцы, чем такие двуличные…

Я медленно развернулась, и последнее слово, слава Свету, так и не прозвучало. Значит, вот какие слухи уже ходят про меня и мэтра Олава… Что ж, этого следовало ожидать, и реакция Харда меня в общем‑то не удивила. Просто сердце на миг царапнуло в груди… От такой ерунды ещё никто не умер.

Наверное, здешние нравы просто не допускают иной версии таких странных отношений. А, значит, можно и не пытаться кому‑то что‑то доказать — всё равно не поверят. Тогда нет смысла тратить на это своё время.

— Думайте, как вам будет угодно, господин К'Рах. Мне жаль, что ваш круг общения так повлиял на ваши умственные способности. Приятного вечера.

Лёгкий реверанс. Не поднимая глаз, снова поворачиваюсь к двери…

— Сина!

Стою.

— Так это правда или нет?

— Какая вам разница?

— А такая, поэтому и спрашиваю.

Разворачиваюсь и сразу натыкаюсь на пронзительный взгляд тролля. Губы сжаты в одну линию, изящный букет из белых розочек того и гляди с хрустом сломается в его огромной ручище.

— Думаю, нам больше не о чем с вами говорить, господин К'Рах, — резиново улыбаюсь я. Хочется выдернуть у него эти несчастные цветы и от души нахлестать по надменной аристократической физиономии. Почему ему просто не оставить меня в покое?!

— Сина…

— Не стоит называть по имени всяких лицемерок.

— Да подожди ты!

Хард отшвырнул цветы и схватил меня за плечо, снова разворачивая к себе, и я — наконец‑то! — получила прекрасную возможность оставить на его щеке отпечаток своей тяжёлой ладони.

— Иди и продолжай слушать грязные сплетни! Баран!

Не сдержалась…

Пока он ловил свою челюсть, я вихрем влетела в вестибюль. Спешно поднялась на свой этаж, уже в комнате швырнула сумку с покупками на кровать и первым делом пошла проверять оконный крючок. Закрыт. Чуть отодвинула занавеску и проводила глазами быстро удаляющуюся фигуру тролля. Похоже, он в ярости. Кто бы сомневался…

— Сина, можно к тебе?

— Конечно, заходи!

К приходу Ханны моё душевное равновесие уже полностью восстановилось. Всего‑то нужно: методично разобрать покупки, вытереть везде пыль и заварить себе чаю с мятой — и плакать расхотелось окончательно и бесповоротно.

— Эй, надеюсь, ты не собираешься готовить ужин? Забыла, мы идём в 'Свинку'!

— Куда — куда?!

— Ну, в кабачок 'Боевой хряк', мы же договаривались, помнишь? Я ещё Полли позвала. Не вздумай отвертеться!

— И не собираюсь, — улыбнулась я. — Сидеть в четырёх стенах мне сейчас точно не хочется.

— Почему? У тебя вся комната мятой пропахла… Что‑то случилось, а?

— Нет, просто назвала твоего брата бараном, — ляпнула я. Прикусила язык — поздно! Глаза Ханны увеличились в размерах по крайней мере вдвое.

— Вы поссорились?! Он первый начал?! Ну, я ему задам, этому… А… почему баран‑то?

— Потому что слушает своих овец, — вздохнула я. — Извини, не хочу это обсуждать…

Конечно же, Ханна не отставала от меня до тех пор, пока не вытрясла все подробности недавнего эпизода. Я опасалась, что Хард может запретить сестре со мной общаться (чтобы 'не заразила' своей распущенностью), но Ханна расфыркалась и заявила — пусть только попробует! Получит по морде ещё и от неё!

— Сам‑то, думаешь, с подругами только цветочки нюхает при луне? Так его за это никто не упрекает, наоборот… Да даже если бы у тебя с мэтром и вправду что‑то было, какое ему дело вообще?! Вот мужики, сплетники ещё похуже нас!

Подруга так разошлась, что вторую порцию чая мы выпили вместе. Сказать по правде, я сомневалась, что женская солидарность окажется сильнее сестринской любви, поэтому была очень благодарна ей за поддержку. Под конец Ханна не выдержала и аккуратно поинтересовалась, что же на самом деле так надолго задержало меня в гостях у мага? Я попросила оставить это между нами и показала принесённый с собой список.

Ханна заново преисполнилась энтузиазма. Да, надо обязательно выяснить правду о моих предках! Вдруг кто‑то из них ещё жив?! И окажется не так страшен, как я боюсь? Зато, быть может, богат! Будет справедливо, если родня компенсирует мне бедное детство и страдания юности соответствующей долей в наследстве!