В комнату архива вошел заместитель начальника оперотдела Альтеро. В руках у него было несколько папок, которые он собирался поставить на место. С Каттани он старался держаться любезно, желая понравиться новому шефу. Чтобы сломать лед, он извлек из кармана пачку сигарет и предложил закурить. Но был несколько ошарашен, услышав в ответ:

— Нет, спасибо, я только что курил.

Сделав вид, что не обратил на это внимания, Альтеро спросил, нашел ли комиссар то, что искал, и не нужна ли его помощь.

— Да, — ответил холодно и несколько загадочно Каттани, — я кое-что нашел.

Постучав пальцами по папкам, он сказал, что обнаружил в них одно имя, которое, как ему подсказывает чутье, заслуживает внимания:

— Сан-те Чи-рин-на.

Он произнес его по слогам и незаметно взглянул на Альтеро, чтобы увидеть его реакцию. Но Альтеро никак не реагировал и только спросил, чем же этот человек мог заинтересовать комиссара. Каттани спокойно ответил: насторожило то, что оба расследования по делу Чиринна вел лично Маринео, а также решительно отрицательная характеристика, данная ему начальником оперотдела.

На губах Альтеро появилась двусмысленная улыбка. Что она означала: что у Каттани тонкое чутье или же что он наивный простак? Судя по последующим словам, второе предположение было вернее.

— Оба эти расследования, дорогой Каттани, начались из-за женщин. Дело шло о клеветнических слухах, которые распространяли обманутые мужья, желавшие любым способом отомстить тому, кто наставил им рога. Ибо Чиринна всего лишь известный бабник.

Каттани явно не понравился этот тон.

— Предоставьте мне разобраться в этом самому, — резко прервал он своего заместителя.

— Разумеется, ради бога, я только хочу вам сказать, что с Чиринна вы напрасно теряете время.

Что за тип этот Альтеро? Коллега, которому можно доверять, или человек, с которым следует всегда быть настороже? Каттани на собственном опыте начал постигать: несмотря на яркое солнце, сицилийские туманы рассеять куда труднее, чем знаменитые миланские. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. И в душе дал себе обещание делать каждый шаг осмотрительно, никому не доверяя.

Он весь взмок от пота. Жара была невыносимая.

— Останови у этого киоска, выпьем пива, — сказал он сидевшему за рулем Де Марии. Обтерев пальцем горлышко, он поднес к губам бутылку и почувствовал, как внутри по телу разливается прохладная, освежающая волна.

— Спасает от смерти! — выдохнул он с облегчением. Он стоял на главной улице, дома на которой - древние и несколько претенциозные — показались ему обветшалыми. Особенно по сравнению с некоторыми новыми, выставлявшими напоказ свою роскошь, магазинами с огромными витринами.

Мимо ковыляли сгорбленные, ссохшиеся старички, словно прожитые годы их иссушили и сделали ниже ростом. Молодые парни щеголяли прическами под панков и одеждой, подражающей столичным модам. Обезьянничанье, которое часто принимает в провинции вульгарные и даже чуть трогательные формы.

Каттани поправил темные очки.

— Что ты можешь рассказать мне о Санте Чиринна? — спросил он Де Марию.

Полицейский оторвался от почти уже пустой пивной бутылки.

— Порядочная сволочь, — ответил он.

— Им занимался Маринео...

— Да, но сел в лужу. И Чиринна этим хвастался. В последнее время он дошел до того, что в глаза насмехался над доктором Маринео. Комиссар, говорил он, под меня вы не подкопаетесь. Я чист как стеклышко. Но вот любопытная вещь: казалось бы, этот Чиринна должен был ненавидеть Маринео, а вчера я видел его на похоронах комиссара.

— Да, конечно, — задумчиво произнес Каттани, - будто он хотел всем показать, что уважал покойного и скорбит о нем. Хитер мерзавец. Интересно, в каких он отношениях с высшими кругами города.

Де Мария прислонился спиной к машине.

— Они его словно не видят, но частенько . используют. Однако в свои гостиные не допускают, — ответил полицейский. Он говорил о Чиринна совсем другим тоном, чем Альтеро. — А он пытается туда проникнуть. Это мелкий разбогатевший мафиозо, которому не терпится выскочить наверх.

В этот момент показался мотоцикл, который вела девушка с развевающимися на ветру волосами. Она резко затормозила у бара на противоположной стороне улицы. На вид ей было лет двадцать пять. Высокая, стройная, с фигурой, как у манекенщицы. Каттани не мог отвести от нее взгляда. «Вот это красотка!» — подумал он. Хотя ему показалось, что на ее бледном личике заметны следы какого-то затаенного страдания.

— Хороша метелка, не правда ли? — подмигнул Де Мария, повернувшись в сторону девушки. — Знаете, кто это? Злые языки говорят, что она подружка Чиринна. Если это так, то мечта нашего мафиозо скоро сбудется, потому что эта девица из самой знатной семьи. Ее зовут Титти Печчи-Шалойя, она дочь герцогини Элеоноры. У нее денег куры не клюют. Набита доверху, дорогой доктор.А теперь осталась одна-одинешенька в огромном палаццо; потому что мамаша покончила самоубийством. Эти аристократы всегда немножко того...

Полицейский допил последние капли пива.

— И вот какое странное совпадение, — продолжал он, — герцогиня Элеонора пустила себе пулю в лоб в ту же самую ночь, когда убили комиссара Маринео.

— В ту же ночь? — машинально повторил Катта- • ни, по-прежнему не отрывая взгляда от девушки, которая всем видом показывала, что кого-то ждет. Он видел, как она посмотрела на часы, пригладила волосы, потом принялась нервно прохаживаться взад-вперед.

— Вот именно, — со значением произнес Де Мария. — В ту же самую ночь.

Заметив, что внимание комиссара отвлечено другим, он снова повернулся в сторону девушки.

— Она все еще там? Насколько я понимаю, поджидает именно его — этого Чиринна. Видите, какая она бледная? Молодая герцогиня колется. Насквозь прогнила от наркотиков. Говорят, ими ее снабжает этот мафиозо, чтобы совсем поработить. Да, я угадал: вот и он!

Из боковой улочки показалась машина с Чиринна за рулем. Он вывернул на проспект и подъехал к бару. Чиринна, коренастый, с черными напомаженными волосами и широкой физиономией, держался вызывающе. В его тяжелом, свинцовом взгляде было что-то зловещее. Он обменялся с девушкой несколькими словами, словно о чем-то условливаясь. Потом сел в свою машину, она оседлала мотоцикл, и оба поехали в одну сторону.

Комиссар проводил их взглядом, пока они не скрылись из виду.

— Я должен поговорить с этой девушкой, — сказал он Де Марии. — Позвони ей по телефону и условься о встрече.

— Будет исполнено!

Но, кроме посещения герцогини, Каттани подумывал еще об одном визите.

— Где живут вдова и дети Маринео?

— Сразу же после похорон они уехали, — ответил Де Мария. — Отправились к родственникам в Салерно. Но рано или поздно должны вернуться за мебелью и вещами.

— Значит, квартира их сейчас пустует, — подумал вслух Каттани. — Как ты считаешь, будет очень невоспитанно, если мы сунем нос в бумаги Маринео?

— Как прикажете. Может, там и найдется что-нибудь полезное.

Подъехав к небольшому дому, где жил Маринео, в восточной части города, очутились перед запертым подъездом. После нескольких минут ожидания они увидели, как дверь тихонько приотворилась, и на пороге показалась миниатюрная старушка вся в черном.

— Бабушка, — сразу же бросился к ней с вселяющей доверие улыбкой Де Мария, — не закрывайте. Мы должны снять показания электрического счетчика.

Не садясь в лифт, они неслышными шагами поднялись на третий этаж и остановились перед блестящей лаком дверью с металлической табличкой с выгравированной на ней фамилией Маринео. Де Мария, не теряя времени, вытащил из кармана связку ключей и отмычек. Открыв замок, они вошли в квартиру.

Там царили беспорядок и запустение. В углу гостиной Каттани увидел небольшой секретер, наверно, служивший Маринео письменным столом. Он тщательно его осмотрел. Старые ненужные бумаги, пачка фотографий — по-видимому, комиссар сам снимал своих детей. Тонкая папка с квитанциями о взносах платы за телефон, электричество.